Самый лучший комсомолец (СЛП-3) - Павел Смолин

— Поздно уже, — покосилась на часы Вилка. — Потом подаришь.

— Нет уж! Уже вторая партия меня дожидается, — покачал я головой. — Там рабочий график скользящий и вообще не далеко — около рынка.

— У тебя что, как у Блока? — поскучнев лицом, грустно спросила девушка.

— Что как у Блока? — не понял я.

— Настолько любил жену, что не мог с ней спать, — немножко покраснев (прелесть какая!), пояснила она.

— Точно нет! — гоготнул я. — Кажется, что я ищу отмазки, но цветочки тебе подарить хочу уже очень давно. Можно?

— Можно, — милостиво разрешила она.

Вынув из стола две записанных «дружбонародных» песни, взял с собой — Акифу за полугодовое выращивание синих роз.

— Поехали производить дефлорацию Вилки! — жизнерадостно провозгласил я и направился к двери.

— Фууу! — закрыла она покрасневшее лицо ладонями, промычала в них. — Ты все испортил! — и выбежала из комнаты, спустя пару секунд хлопнув входной дверью.

Язык мой — враг мой.

Глава 21

Так не пойдет! Догнать не успею, но прийти просто обязан — это же очевидный сигнал! Не обиделась — такую фиг обидишь, но после совместного музицирования настроилась на дальнейшие всякие там романтики, а получила вот это. Воспитывает!

В зашкаливающе хорошем настроении позвонил на первый этаж, согласовал выход и спустился вниз. Сердечко немного затрепетало — сидит Вилочка в «Запорожце», с демонстративно-скучающим видом меня ждет.

— Такая ты хорошая, — умилился я, забираясь внутрь.

— А ты — поросенок, — заклеймила Вилка, выезжая на дорогу.

— Не без этого, — кивнул я. — Как поручик Ржевский.

— А причем здесь «Гусарская баллада»? — удивилась она.

— Не слышала чтоли? — хохотнул я. — Пацаны на районе уже вовсю травят.

— Анекдоты? — догадалась она. — Расскажи!

Рассказал парочку особо забористых — хроноаборигены до таких пока не дошли, а я Советских детей портить не собираюсь — и девушка залилась краской.

— Чистое, невинное существо! — неподдельно восхитился я. — Как можно в такую прелесть х*й засовывать?

— Я тебя из машины сейчас выкину, — с нежной улыбкой пообещала Виталина.

— Не, — отмахнулся я и пристегнулся.

— Пф! — прокомментировала Вилка хлипкие защитные меры.

Заржали, доехали до хрущевки около рынка, я сбегал на третий этаж, где одна из комнат «трешки» частично превратилась в оранжерею по производству синих роз. Поблагодарив племянника Акифа, принял от него сразу всю срезанную партию — тридцать одна штука — отдал деньги, отдал «дружбонародную» песни для восходящей азербайджанской (вместо нон-стопом гастролирующего Магомаева нам будет) звезды [ https://www.youtube.com/watch?v=KK2hUZK57Qc&ab_channel=ZVUKMTV ], и, получив в спину многословные пожелания удачного свидания, вернулся к встретившей меня около машины Виталине.

— Синие?! — восторженно пискнула она, когда мы с букетом вошли в свет уличного фонаря.

Подошла, обняла меня вместе с букетом. Глядя Вилке в глаза, с улыбкой объяснил:

— Обычные цветы дарят обычным девушкам.

— Вот сейчас мне вдруг очень захотелось тебя поцеловать, — хихикнула она, отпустила, отобрала букет, и, пока я усаживался, аккуратно убрала цветочки на заднее сиденье. — Таких подождать стоило.

— Милаха! — умилился я.

— Ты же глупый, тебе все в лоб нужно говорить! — отвесила нежный щелбан.

— Сильно упрощает повседневную жизнь, — не смутился я. — Вот бы так к Гришину подойти и сказать: «хватит крышевать торговую мафию!».

— А тебе в ответ объяснят, что никакой мафии в СССР не существует, — улыбнулась она. — Причем сделает это лично товарищ Генеральный секретарь.

— За уши уже таскал, — похвастался я.

— Юрий Владимирович?! — изумилась она.

— По большей части символически — в качестве крайне редкой Высочайшей награды.

Виталина рассмеялась, и я немного закрепил успех, рассказав о том, как появились подтиральщики монарших задниц, и в какой момент это стало крайне уважаемой должностью. Стоп, где романтика-то? Ну-ка стихотворение про любовь! И еще! И еще! И… и вот мы уже целуемся, остановившись у Виталининого подъезда, как-то прямо неожиданно, но ужасно логично. И приятно! Товарища лейтенанта учить не надо, но кто сказал, что это плохо?

— Что ты со мной делаешь, мальчишка? — выдохнула порозовевшая Виталина после поцелуя.

На риторические (но очень приятные!) вопросы не отвечают, поэтому поцеловались снова и пошли наверх, не забыв прихватить цветы. Дверь Вилка смогла открыть только с третьего раза — ручки трясутся. И это тоже супер приятно!

Коридор, разувание и снова поцелуй — этот длиннее и вкуснее. Вот теперь немножко трясти начало и меня. Вернув самоконтроль, увидел на стене прихожей новые обои, ковровую дорожку и копию «Мишек в лесу». Мама-таки осуществила обещанный ремонт, а девушка, в свою очередь, «обживала» квартиру как могла. В единственной комнате появилась югославская, полупустая стенка с цветным телеком и маленькой коллекцией моих книжек и журналов — тоже надо полагать с моими произведениями. Рядом — проигрыватель с пластинками и неподписанными бобинами. Наши демки, видимо.

— Культ моей личности внутри головы выстраиваешь? — спросил я раскладывающую цветы по вазам девушку.

— Просто нравится, — улыбнулась она.

— А это что? — спросил я, указав на собственный портрет авторства Нади Рушевой.

— Хорошо нарисовано, — пожала она плечами. — И хорошо сочетается с висящим рядом портретом моим, — указала на висящий рядом со мной рисунок.

Внешней похожести почти нет, Надя портреты быстро рисует, неплохо передавая внутреннюю сущность изображаемого. Моих портретов она написала уже три — один «светлый», один «потешный» и один — мрачный. Первые два у меня дома висят, а третий Надя мне дарить не захотела — вот куда ушел, получается.

— Мне твой портрет нравится, — признался я. — Глаза печальные, лицо красивое — все как в жизни.

— Прямо такие уж и печальные? — с совершенно противоположным «печали» выражением глаз спросила Вилка, сев на диван рядом со мной.

— Не сейчас, но вообще — да, — подтвердил я.

Поцеловались. А чего это руки смирно лежат на талии? Ниже… по рукам-то не бьет! Даже странно, что я этого боялся. Дальше руки пришлось поднять, потому что девушка стянула с меня футболку. А я чем хуже? Начав расстегивать пуговки ненавистного «платья гувернантки», немного потерял самоконтроль и тупо оторвал большую часть. Пуговки весело забарабанили по мебели и линолеуму.

Виталина прервала поцелуй и