Проказница Амора - Тина Фолсон

– Это не оправдание.

– Нет, но это причина, по которой все произошло. Ты не намеренно это сделал.

– Откуда тебе знать?

– Потому что, когда ты контролируешь себя, ты не причиняешь вред людям. Ты не причинил вреда мне.

Сожаление закралось в его голубых глазах.

– Почти причинил.

– Главное то, что не причинил. Ты не монстр.

– С каких это пор ты защищаешь вампиров?

– С тех пор как узнала одного. – Она никогда не думала, что скажет такое, но она пыталась защитить его. Черт возьми многое изменилось в ее мире за последние три дня. Боль, которую она видела в его глазах, ранила ее глубоко в груди. Почему на нее так действовало то, что он чувствовал? Почему ее так ранило видеть его, испытывающим боль?

– Нина. Я – порченый товар.

– Мы все такие. Ты уже достаточно долго страдал. Тебе не кажется, что пришло время простить себя?

– Простить себя? – голос Амора звучал шокировано. – Я никогда не смогу простить себя за то, что сделал.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Если ты сам не можешь этого сделать, тогда должен сделать кто-то другой. Ты не можешь дальше так жить. Я прощаю тебя, Амор.

Глава 24

Амор потрясенно уставился на Нину, не понимая, что же она сказала.

Она простила его за то, что он сделал четыре столетия назад? Нет, он не мог принять прощение. Он не заслуживает его.

Он пытался говорить, протестовать, но слова не шли с его пересохших губ. Ее руки обнимали Амора, а ее обнажённое тело прижималось к его. Нина должна быть в ужасе от него, чувствовать отвращение, сбежать.

Тем не менее она так не поступила. Вместо этого она успокаивала его, нежно поглаживая и оставляя легкие поцелуи на шеи и плечах.

По собственному желанию, его руки притянули ее ближе, крепче обняв, когда они оба расслабились на простынях.

– Я не понимаю. – Почему эта маленький воин внезапно стала такой нежной с ним? Он был сильным и страшным вампиром, тем самым который напал на нее во сне, и все же она успокаивала его своими прикосновениями и нежными поцелуями.

– Ты слишком суров к себе. Это был несчастный случай, ужасный несчастный случай. Пора отпустить чувство вины.

Амор не знал то ли от ее слов, то ли от того как она их сказала ему стало легче. Или может то, как она прижалась к нему, показывая, что доверяет ему и он ее не обидит.

Но сейчас он чувствовал себя спокойнее, и грусть, которая переполняла раньше, сейчас исчезла.

Он поцеловал ее в лоб, а потом посмотрел ей в глаза.

– Кто ты? – Она не только блокировала эмоции других людей, которые атаковали его, казалось она понимала Амора на более глубоком уровне. Она знала, что ему нужно и когда. Такое вообще возможно?

Нина покачала головой.

– Я никто. Но я узнаю боль, когда ее вижу.

И он понял. Расти в приюте должно быть не просто.

– Расскажи мне о вас с Эдди. Я читал в его файле, что вы оба выросли в приёмной семье. Должно быть вам было трудно.

Прежде чем заговорить, Нина на мгновение закрыла глаза.

– Один приют? Их было три.

Амор притянул ее ближе к себе и накрыл одеялом.

– Расскажи мне что случилось. Я хочу знать, что превратило тебя в такой крепкий орешек.

– Ты думаешь я крутая?

Он улыбнулся.

– Да, и я говорю это в хорошем смысле. Мне нравятся сильные женщины.

– Мои родители возвращались с ужина по поводу их годовщины. – У нее был отдаленный взгляд, взгляд полный печали и тоски. – Няня разрешила мне смотреть телевизор, пока Эдди укладывала в кровать. Именно тогда на пороге появилась полиция. – Нина прервалась и сделал несколько вдохов, затем продолжила. – Пьяный водитель так они сказали. Он проехал на красный свет. Я помню своих родителей как будто это было вчера. Но Эдди был слишком маленький. Он иногда плакал по ночам, потому что не мог вспомнить как выглядела наша мама. Первая приемная семья, в которую мы попали были добры к нам, но, когда наш приемный отец потерял работу, они не могли себе позволить оставить нас. Эдди был убит горем, но Социальные Службы просто забрали нас. – Она вздохнула. – Они сначала хотели разделить нас, потому что думали, что легче пристроить одного, но я не отпускала Эдди. Я кричала на всех, кто к нам приближался. – Амор нежно провел костяшками пальцев по ее щеке, желая утешить. – Мне было 12 когда нас отправили в другую семью. Я была рослой для своего возраста и у меня уже была грудь. И это было проблемой. – У Амора скрутило живот, ему не нравилось куда вела эта история. – Однажды я заметила, как отчим наблюдал за тем, как я одеваюсь. Он отрицал это, но я видела какой у него был взгляд. Сперва я ничего не говорила, потому что приемная мать была такой доброй. Эдди там нравилось и у него появились друзья в школе. Я не хотела, чтобы ему опять пришлось переезжать. Но это случалось снова и снова. До тех пор, пока я не смогла выносить. – Нина посмотрела на него с широко распахнутыми глазами. – Я нашла фото. Не только мои, но и других девочек. Извращенец фотографировал нас – голыми, в душе или ванной, или, когда мы переодевались. У него были смотровые отверстия по всему дому.

– О Господи. Что ты сделала? – Руки Амора сжались в кулаки. Он прекрасно знал, куда хотел пристроить эти кулаки.

– Я забаррикадировала свою дверь, но моя приемная мать стала подозрительной. К тому времени как мне исполнилось четырнадцать я носила одежду, которая скрывала мою фигуру, чтобы он снова не смотрел на меня, но он не прекращал. Потом однажды я забыла закрыть дверь, и он вошел. Он прикасался ко мне, но я его пнула. Он был зол. Я знала, что ночью он вернется и причинит мне боль. Я забрала Эдди из школы и сказала ему, что мы идем на пикник.

Амор нежно поцеловал ее в макушку. Почему его тогда не было с ней чтобы помочь ей, когда она в нем нуждалась?

– Милая. – Это все, что он мог прошептать ей.

– Социальные службы нашли нас три дня спустя, но тем временем я уже отослала некоторые фото своей приемной матери, анонимно конечно. Когда мы вернулись, я увидела, как она плакала. Неделю спустя Социальная Служба пришла и забрала нас снова. Наша приёмная мать выбрала своего мужа, а не нас. Она осталась с ним, с тем извращенцем. А меня и Эдди вышвырнула. Как она могла выбрать его, а не нас? Мы были хорошими детьми, он плохим человеком. – Нина подавила слезы. – Они винили меня. И Эдди тоже. Он не понимал. Ему было только одиннадцать. Какое-то время они держали нас в приюте, и лучше бы мы там и оставались. Но Эдди был симпатичным ребенком и популярным, поэтому они нашли нам еще одну семью. После последней я не думала, что может быть еще хуже.

Амор почувствовал, как гнев формировался внутри него.