Розалина снимает сливки - Алексис Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вот так, Розалина, можно взять что-то хорошее и испортить до неузнаваемости».
Суббота
– Я скучал по тебе прошлой ночью, – сказал Ален, наклоняясь к ее плечу.
– Прости. Я поздно приехала. Вся неделя пошла насмарку из-за электричества.
– Я уже говорил, что был бы рад принять тебя у себя.
Розалина, которая плохо спала и была уверена, что испортила свою выпечку вслепую, резко повернулась.
– У меня по-прежнему есть ребенок, Ален.
– Я знаю, но ты должна думать и о себе.
– До определенного момента. Но в конечном итоге это превращается в преступное пренебрежение.
– Никто, – он искренне посмотрел на нее, – не отрицает, что ты преданная мать.
– Спасибо. Извини. Просто у меня стресс.
Он улыбнулся.
– Может быть, позже я смогу помочь тебе расслабиться.
Серьезно? Она сомневалась, что ей нужна именно такая разрядка. По крайней мере сейчас. Со вторника она носилась как угорелая, до сих пор чувствовала вину за то, что расстроила Гарри, и определенно настраивалась на малопродуктивную неделю. Если сложить все это вместе, получалась такая ситуация, когда правильным решением было закинуть ноги повыше и выпить чашечку чая, а не просить жестко взять сзади. С другой стороны, ей хотелось, чтобы Ален считал ее энергичной сексуальной кошечкой, а не усталой матерью-одиночкой, которая боится потерять место в телевизионном шоу о выпечке.
– Да, – сказала она. – Было бы… прекрасно.
Она почти выдохнула с облегчением, когда через минуту их позвали на судейство, потому что он не успеет заметить, что ей не хочется.
На той неделе им дали задание приготовить паркин, который можно было назвать не только пудингом, но и пирогом. Так что же было делать? Розалина не справилась с задачей с самого начала: дала золотому сиропу закипеть, хотя не собиралась этого делать, и была почти уверена, что передержала свой сомнительный пудинг в духовке при слишком высокой температуре.
Марианна с усталым видом ткнула пальцем в подношение Розалины.
– Компетентно. Но на этом этапе мы ожидаем большего.
Именно этого она и ожидала, но это все равно было похоже на упрек. Она опустила голову, чувствуя, как в уголках глаз выступают слезы. И то, что Джози справилась примерно так же, а Гарри чуть хуже, не слишком утешало. Особенно когда выяснилось, что Ален внезапно проявил себя и выиграл раунд.
– Итак, – Ален догнал ее, когда она пулей мчалась от обеденной зоны к бару, – как насчет ранней ночи, Розалина-эм-Палмер?
Она убедила себя, что это будет… приятно. Что это отвлечет ее от мыслей. Что это хоть какие-то эндорфины.
– Слушай, – услышала она себя, – можно я сначала выпью и приду в себя?
– Можно взять бутылку наверх. Устроим мини-вакханалию.
– Послушай… Мне правда нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.
– Понимаю. – Он легонько провел пальцами по ее руке – это, видимо, было все, на что он был готов пойти в процессе съемок. – Дай знать, когда закончишь оплакивать свой вполне адекватный паркин.
Он был прав.
– Мне просто… кажется, что надо стараться лучше.
– У тебя получается лучше, чем у некоторых. И тебя ни за что не отправят домой, пока в конкурсе есть пекари слабее тебя.
– Домой отправят того, кто хуже всех справится на этой неделе. И это вполне могу быть я.
– Это будешь не ты. И наказывая себя сейчас, ты не справишься лучше завтра.
Она сомневалась, что сидеть в баре и хандрить, попивая джин с тоником, вместо того чтобы бросаться за специальным предложением «два по цене одного» в магазин «Все по фунту», было наказанием. А может, так оно и было. Может быть, она настолько запуталась в конкурсе, будущем и выборе, что решила, будто посредственный паркин не дает ей права на секс.
– Вот что, – сказала она, – я выпью один коктейль и приду к тебе.
Он улыбнулся.
– Буду с нетерпением ждать. Если что, я у себя в номере.
Когда Розалина добралась до бара, все надежды на тихую, утешительную порцию джина и тоника испарились, потому что Анвита и Джози уже устроились в углу. И к тому времени, как она увидела их, они определенно увидели ее, что, согласно нерушимой социальной конвенции, означало, что они должны пригласить ее к себе, а она должна согласиться.
– Эй, эй, эй, – позвала Анвита. – Парни, парни, парни.
Хотя Розалина объективно знала, что Джози на самом деле не злая, события первой недели поставили ее на последнее место в списке людей, с которыми Розалина хотела бы общаться.
– Э-э, а что за парни? – спросила она.
– Очевидно, – это была Джози, – теперь это мы.
Сев рядом с ними, Розалина обнаружила, что ей уже не так легко, как было десять секунд назад.
– Как так?
Анвита пожала плечами.
– Не знаю. Просто подумала, что это весело. Решила попробовать.
– Хорошо, но если ты предложишь пойти в дурацкий «Нандос», я уйду.
– Не волнуйся, – сказала Джози. – Мои веселые деньки в «Нандос» давно прошли. Лучшее, на что я сейчас способна, это угрюмый «Убер Итс».
Розалина знала, что было несправедливо предполагать, что постоянные намеки Джози на ее образ жизни были завуалированным способом сказать: «Я замужем и родила детей в социально приемлемом возрасте, а у тебя какие оправдания?» Но все равно было похоже. Стиснув зубы, она подняла воображаемый бокал в сторону Анвиты.
– Кстати, ты отлично справилась с паркином.
– Спасибо. Я пошла по пути Рики.
– О, Рики. – Вздохнув с нежностью, Джози долила себе вина. – Не могу поверить, что он выбыл. То есть могу. Ведь он взорвал голову дракона. Но я скучаю по нему.
– Я тоже, – сказала Анвита. – Я скучаю по всем. Ну, кроме Дэйва. Он был мудаком.
– Выбыло только четверо, но без них стало так пусто. К концу завтрашнего дня от нас останется половина.
На самом деле, подумала Розалина, тот вечер, когда они все сидели за этим столом и Джози выставила ее на посмешище, а Флориан встал на ее защиту, будто случился с другим человеком.
Джози мрачно ухмыльнулась.
– Если, конечно, они не решат, что мы одинаково никудышные, и не выгонят нас всех, сделав шокирующий поворот.
– Или, – Розалина сделала доблестную попытку сохранить позитивный настрой, – решат, что у нас всех есть реальный потенциал и…
– Выгонят Гарри? – закончила Анвита.
– Я хотела сказать, оставят нас всех. Но полагаю, что это тоже вариант.
– Не поймите меня неправильно, он замечательный. Но если он пройдет, – и тут взгляд
