Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - Юрий Скуратов

Цена вопроса – в мере этой благодарности, в величине амбиций Березовского, в манере его поведения.

Президенты, как правило, не привыкли, чтобы в споре с ними говорили «нет». Просто ситуация радикально поменялась, а Березовский смены дистанции вовремя не почувствовал…* * *

Но ведь было и другое. Помню, Путин, еще будучи главой ФСБ, с огромным букетом цветов отправился поздравлять жену Березовского с днем рождения. Это было именно в те дни, когда Генпрокуратура уже готовилась как следует приняться за Березовского.

Путин об этом отлично знал, но намеренно пошел на такой открытый демарш. Тогда, судя по всему, действиями Путина руководила не искренность, а политика.

Истинное же его отношение к недавнему благодетелю открылось тогда, когда он стал президентом и у него появилась возможность Березовского не бояться и показать, «кто в доме хозяин».

О Борисе Абрамовиче можно рассказывать очень много. Я думаю, не было в нашей стране ни одного события – положительного или негативного, – в котором так или иначе не обозначилось бы присутствие нашего героя. По касательной он проходил по многим нашим делам, но до поры выходил сухим из воды. Немалую роль он сыграл и в моей судьбе. Но об этом – чуть позже.

«Серый кардинал» прокуратуры

Полное имя Хапсирокова – Крым-Гери (Назир) Хизирович. Еще каких-то несколько лет назад его имя было практически никому не известно. Сегодня Назира Хизировича за глаза величают «серым кардиналом» Генеральной прокуратуры. Его имя прочно вошло в неофициальные списки наиболее могущественных и влиятельных в криминальной среде людей России. Это еще одно лицо, характеризующее «семью» и ее время.

Назир Хапсироков родом из Ставропольского края, из села Хабез. Я, кстати, был как-то у него дома – огромный особняк-замок с изумительным видом на реку. В Генпрокуратуру его привел Ильюшенко. Познакомились они где-то на юге, еще в бытность Ильюшенко начальником Контрольного управления Администрации президента России. Хапсироков тогда работал директором крупной строительной организации.

Возглавил эту организацию он весьма «нестандартным способом». Если верить рассказам земляков Хапсирокова, в один прекрасный день он уговорил своего начальника (тогда Хапсироков был заместителем по снабжению) отдохнуть на берегу Кубани – с шашлычками и девочками… А на следующий день на стол первого секретаря райкома партии легли соответствующие фотографии, после чего «моральному разложенцу» было рекомендовано исчезнуть из района. В противном случае – исключение из КПСС, что равнялось в те времена «волчьему билету».

Стоит отметить, что Алексей Ильюшенко подобрал себе «достойного» управделами, поскольку он как Генпрокурор не мог не знать, что пригласил на финансовую работу человека, который в то время проходил по уголовному делу № 28552 о хищении более 3 миллионов долларов, выделенных ему одним из фондов под закупку зерна. Тем не менее Ильюшенко взял его к себе. Ну а «зерновое» ставропольское уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Негоже все-таки управделами Генпрокуратуры РФ иметь в своей биографии «белое» пятно в виде растворившихся не без его участия миллионов долларов.

Обжившись и войдя в доверие, Хапсироков стал одним из самых «незаменимых» в Генпрокуратуре, поскольку оказался человеком недюжинных способностей: скажите, ну кто еще в нашей стране может похвастаться тем, что получил генеральские погоны, будучи студентом-заочником? Не знаю, чем уж обаял Хапсироков Ильюшенко, но вскоре наш герой становится государственным советником юстиции третьего класса (иными словами – генерал-майором), фактически правой рукой Генерального прокурора, который посвящает его едва ли не во все свои дела. Дошло до того, что Ильюшенко передоверил ему даже право первой подписи. Иными словами, Хапсироков мог по всем, абсолютно по всем хозяйственным вопросам подписывать бумаги вместо Генерального прокурора. Этот факт стал для меня, пришедшего на место Ильюшенко, откровением.

Такой порядок надо было срочно менять. Я провел два или три приказа, которые все больше и больше ограничивали возможности Хапсирокова: лишил его права первой подписи на финансовых документах, заставил изъять счета Генпрокуратуры из коммерческих банков и сконцентрировать их в госбанках, потребовал, чтобы все подряды на строительство распределялись на основе конкурса, а не по усмотрению управляющего делами. Какое-то шестое чувство мне подсказывало: полностью доверять этому человеку нельзя. Косвенные подтверждения тому у меня появились скоро.

* * *

Генпрокуратура много строила, и, естественно, на подряд приглашались строительные фирмы. Хапсироков очень любил строительные дела и всегда подчеркивал, что это – его конек.

Но любая стройка – это возможность подзаработать, положить в свой карман кусочек вкусного пирога.

Одним из сомнительных дел, в котором напрямую оказался замешан Хапсироков, стала реконструкция здания прокуратуры в Санкт-Петербурге. Это был роскошный исторический особняк, так называемый «Дом Мятлевых», расположенный прямо напротив Исаакиевского собора. Ремонт там намечался большой, поэтому и денег на него дали тоже немало – почти 3 миллиона долларов. Но вскоре Ильюшенко вдруг выделил еще около 2,5 миллиона долларов, причем неожиданно проплатил и НДС. Ситуация была такова, что, по сути, все ресурсы, имевшиеся к тому времени в прокуратуре – около 6 миллионов долларов, – были потрачены на реконструкцию одного здания, которое к тому же не находилось в оперативном управлении прокуратуры, а арендовалось ею у города. Это был абсурд: нормальные хозяйственники никогда бы на такое не пошли. Сама логика подсказывала – что-то здесь нечисто. Тем временем Хапсироков все эти деньги быстро перевел на швейцарские счета турецкой фирмы «Ata Insaat Sanayi Ve Ticaret Ltd.» – главного строительного подрядчика питерской реконструкции. Ремонт был благополучно закончен. И тут из Санкт-Петербурга стала поступать информация, что Хапсироков и ряд руководителей Генпрокуратуры на этой стройке, судя по всему, неплохо поживились.

Расследование вскоре показало, что на момент подписания Хапсироковым контракта ни проекта, ни окончательной сметы на реконструкцию не было, что само по себе является грубейшим нарушением закона, а стоимость работ оказалась завышенной больше чем наполовину. Чтобы не быть голословным, приведу для наглядности часть сметы. Стоимость устройства гидроизоляции по турецкой смете составила 385 786 долларов. На самом деле гидроизоляцию в доме сделала петербургская фирма «Гидрокор» всего за 154 996 долларов.

По контракту «Ata» поставила мебель и оборудование на сумму более 668 ООО долларов, на самом же деле стоимость завезенного инвентаря составила около 298 тысяч. Разница была покрыта путем завышения цен. Так, две доски для записи мелом (?!) обошлись прокуратуре в 1132 доллара, коврик для обуви – 3616 долларов, мусорные ведра – по 170 долларов за штуку, щетки для унитазов – по 140 долларов за каждую, мангал – 2,5 тысячи долларов, ограждение для батареи – 41 804 доллара… Да при такой стоимости по меньшей мере мангал и ограждение для батареи должны быть в прямом смысле сделаны из золота…

Несмотря на огромное давление, я продолжал расследовать это дело. Но как только меня убрали, его сразу же прекратили. Если бы этого не произошло, результаты были бы интересные.

Почему я оставил Хапсирокова в прокуратуре? Ответ чисто русский и очень банальный: Хапсироков не был уволен из-за нашей бедности, из-за того, что Чайка не справлялся с обязанностями первого заместителя, непосредственно отвечающего за финансирование Генпрокуратуры и прокуратуры в целом. В то время была сложная финансовая ситуация, по каждому поводу мне приходилось довольно часто ходить к Черномырдину просить деньги. Если премьер-министр и давал поручения выделить на наши нужды какие-то суммы, то бюрократия в Минфине была столь сильной, что все уходило в песок. А у Хапсирокова в этом министерстве имелись прекрасные связи, там у него было много друзей – от первых замов до простых сотрудников. В Минфине он себя чувствовал как рыба в воде: получал всегда столько денег, сколько требовалось. К тому же, став Генеральным, я обещал в прокуратуре, что социальные льготы, помощь работникам и так далее урезаться не будут. А на все это нужны были деньги…

Я находился в сложном положении, поскольку Чайка от денежного вопроса практически самоустранился, хотя, к примеру, его коллега – первый заместитель Председателя Верховного суда В. Радченко – всегда и везде ездил сам. Уволив Хапсирокова, мы просто разрушили бы неплохо налаженную систему финансирования, поскольку Чайка ничего не делает, а новый человек еще неизвестно какой придет.

Много раз я пытался переломить эту ситуацию и говорил Чайке: «Вникай в финансы, в строительство».