Ее тайный дневник - Джулия Куинн

Тернер тихонько засмеялся, глядя на свою жену. Почему он раньше не замечал, какие у нее длинные ресницы? Но возможно, это всего лишь игра света? Он тоже устал, поэтому быстро разделся и улегся рядом с ней. Миранда лежала, свернувшись, как ребенок. Он обхватил ее, придвинул к себе поближе и прижался к ее теплому телу. Какая у нее мягкая кожа! Он погладил ее, и, наверное, ей стало щекотно, потому что она тихонько охнула и перевернулась на спину.

— Все будет чудесно, — прошептал он.

Между ними существует привязанность, притяжение, а это намного важнее того, что есть у других пар. Он наклонился и поцеловал ее в губы, слегка проведя по ним языком.

Она раскрыла глаза.

— Ты Спящая красавица. Проснулась от моего поцелуя.

— Где мы? — слабым голосом повторила она.

— В Роуздейле. Ты меня уже спрашивала.

— Разве? Я не помню.

Он снова поцеловал ее.

— Ах, Миранда, какая же ты сладкая!

Ей было приятно и от его слов, и от поцелуя, но глаза закрывались сами собой.

— Тернер…

— Да, киска?

— Прости.

— За что?

— Прости, но я не могу… я так устала. — Она зевнула. — Не могу сейчас исполнить свой супружеский долг.

Он с улыбкой заключил ее в кольцо своих рук и поцеловал в висок.

— Шш… Не думай об этом как о долге. Это — замечательное занятие. А я не такой грубиян, чтобы навязывать себя женщине, измученной после дороги. У нас с тобой много времени впереди, так что не волнуйся.

Но она всего этого не услышала, потому что спала.

Тернер коснулся губами ее волос.

— У нас впереди целая жизнь.

На следующее утро Миранда проснулась первой. Она открыла глаза и широко зевнула. Через шторы проникал дневной свет. Ей было уютно и тепло, но не от солнечных лучей — рука Тернера покоилась у нее на талии. Господи, этот человек излучает жар.

Она чуть-чуть отодвинулась, чтобы лучше рассмотреть его спящего. Лицо мужа показалось ей по-мальчишески беззащитным. Ну просто ангел, никакого налёта цинизма.

Миранда легонько коснулась его щеки.

Он пошевелился, что-то бормоча во сне.

— Поспи еще, любимый. — Зная, что он ее не слышит, она позволила себе ласковые слова. — Мне так нравится смотреть на тебя!

Тернер спал, а она прислушивалась к его дыханию.

Боже, какое блаженство!

Наконец он потянулся и открыл глаза. Муж смотрел на нее сонным взором и улыбался.

— Доброе утро, — произнес он.

— Какой же ты засоня!

Он зевнул.

— Ты давно не спишь? Есть хочешь? Я скажу, чтобы принесли завтрак.

Миранда покачала головой.

Он снова зевнул и улыбнулся:

— Ты такая розовая с утра.

— Вот как? — удивилась Миранда.

— Мм… Твоя кожа… блестит.

— Ничего подобного.

— Блестит. Уж поверь мне.

— Моя мама предупреждала меня не верить мужчинам, которые говорят: «Поверь мне».

— Ну, она не была со мной хорошо знакома, — быстро нашелся он и провел по ее губам указательным пальцем. — Твои губы тоже розовые.

— Неужели?

— Мм… Очень! Но не настолько, как другие места.

Миранда сделалась пунцовой.

— Вот эти, к примеру.

Он накрыл ладонями розовые сосочки. Затем его рука с нежностью взяла ее за щеку:

— Ты очень устала вчера.

— Да.

— Слишком устала, чтобы заняться кое-какими важными делами.

Миранда нервно сглотнула, стараясь не застонать от удовольствия, когда он провел рукой у нее по спине.

— Полагаю, что пора начинать наши брачные отношения, — прошептал он ей на ухо.

Миранда посмотрела на него с шутливым упреком:

— Мы уже все осуществили. Если помнишь, это произошло даже несколько преждевременно.

— Это не считается, — весело отмахнулся он. — Мы тогда не были женаты.

— Если бы это не считалось, то мы не поженились бы.

Тернер беспечно усмехнулся:

— Ну, ты права, конечно. Но ведь все в результате образовалось, и ты навряд ли разочарована мной.

Миранда на это ничего не успела ответить, потому что его рука переместилась ей на грудь и начала теребить сосок. Она постепенно соскользнула с подушки и, лежа на спине, ощутила прикосновения его рук по всему телу: груди, животу, ногам. Казалось, что на ней не осталось ни одного места, до которого он не дотронулся. Миранда извивалась и постанывала от удовольствия.

— Тебе это нравится?

Тернер губами касался нежной кожи под коленкой.

— Мне нравится все, — задыхаясь от восторга, произнесла она.

Он чмокнул ее в губы со словами:

— Не могу выразить, как мне приятно это слышать.

— Но это… неприлично.

Он засмеялся:

— Не более неприлично, чем то, что я проделывал в карете.

Миранда покраснела, вспомнив о том, что было, и прикусила язык, чтобы не попросить его повторить это снова.

Но он прочитал мысли по ее лицу и, замурлыкав от удовольствия, покрыл поцелуями все ее тело сверху донизу.

Миранда уже не смущалась, и ей было совершенно не стыдно — она просто хотела вкусить наслаждение.

— Какая сладкая! — прошептал он и положил ладонь на пушистый бугорок.

Его горячее дыхание коснулось кожи, он наклонил голову и поцеловал нежную плоть под бугорком.

Миранда вскрикнула от чувственного восторга. Она разжала ладони, стиснутые в кулаки, и вцепилась в волосы Тернера. Бедра ее задвигались. Он хотел поднять голову, но ее руки его не отпускали. Наконец ему удалось освободиться, и его лицо оказалось на одном уровне с ее глазами.

— Я испугался, что ты меня никогда не отпустишь, — пошутил он.

Миранда залилась краской, хотя чего уж теперь краснеть.

Он покусал ее за мочку уха.

— Тебе это понравилось?

Она нашла в себе силы лишь кивнуть.

— Тебе еще предстоит многому научиться.

— А смогу я?..

Как спросить его?

Он снисходительно улыбнулся:

— О чем ты хочешь спросить? Не стесняйся, я к твоим услугам.

Она смутилась, но все-таки спросила:

— Могу я тоже тебя потрогать?

Вместо ответа он взял ее руку и направил вниз по своему телу. Когда она коснулась его члена, то инстинктивно отдернула ладонь. Она не ожидала, что это такой горячий и твердый орган. Тернер терпеливо вернул ее руку обратно, и она осмелилась осторожно погладить мягкую кожу.

— Какой он… странный, — с удивлением произнесла она.

Тернер хмыкнул, борясь с нахлынувшим желанием, и сказал:

— Мне он никогда не казался странным.

— Я хочу взглянуть.

— Господи, Миранда, — сквозь зубы процедил он.

— Нет, я посмотрю.

Она откинула одеяло и впилась глазами в его обнаженное тело.

— Боже мой! — вырвалось у нее.