Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля - Мухаммед ал-Карахи

Я завещал им постоянную благодарность тебе за твою бесконечную ко мне милость и распространение [299]известий о ней. Я завещал им также быть среди искренних подданных русского государства, повиновением приносить пользу их новой родине и служить, не принося ущерба и не изменяя. О царь, окажи милость моей старости, прими присягу от меня с моими детьми в любом городе, в каком только ты пожелаешь, — Калуге, Москве, Петербурге, — это по твоему благому выбору.

Истинно, мы все поклянемся перед лицом свидетелей в том, что мы желаем находиться в среде искренне преданных тебе твоих подданных в вечной покорности. Я призываю в свидетели Аллаха всевышнего и его посланца Мухаммеда, да будет молитва Аллаха всевышнего над ним и мир, в чистоте моих тайных помыслов в отношении тебя и клянусь в этом Кораном и душой моей дочери Нафисат, умершей в эти дни, которая была для меня из моих детей самой любимой. О царь! ответь на мою эту просьбу согласием.

А я — бедный дряхлый старик, искренне преданный вам Шамиль. 1866 год. Апрель 13, в Калуге».

В ответ на это было написано со стороны царя:

«Благороднейшему превосходному ученому, величайшему совершенному другу — Шамилю — мир. Да не перестанет он быть сохраняемым телесно и душевно под взором попечения владыки всех сотворенных. А затем. Твое прошение, направленное его величеству нашему царю, сообщающее о твоем похвальном поступке в принесении клятвы верности со всей твоей семьей его величеству и величайшему престолонаследнику, уже прибыло своевременно. Однако некоторые обстоятельства задерживают на него ответ. Из этих обстоятельств [главное] — отсутствие в Петербурге его величества на время его поездки в Москву и ее окрестности. В данное время, посылая это письмо, мы уведомляем тебя, что его величество, наш величайший государь оказал благосклонность и принял твою просьбу [300] в полной уверенности в том, что с принятием им тебя в число его подданных он найдет в тебе того, кто будет отличаться назидательным примером и преданностью интересам царским и всей России, этой твоей новой родины, соразмерно величине того, что постоянно проявлялось в отношении тебя из хорошего отношения и почитания. Он надеется также, что найдет твоих детей, сыновей и сыновей твоих сыновей таким народом, которому мы оказали милость. Губернатору Калуги уже отправили приказ о том, чтобы он поспешил с принятием присяги от тебя и мужчин из семьи твоего дома, в упомянутом городе по правилам мусульманского шариата. Для выполнения всего необходимого губернатору будет послано со стороны военного управления в Петербурге соответствующее указание.

Еще до смерти Чичагова[186] я в соответствии с просимым тобою выбрал необходимых посредников для принятия от тебя присяги. Однако лучший из добродеятелей застиг нас неожиданно своим решением и удержал нас от исполнения этого дела. Я всячески стремлюсь выразить свое сожаление по поводу понесенной тобой утраты.

Но сейчас не осталось ничего, кроме надежды на то, что то, что было между вами обоими из искренней дружбы, случится вновь опять между тобой и тем, кто его замещает. Я прошу Аллаха всевышнего, чтобы он сохранил тебя и содействовал тебе его помощью в выполнении твоего прекрасного намерения. С миром».

Была подпись «Милютин, военный министр. 1866 г. Июль 20-го».

Затем имам написал великому царю следующее письмо:

«Я обещаю обещанием веры и клянусь всевышним Аллахом, устроителем всего. Истинно, я принимаю [301]на себя обязательство в том, что я вместе со своими семьями будем вечными подданными, искренними и покорными славному из славнейших его величеству императору Александру Николаевичу, самодержцу всего российского государства и т. д. и т. д. и престолонаследнику его величества императора, его императорскому высочеству, государю цесаревичу Александру Александровичу.

Истинно, я не покину русское государство и не пойду в другую страну и не направлюсь ни в какое иностранное государство, кроме как с высочайшего разрешения императорского величества и только лишь после получения специального на это приказа с его высокой стороны. Я не пойду в иностранное услужение. Я также не буду искренним другом-соучастником никому из врагов его величества в том, что приносит ущерб его императорскому достоинству и интересам великого государства. Истинно, я не пошлю никого с чем-либо тайным ни внутри русского государства, ни вне его. Я не сделаю ничего из того, что противоречит сущности достойного и верного подданного его царского величества. Истинно, я вплоть до последнего предела своих сил, возможностей и своего разумения со всеми моими правами и личными привилегиями, будь эти права и личные привилегии существующими уже или имеющими быть в будущем, принадлежу полностью власти его величества и его могуществу. Истинно, я буду стремиться так же [как и прежде] их хранить и защищать во всей полноте. Истинно, я взял на себя обязательство в том, что я во всем этом не уклонюсь при нужде от положения своей жизни. Истинно, я буду постоянно прилагать все свои старания в несении бремени всего того, что случится в интересах искренней царской службы и на благо государства.

А что же касается любого вреда или ущерба, возможно могущих постигнуть интересы царского величества,[302] и любой трудности и неурядицы, могущих его затронуть, то я обязуюсь не только стараться сообщать о них благоразумно и удерживаться от участия в них сознательно, но также сделаю все то, что в моих силах для устранения их и предотвращения их осуществления. А если же мне прикажут сохранять втайне следы тайны [?] или еще что бы то ни было, в то время когда интересы государства требуют сохранения этого втайне, то я обязуюсь всегда это соблюдать. И я не открою этого никому, кроме как лишь тому, кто уполномочен это знать или же был присутствующим при этом. В отношении всех этих клятв на мне лежит абсолютное обязательство. Я прошу Аллаха всевышнего помочь мне телесно и душевно его помощью и добродеянием, дабы я был верен своей клятве. И здесь я великим целованием благородного Корана завершаю свою клятву. О боже, да будет так». Конец.

В ответ на это письмо со стороны великого царя было написано:

«О превосходный и совершенный имам, умудренный опытом. Поздравляю тебя и благословляю тебя и твоих детей и желаю вам всякого добра от Аллаха всевышнего и от людей. Он — владыка, оказывающий содействие. Амин».

Затем написал имам великому падишаху следующее послание[187]:

«О славный, благодарю тебя от глубины сердца за твое поздравление меня с принятием присяги — этого великого дела в моей жизни. Я клянусь открыто перед Аллахом и присутствующими здесь его рабами в том, что я всем, что есть во мне, благодарю и выражаю удовлетворение великому императору, владетелю милостей и щедрот для всего народа вообще и добродеятеля для меня в особенности. Мое [303] сердце наполнено этим. Я признаю и утверждаю перед Аллахом всевышним и присутствующими здесь его рабами то, что великий император милостью и щедростью его возобладал над всеми пятью чувствами. Я утверждаю в связи с этим, что каждому человеку, познавшему и постигшему щедрость и милости великого царя, нужно любить его и быть ему искренним подданным. Я, дряхлый старик, не могу проявить трудами своих рук всего того, что есть во мне из любви к великому царю, самодержцу российскому. Мне остается только молить Аллаха о его государстве. Я прошу у всевышнего Аллаха ему долговечной жизни на неисчислимое количество лет. И благословляю его и членов его благородного дома. Еще прошу всевышнего и славного со своей стороны ради своих детей, — чтобы он наградил их достаточной силой души и тела для приношения пользы их новой российской родине, той пользы, которую она ожидает от подобных им благородных. Я заканчиваю эти слова засвидетельствованием благодарности от меня и от семьи моего дома. Я счастлив сейчас заявить об этом всем пред лицом здесь присутствующих. С миром».

Со стороны великого государя было написано ему в ответ:

«О ты, благородный имам. Ты понял и постиг твоей благородной и славной душой милость твоего могущественного повелителя — императора, [убедившись] в том, что ты был побежден не только оружием, но побежден также и любовью к тебе. Ты поэтому, при помощи того, что подсказал тебе ум, признал то, что тот, кто победил тебя оружием, того же сердце одолело тебя милостью и щедростью. Беспредельна его щедрость и защита тебя и всех людей твоего дома.

О ты, в тебе произошла великая перемена. Ты до этого был суровым повелителем диких народов во вражде против России. Сейчас ты стал подданным, без лицемерия верным, спокойным и подчинившимся твоему добродеятелю — нашему великому императору. [304] Подобно этой перемена возможна только в человеке, подобно тебе великом, благородном и славном по своему существу. Да предопределит тебе Аллах, о ты благородный, чтобы ты нашел покой и благорасположение щедрости нашего великого императора в полноте милости в богоспасаемом граде Калуге. Он [Аллах] ведь также предопределил, чтобы ты принес твою клятву в доме дворянства, в котором всегда беспрерывно друг за другом приносили клятву наши дворяне в подданстве нашему великому императору и престолонаследникам. Я не сомневаюсь в том, что ты и люди твоего благородного дома после того, как вы все принесли клятву, станете наиболее благородными среди коренных русских дворян. Я — тот, кто является предводителем дворянства в Калуге, — приветствую тебя, о славный шейх, с завершением великого дела. Живи в досуге и на покое в городе, в котором почитают твою благородную особу. Я восхваляю твою прекрасную благоразумную жизнь. Живи подобной похвальной жизнью среди нас до конца. Хвали и прославляй щедрость и благородство ученых-царей, среди которых твой и наш великий император Александр II».