Рождение легиона - Gedzerath

– «Крыыыылыыыышшшшшкииии…».

– «Ммммммм?» – недовольно пробурчала я, тяжело переваливаясь на другой бок – «Ну вот чего тебе не спится, а?».

– «Ты обещала!» – заявила Соя, утыкаясь своим мягким носом в мой нос – «Ты обещала, что поможешь мне, выслушаешь меня!».

– «Ну ладно, обещала» – покорно согласилась я, мечтая лишь о том, чтобы отделаться от несносной кобылы – «Ты собираешься поговорить? О чем же? Только не заставляй меня вновь пересказывать мои приключения, ладно? У меня и так язык в косичку заплетается!».

– «Нет, я хотела… Но сначала – поклянись, что не выдашь меня, ни одной живой душе! Поклянись!».

– «Соя, ну что за страсти ты тут такие разво…».

– «Клянись!» – вновь прошипела подруга, словно отличница класса, с боем вырывающая из местного хулигана обещание учиться на одни четверки и пятерки. Приоткрыв глаза, я недовольно воззрилась на нависающую надо мной, в темноте, морду Бриз, однако, это мало смутило сердито хмурившую брови пегаску.

– «Хорошо. Я не выдам твою тайну, если это не нанесет ущерба мне лично, или подставит под удар невинных пони» – стиснув зубы, жестко выдала я, пристально глядя на отшатнувшуюся от неожиданности Сою – «Что, не ожидала? Да, это будет моим условием, моей формулировкой данного тебе обещания. Я не рискну своим жеребенком… Ну, больше не рискну, ради кого бы то ни было! Но и калечить невинных я тоже тебе не позволю. Поэтому подумай, Бриз, хорошенько подумай, стоит ли вверять мне свою тайну. Если что-то будет угрожать мне или народу Эквестрии, народу Сталлионграда, я не остановлюсь ни перед чем, пока не уничтожу и эту угрозу, и того, кто ее представляет для всего вышеперечисленного, благо, возможностей у меня для этого теперь – хоть отбавляй, уж поверь мне на слово. Ну, как тебе мое условие?».

– «Она… Это не то, что ты подумала!» – оторопело пролепетала Бриз, растеряв всю свою загадочность и апломб – «Я просто хотела… Я думала… Ну…».

– «Что?» – видя, что подруга колеблется, я решила надавить, не давая ей скатиться к фирменному стилю Флаттершай, состоящего из извинений, недомолвок и бараньего блеяния – «Что ты хотела? Соя, богини ради, не тормози!».

– «Возьми меня с собой!» – наконец, решившись, выпалила альбиноска – «Я же знаю, рано или поздно, ты улетишь, поэтому и прошу – возьми меня с собой!».

Промолчав, я долго смотрела на скуксившуюся под моим взглядом пегаску. Заерзав, она отвела от меня глаза, словно попросила только что о чем-то непотребном, и сама стыдилась произнесенных мне слов.

– «Почему?».

– «Я не могу больше! Я не могу больше так!».

– «Как? Как именно?» – я с удивлением обвела копытом комнату, выпростав из-под одеяла переднюю ногу – «Как? Тут у вас просто маленький коммунизм, построенный в отдельно взятом городе. Разве ты хочешь променять все это на холодный домишко или вообще, комнату на чердаке, под протекающей, соломенной крышей? У вас тут есть все, и если бы я могла, то непременно осталась бы у вас. Устроила бы свой Погодный Патруль, например, или курьерскую службу – работы для пегасов у вас просто непочатый край!».

– «Ага, «все»! У нас есть все, кроме свободы!» – рассержено зашипела на меня Соя, отбрасывая мою ногу – «Это «все» – для земнопони! Почему я не могу лететь туда, куда зовет меня ветер? Почему не могу валяться на облаках, глядя на проплывающую подо мной землю? Почему не могу путешествовать по стране, встречая разных пони? Наши сородичи так устремлены в светлое будущее, что уже забыли, где оно вообще! Для них дорога стала целью, но я не хочу идти по ней, не хочу! Лететь – пожалуйста, но не идти! Ведь ты, я, мы все – пегасы! Я хочу летать, ты слышишь, ЛЕТАТЬ!».

– «Тише, тише. Я понимаю» – приложив копыто к губам раскричавшейся подруги, я постаралась успокоить расшумевшуюся пегаску – «Хорошо, ты и в самом деле дошла до самой нашей сути. Свобода – и впрямь то, чему поклоняются пегасы, как «наземники», так и «истинные». Увы, она не всегда так привлекательна и однозначна, как приятно об этом мечтать, думать и писать, но все-таки, я с тобой соглашусь, ведь возможность просто взять и улететь – это действительно, не столько образ действий, как скорее, образ жизни, образ мироощущения. Что, уже запуталась? Ладно…».

– «Я просто… Я просто хочу быть свободной» – прошептала прослезившаяся кобылка – «Хочу лететь туда, куда мне хочется, а не так, как тут, просто донеся посылку, отметясь, и тут же повернув назад, ни в коем случае не задерживаясь по дороге! Ты сказала, что летала над горами – а мы даже не видели гор, кроме как на картинках или в кино! Думаешь, остальным этого не хочется?».

– «А ты, значит, голос всей вашей группы, решившая броситься на амбразуру героиня?».

– «Они хотят лишь быть полезными!» – с негодованием пихнув меня, прошипела пегаска – «Не хотят ничего для себя… Ну, ничего из того, что нам запрещено. Они хотят встречаться с другими земнопони, работать, как они, завести себе семьи… Но никто не рвется под облака! Никто, кроме тебя… И меня!».

– «Да? Я тоже хотела летать?» – удивилась я, недоверчиво вглядываясь в окрашенную молочно-белым светом фонарей, сидящую на моей постели подругу – «Странно, ведь судя по тому, что рассказывали о ней… Кхе-кхе… Обо мне остальные соратники, я могла бы стать пронырой-карьеристкой, а не беглянкой, поплатившейся жизнью за участие в какой-то темной истории».

– «Ты была первой. С раннего детства жужжала своими крылышками, а однажды, даже попыталась спрыгнуть с одной из скульптур, которые мы видели при въезде в город – мол, все дело в разгоне и высоте! Неудивительно, что однажды ты исчезла, лишь изредка появляясь в городе».

– «Хммм… А не могли меня за это… Того?».

– «Того?» – не поняла Соя, но затем, резко отпрянув, осуждающе уставилась на меня – «Эй, не смей такого говорить! Мы трепетно относимся к жизням сограждан, и любой сталлионградец отдаст жизнь за своего соратника! Разве ты забыла наши значки «Отличник труда и обороны»? Так что даже не думай об этом!».

– «Ладно. Верю» – кивнула я. В конце концов, я знала правду, а не вовремя брошенная мной фраза лишь укрепила меня в мысли о том, что даже если эта ловушка и захлопнется, то максимум, что мне грозит – это принудительное заключение в таком вот, закрытом пансионате. В конце концов, чтобы удержать пегаса на земле, многого не надо – достаточно просто остричь ему крылья. Без длинных маховых перьев все, на что были способны эти крылатые лошадки, так это поднимать клубы пыли и громко ругаться, сетуя на несправедливую судьбу, на целых полгода приковавшую их к земле – «Хорошо. Но почему именно ты?».