Гиперион - Дэн Симмонс

Кто-то в катере задраил люк. Десантники, оставшиеся снаружи, запаниковали и принялись стрелять по нему плазменными зарядами. Спасаясь от невидимого врага, толпа напирала, топча даже раненых, а Кассад наседал на них сзади.

Все происходящее как нельзя лучше описывала фраза: «сражаться, как загнанная в угол крыса». Из военной истории известно, что самые яростные бои происходят на замкнутых пространствах, откуда невозможно бежать. Атаки французов на Эсантэ и Угумон[14] под Ватерлоо, Пчелиные туннели Лузуса – именно там происходили самые яростные рукопашные схватки. Здесь было то же самое: плотная толпа плюс невозможность отступить. Бродяги сражались… и погибали… как загнанные в угол крысы.

Шрайк вывел из строя экипаж катера. Монета осталась позади, чтобы уничтожить три двадцатой десантников, не покинувших своих окопов. Кассад обрушился на них с тыла.

В это время второй катер открыл огонь по своему обреченному товарищу. Кассад был уже достаточно далеко и спокойно наблюдал за тем, как над равниной ползут лазерные лучи. Целую вечность спустя полетели ракеты. Они плыли так медленно, что Кассаду казалось – он успел бы расписаться на них. Первый катер уже завалился набок. Бродяги внутри и снаружи были перебиты все до единого, но защитное поле еще держалось. Взрывы и выброс поглощенной энергии разбросали трупы до самой линии окопов, подожгли технику и оплавили песок до зеркального блеска. Стоя под куполом оранжевого пламени, Кассад и Монета смотрели на второй катер, уходивший в космос.

«Мы можем остановить их?» – Кассад тяжело дышал и буквально дрожал от возбуждения.

«Можем, – ответила Монета, – но не станем. Пусть доставят послание Рою».

«Какое послание?»

– Иди ко мне, Кассад.

Он обернулся на звук ее голоса. Отражающее силовое поле исчезло. Обнаженное тело Монеты лоснилось от пота, темные волосы прилипли к вискам, соски затвердели.

– Иди ко мне, – повторила она.

Кассад оглядел себя. Его собственное силовое поле тоже исчезло. Он захотел, и оно исчезло. Такого острого желания Кассад не испытывал ни разу в жизни.

– Иди ко мне, – в третий раз повторила Монета, теперь уже шепотом.

Кассад подошел к ней, подхватил за влажные, сами скользнувшие ему в руки ягодицы и отнес ее на вершину небольшого холма, где осталась полоска невыгоревшей травы. Опустив ее на землю среди громоздившихся вокруг трупов, он грубо раздвинул ей ноги, отвел ее руки за голову, прижал их к земле и всем телом рухнул на нее.

– Да, да, да, – шептала Монета, когда Кассад целовал ей мочку левого уха, прокладывая губами путь к пульсирующей жилке на шее, слизывая сладостно-соленые струйки пота с ее грудей. А ВОКРУГ ГРОМОЗДЯТСЯ ГОРЫ ТРУПОВ. ИХ БУДЕТ ЕЩЕ БОЛЬШЕ. ТЫСЯЧИ. МИЛЛИОНЫ. МЕРТВЕЦЫ ТРЯСУТСЯ ОТ ХОХОТА. БЕСКОНЕЧНЫЕ КОЛОННЫ СОЛДАТ ВЫХОДЯТ ИЗ ЛЮКОВ ДЕСАНТНЫХ «ПРЫГУНОВ» И СКРЫВАЮТСЯ В ОГНЕ.

– Да!

Она горячо дышала ему в ухо. Ее руки скользнули по мокрым плечам Кассада, длинные ногти впились ему в спину, потом в ягодицы. Ближе, еще ближе! Мужская плоть Кассада то скользила по ее пушистому лону, то упиралась ей в живот. ВОТ ОТКРЫВАЮТСЯ НУЛЬ-ПОРТАЛЫ, ВЫБРАСЫВАЯ ХОЛОДНЫЕ ГРОМАДЫ УДАРНЫХ АВИАНОСЦЕВ. ЖАР ПЛАЗМЕННЫХ ВЗРЫВОВ. СОТНИ, ТЫСЯЧИ КОРАБЛЕЙ ТАНЦУЮТ СВОЙ ПРЕДСМЕРТНЫЙ ТАНЕЦ И ГИБНУТ, КАК БАБОЧКИ, ПОПАВШИЕ В УРАГАН. ГИГАНТСКИЕ СТОЛБЫ КРАСНЫХ ЛАЗЕРНЫХ ЛУЧЕЙ ПРОНЗАЮТ АТМОСФЕРУ, ОКУТЫВАЮТ ЦЕЛЫЕ ГОРОДА СГУСТКАМИ ЖАРА, И В РУБИНОВОМ СВЕТЕ ЗАКИПАЮТ ТЕЛА.

– Да!

Она раскрыла губы, она вся раскрылась навстречу ему. Спиной, животом он ощущал ее тепло. Ее язык скользнул ему в рот, а потом он вошел в нее, и она подалась ему навстречу. Его тело напряглось и чуть выгнулось назад. Кассад отдался этой влажной теплоте, которая словно бы засасывала его. Теперь они двигались как одно целое. ЯРОСТНЫЙ ЖАР ПОГЛОЩАЕТ ТЫСЯЧИ МИРОВ. В ПРЕДСМЕРТНЫХ КОНВУЛЬСИЯХ СГОРАЮТ КОНТИНЕНТЫ, КИПЯТ МОРЯ. САМ ВОЗДУХ ГОРИТ. ОКЕАНЫ ПЕРЕГРЕТОГО ВОЗДУХА ВЗДРАГИВАЮТ, КАК КОЖА, ЖДУЩАЯ ПРИКОСНОВЕНИЯ РУКИ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ.

– Да… да… да…

Кассад чувствует на губах теплое дыхание Монеты. Ее кожа – как масло и бархат. Все быстрее, все чаще двигается Кассад, и когда Монета сжимает его в горячих, влажных объятиях, сама вселенная сокращается… а потом расширяется вновь. Ее бедра движутся резко и требовательно, словно подчиняясь какой-то неодолимой силе. Лицо Кассада перекашивает гримаса, он закрывает глаза и видит…

…ОГНЕННЫЕ ШАРЫ РАСШИРЯЮТСЯ, ЗАТЯГИВАЯ В СЕБЯ ПЛАНЕТЫ, СОЛНЦА ВЗРЫВАЮТСЯ, ВЫБРАСЫВАЯ ЯЗЫКИ ПЛАМЕНИ, ЦЕЛЫЕ СОЗВЕЗДИЯ ИСЧЕЗАЮТ В ЭКСТАЗЕ РАЗРУШЕНИЯ…

…Больно в груди, бедра Монеты движутся быстрее и быстрее, он открывает глаза и видит…

…Огромный стальной шип, вырастающий между грудей Монеты, тело Кассада ходит ходуном, он видит сбегающую по граням шипа кровь, кровь капает на тело Монеты – бледное, вновь ставшее зеркальным, холодное, как мертвый металл, но бедра Кассада продолжают двигаться, даже когда он затуманенными от страсти глазами видит, как губы Монеты вянут и закатываются внутрь… на месте зубов блестят металлические лезвия, пальцы, вцепившиеся в его ягодицы, превращаются в шипы, ноги, как мощные стальные обручи, охватывают его бедра, ее глаза…

…В последние секунды перед оргазмом Кассад пытается вырваться… сжимает руки у нее на горле… она впивается в него, как пиявка, как минога… кажется, она может высосать его целиком… и они катаются среди мертвых тел…

…Ее глаза словно рубины, пылающие безумным огнем – сродни тому, что разгорается в его чреслах и распространяется по всему его телу, переполняя его…

…Кассад упирается обеими руками в землю и безумным усилием пытается вырваться от нее… от этого… но сил его все-таки не хватает, чтобы преодолеть чудовищную тяжесть, прижимающую их друг к другу… она впилась в него, как минога, его буквально разрывает на части… он видит в ее глазах… ГИБЕЛЬ МИРОВ!

Кассад с криком вырывается и отталкивается что есть сил. Кожа висит клочьями. В недрах стального влагалища щелкают металлические челюсти, пройдя всего лишь в миллиметре от его плоти. Кассад валится на бок и откатывается в сторону. Его бедра продолжают двигаться – он не может прервать семяизвержение. Поток спермы извергается наружу – прямо на руку убитого солдата. Кассад стонет и, сжавшись, как эмбрион в материнской утробе, катится по земле… и снова испытывает оргазм. А потом еще раз.

Он слышит шуршание и треск. Это она. Кассад переворачивается на спину и, преодолевая боль, размыкает веки. Солнце бьет ему в глаза. Она стоит над ним, расставив ноги, – ощетинившийся силуэт на фоне неба. Кассад вытирает пот и глядит на свое окровавленное запястье. Он ждет смерти. Его мышцы сокращаются в предчувствии удара. Вот-вот стальные лезвия войдут в его тело. Тяжело дыша, Кассад смотрит на стоящую над ним Монету. Ее бедра – скорее из обычной человеческой плоти, чем из стали – все еще влажно поблескивают. Лица Кассад не видит – солнце светит ей в спину, – но он замечает, что красное пламя в ее похожих на огненные рубины глазах начинает угасать. Она улыбается, и солнечные лучи вспыхивают на металлических зубах.