Эпоха тьмы - Грэм Макнилл

Когда эти опасные твари были практически истреблены, Дантиох начал возводить величайшее из своих творений — Шаденхольд. Пока Железные Воины сражались с хтоническими чудовищами за господство над планетой, Дантиох заставил своих апотекариев и советников из Адептус Механикус как следует потрудиться над созданием рабочей силы, которая построит его мегакрепость. Лаборатории Железных Воинов усовершенствовали генетическую разновидность рабов-воинов, известных как Сыны Дантиоха. Хотя лицо Кузнеца Войны много лет скрывалось под бесстрастным железом маски, черты его ясно угадывались в ужасных лицах гигантов, построивших Шаденхольд.

Будучи выше и мощнее космодесантников, генопотомки при помощи одной физической силы своих чудовищных туш добывали, перемещали и обрабатывали камни, из которых строилась крепость. Кроме физической мощи солдаты-рабы отчасти унаследовали от своего генетического отца холодное техническое мастерство. Шаденхольд не стал обычным наспех сработанным сооружением из камней: это был громадный образчик стратегического и осадного искусства. Когда строительство крепости завершилось, Сыны Дантиоха освоили новые для себя роли, занявшись обслуживанием и эксплуатацией цитадели, а также вошли в состав ударных частей ближнего боя для концентрических зон поражения, во множестве устроенных в ней. Болеющему Кузнецу Войны нравилось быть в окружении этих могучих существ, подобий его самого в пору юности и физического расцвета. В свою очередь рабы-солдаты почитали своего генетического отца с простой, непоколебимой верой и преданностью: верностью Императору — как отцу примарха и примарху — как своему собственному отцу.

— Я не устаю любоваться ею, — раздался голос у него за спиной. Это был Зигмунд Тарраш, Железный Палатин Шаденхольда. Дантиох хмыкнул, прекратив бормотать молитвы. Вероятно, за ним послал адамантифракт. Или, возможно, у Железного Палатина были какие-то новости.

Космодесантник встал возле поручня рядом с Кузнецом Войны и залюбовался великолепной крепостью, высившейся над ними. Хотя Дантиох был Кузнецом Войны и старшим по званию в гарнизоне из тридцати Железных Воинов, оставленном здесь Пятьдесят первым экспедиционным флотом, из-за своего состояния он был вынужден передоверить ответственность за крепость и ее повседневную оборону другому. Он выбрал в Железные Палатины Тарраша, поскольку у этого космодесантника были характер и воображение. Холодная логика Четвертого легиона не раз сослужила Железным Воинам добрую службу, но даже среди них попадались такие, чей вклад в дело Согласия был большим, нежели просто жажда завоевателя, — те, кто ценил красоту человеческих устремлений и достижений, а не только испытывал тактическое удовлетворение от победы и наслаждался битвой.

— Напоминает ночное небо, — сказал Тарраш своему Кузнецу Войны. Железный Палатин кивнул сам себе. — Мне не хватает неба.

Дантиох никогда прежде не думал о Шаденхольде с этой точки зрения. Несомненно, такой взгляд на крепость стал последним штрихом в остроумном проекте Кузнеца Войны, ибо два Железных Воина стояли на круговой обзорной платформе, идущей вокруг шпиля самой высокой крепостной башни. Только шпиль этот тянулся не к небу и даже не к своду пещеры, а указывал вниз, на ее дно.

Шаденхольд был высечен из гигантского конусообразного скального образования, выступающего из свода пещеры. Дантиох сразу оценил потенциальные выгоды такого местоположения и поручил своим людям тяжелую и опасную задачу — вырубить цитадель, перевернутую вниз головой. Она свисала крышами вниз, но все помещения, лестницы и детали интерьера были ориентированы снизу вверх. Коммуникационные шпили и башни-сканеры в самом низу крепости висели в нескольких тысячах метров над поверхностью огромного естественного озера из неочищенного прометия, поднимающегося из недр планеты. На самом верху крепости располагались донжоны и потайные темницы, спрятанные глубоко в потолке пещеры.

Устало оглядывая сооружение, Дантиох не мог не признать, насколько метким оказалось сравнение Железного Палатина. В промозглом мраке исполинской пещеры яркие огни прожекторов и слабые светящиеся точки амбразур были похожи на созвездия в темном ночном небе. Это впечатление еще больше усиливали фосфоресцирующие колонии бактерий, пирующих на выходах полевого шпата на своде пещеры, и тусклые отблески отражений на лоснящейся, черной как смоль поверхности прометия внизу: они создавали впечатление далеких звезд и галактик.

— У тебя есть новости? — осведомился Дантиох у Тарраша.

— Да, Кузнец Войны, — ответил Железный Палатин. Космодесантник был в полном боевом доспехе в цветах легиона, за исключением латных перчаток и шлема, которые он держал в руке. Бдительность (или паранойя, как считали в некоторых других легионах) Железных Воинов была общеизвестна. Шаденхольд и его гарнизон находились в состоянии постоянной боевой готовности. Тарраш провел ладонью по лысой голове. Его темные глаза и кожа были в точности такими же, как у самого примарха, — отцовское благословление сыновьям. Когда Дантиох повернулся к нему и в прорези железной маски проник свет, Тарраш мельком заметил пожелтевшие, налитые кровью глаза и морщинистую кожу, выцветшую от времени.

— И?

— Флагманский корабль «Бентос» приветствует нас, милорд.

— Значит, Пятьдесят первая экспедиция возвращается, — проскрипел Дантиох. — Мы уже давно видим их на экранах слежения. Почему они приближаются так медленно и не выходят на связь?

— Они сообщают, что у них были проблемы при пересечении поля обломков, — доложил Железный Палатин.

— И они приветствуют нас только сейчас? — раздраженно парировал Дантиох.

— «Бентос» случайно зацепил одну из наших орбитальных мин, — сообщил Тарраш своему господину. Дантиох почувствовал, как его губы, скрытые под решетчатой лицевой пластиной, сложились в некое подобие улыбки.

— Неважное начало для визита, — сказал Кузнец Войны.

— На время ремонта они останутся на месте, — добавил Железный Палатин. — И запрашивают координаты для скоростного спуска к поверхности.

— Кто запрашивает?

— Кузнец Войны Крендл, милорд.

— Кузнец Войны Крендл?

Тарраш кивнул.

— Похоже на то.

— Значит, Идрисс Крендл теперь командует Четырнадцатой Великой ротой.

— Даже под вашей командой, — заметил Тарраш, — он был не более чем клубком амбиций в полированном керамите.

— Возможно, ты все-таки получишь свое звездное небо, мой Железный Палатин.

— Полагаете, мы сможем присоединиться к легиону, сэр?

Дантиох очень долго молчал — Кузнец Войны погрузился в воспоминания и размышления.

— От всей души надеюсь, что нет, — ответил он наконец.

Похоже, ответ не понравился Железному Палатину. Дантиох положил руку в перчатке на плечо Тарраша.

— Пошли «Бентосу» координаты Орфических Врат и отправь две «Грозовые птицы» ожидать у поверхности, чтобы сопровождать наших гостей.

— Орфических Врат, сэр? Наверняка…

— Давай устроим новому Кузнецу Войны прогулку по самым эффектным безднам и системам пещер, — сказал Дантиох. — Живописный маршрут, если угодно.

— Как пожелаете, милорд!

— А тем временем пригласи капеллана Жнева, полковника Круйшанка, достопочтенного Вастополя и адепта с Большого Дамантина на встречу в Большом Реклюзиаме. Там мы примем наших гостей и услышим из уст олимпийцев, чем занимались братья в наше отсутствие.

Большой Реклюзиам гудел от надсадного кашля Кузнеца Войны и ударов молота его капеллана. Зал легко вмещал весь гарнизон Шаденхольда в количестве тридцати Железных Воинов для отправления ими своих культовых церемоний и ритуалов. В действительности из-за того, что крепость постоянно находилась в состоянии повышенной боевой готовности, на службе редко бывало больше десяти Легионес Астартес одновременно.

Дантиох и его капеллан не допустили, чтобы подобные ограничения повлияли на изначальный замысел и великолепие зала. Железных Воинов на Малом Дамантине было немного, но они были велики душой, и их сердца переполняла возвышенная вера и преданность своему Императору. Исходя из этого, Большой Реклюзиам являлся самым большим помещением в крепости, способным служить духовным нуждам десятикратно большего числа воинов. Со сводчатого каменного потолка свисал черный лес железных прутьев, раскачивающихся в воздухе над проходом к центральному алтарю. Они усиливали звуки культовых обрядов, молитвенных и хоральных песнопений маленького гарнизона до величавого гула. Все это поддерживалось ревом церемониального горна на возвышении в передней части зала и ритмичным стуком молота по железу, возлежащему на алтаре-наковальне.

Приделы по обе стороны от центра украшала скульптурная композиция, протянувшаяся во всю длину Большого Реклюзиама, взбираясь по алтарным ступеням и заканчиваясь у дальней стены. Возвышаясь над прихожанами, ее скульптуры из чистейшего железа изображали многолюдную, сложную батальную сцену: герои — Железные Воины — штурмуют позиции варваров, находящиеся на возвышенности. Первобытные гиганты были титанами, олицетворявшими собой все старое: бастионы вымыслов и суеверий, рушащиеся под натиском силы оружия Четвертого легиона, и силы технологии и разума. Композиция не только служила вдохновляющей диорамой, но и порождала иллюзию, что собравшиеся находятся в гуще сражения — а именно там люди Дантиоха желали оказаться больше всего.