Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - Сирил Паркинсон

24 июля контр-адмирал Лейтон снова поднял свой флаг на «Плутоне», а его эскадра вновь была в полном составе, готовая к решительному удару, нанесение которого так долго откладывалось.

Этим ударом должно было стать не более и не менее, чем взятие Росаса, каталонского порта, второго по значению после Барселоны. Успеху операции должна была способствовать ожидаемая помощь испанских повстанцев под командой генерала Ровира. Говорили, что у него семь тысяч человек в окрестностях города Олот. Предполагалось, что французский гарнизон Росаса насчитывает всего две тысячи человек. Расстояние между Олотом и Росасосом составляло около тридцати миль, а приблизительно посредине этого пути лежал городок Жерона, в котором также находился французский гарнизон. Если Ровире удастся обойти Жерону по горным тропам, он сможет выйти на удобные позиции для штурма Росаса, но при этом ему будет не хватать осадной артиллерии. Поэтому Лейтон выгрузил необходимые пушки на берег в районе Сельва-дель-Мар с отрядом прикрытия в шестьсот матросов и морских пехотинцев. Высаженный на берег через четверо суток после того, как генерал Ровира начал свой марш и имея перед собой лишь шестимильный участок пути, британский отряд должен был достичь Росаса почти в то же самое время, что и испанцы. Поскольку Седьмой корпус французской армии располагался к югу от Барселоны, у союзников оставалась добрая неделя для взятия Росаса. После захвата этот порт мог стать воротами, через которые в страну хлынули бы испанские войска, что создало бы значительную угрозу французским коммуникациям. Сам по себе план был великолепен, однако его выполнение зависело от исполнения испанцами своих обещаний, испанской информации о противнике и (что было хуже всего) от испанских войск. Пушки Лейтона могли проломить бреши в стенах Росаса, но идти на штурм должны были полки Ровиры. То, что Ровира и его люди ненавидели французов, могло быть правдой, но на войне они были новичками — несмотря на весь оптимизм своих планов, столь же неопытными, сколь плохо экипированными. Хорнблауэр, которому предстояло командовать группой высадки, никак не мог разделять уверенность Лейтона в их испанских союзниках. Похоже, вся операция была гораздо сложнее, чем контр-адмирал мог себе представить, однако, получив приказ, Хорнблауэр предпочел оставить свои сомнения при себе.

Высадка была осуществлена, как и планировалось, ночью 29 июля и Хорнблауэр встретил на берегу полковника Хуана Карлоса, с которым была тысяча испанцев и достаточное количество лошадей и мулов, чтобы тянуть пушки. К рассвету десять 24-фунтовок были выгружены прямо на пляж вместе с сотней зарядов и ядер на каждое орудие и дневным рационом для шести сотен людей. Затем началось выполнение головоломной задачи по транспортировке всего этого по шестимильному участку пересеченной и гористой местности, отделяющему Сельва-дель-Мар от Росаса. Двигаясь в голове колонны на занятой у испанцев лошади, Хорнблауэр подошел на дальность видимости Росаса, однако не заметил никакой активности осаждавших под его стенами. Генерал Ровира не пришел. Остановив свою колонну, Хорнблауэр потребовал от испанцев направить гонца к Ровире, в то время как к Лейтону был послан мичман с соответствующим донесением. Хорнблауэр считал невозможным дальнейшее продвижение к городу, пока пушки не получат надежного пехотного прикрытия. В ответном письме Лейтон спрашивал, возможно ли атаковать крепость с уже имеемыми силами? Прежде, чем подобная самоубийственная операция была начата, французский гарнизон вышел из крепости навстречу союзникам, причем оказалось, что его численность значительно больше, чем это предполагалось ранее (Сейчас мы знаем, что незадолго до этого гарнизон был усилен и на момент несостоявшегося штурма насчитывал, по крайне мере, 3500 бойцов. См. «Война на Иберийском полуострове», Р. Уайтхеда, стр. 379 и далее).

Хорнблауэр приказал произвести общее отступление, разместив в арьергарде отряд морских пехотинцев под командованием майора Лэйрда и информировал Лейтона о том, что для эвакуации понадобятся все шлюпки эскадры. Испанские повстанцы тут же исчезли, однако им не удалось, как того хотелось, увести с собой лошадей и мулов. Отступление, которое заняло весь конец дня 30 июля, было сущим кошмаром и потребовало нечеловеческих усилий перед лицом опасности, но были спасены не только все люди и пушки, но и лошади с мулами — для дальнейшего возвращения повстанцам — и Хорнблауэр, последним спустившийся в шлюпку, вернулся на «Сатерленд» абсолютно измученным, в шляпе, пробитой французской пулей.

Неделей позже (8 августа) «Сатерленд» был направлен в отдельное плавание к северу, с приказами произвести разведку побережья до самого Тулона. Флагманский корабль вернулся в Порт-Магон, увозя с собой почту для Англии. Среди множества писем одно было написано мичманом Хорнблауэром, о предыдущей карьере которого нам известно весьма немногое. Это — первое его письмо, из которого мы можем узнать что-либо про репутацию Горацио Хорнблауэра среди его соплавателей. Джонатану Хорнблауэру в то время исполнилось шестнадцать лет, а письмо было адресовано его отцу, Иеремии, в Бирмингем.

Корабль Его Величества «Сатерленд», в море

8 августа 1810

Дорогой сэр!

Надеюсь, что все дома здоровы, как и я сам. Пишу вам из точки рандеву у мыса Креус и уверен, что это письмо дойдет, так как оно следует вместе с адмиралом на Минорку. Я не получил ни оного письма ни от вас, ни от мамы с самого июня, но сам за это время писал несколько раз, чтобы сообщить вам новости. Мы только что спаслись из опасной ситуации на побережье Испании, куда мы высадились, чтобы помочь восставшим захватить порт Росас. Наш капитан и ваш кузен командовал на суше, но его подвели испанцы, которые вообще не пришли. В хорошенькую же историю мы попали со своими пушками, атакуя город, гарнизон которого значительно превосходил нас численностью! Мы рады были оказаться снова на кораблях, без особых потерь, за исключением ядер, которые мы выгрузили при высадке и уже не смогли спасти. Мы все думаем, что оказались в такой ситуации благодаря нашему адмиралу, которого все тут называют «Старая опоздайка». Все идет совсем по-другому, когда за дело берется старина Хорни, как твоего кузена называют на нижней палубе. Незадолго до этого мы захватили два капера — и все благодаря самому хитрому трюку, который только можно придумать: «Сатерленд» принял вид неуклюжего грязного транспорта или судна снабжения и выглядел в этой роли столь натурально, что француз вышел из-под защиты батарей Барселоны, где он был в полной безопасности, чтобы атаковать нас. Вы не можете себе представить, как лягушатники были удивлены и поражены, когда вдруг очутились под дулами пушек нашей нижней палубы — порты неожиданно открылись и никаких шансов сбежать! Теперь каждому из нас причитается солидная сумма призовых денег и за все это мы должны быть благодарны сообразительности нашего капитана! У нас на борту есть матросы, которые знавали Нельсона и Коллингвуда, а один — так тот даже служил еще под командой Родни, во время прошлой войны, но люди помоложе уверены, что капитан Хорнблауэр ничуть не хуже и что когда-нибудь он и сам станет адмиралом. Он обычно выглядит строгим и неулыбчивым, а что касается дисциплины — так настоящий тигр, но мы-то знаем, что он более мягкосердечен, чем хочет казаться, и делает все, чтобы заботиться о своих людях, особенно о больных, хотя симулянтам спуску не дает.