Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции - Кирилл Гусев

Вслед за декларациями левые эсеры развернули усиленную практическую деятельность, направленную на срыв мероприятий большевистской партии и Советского правительства. Они не пренебрегали никакими методами, начиная с саботажа и выхода из советских органов с целью создания затруднений в их работе и кончая прямой контрреволюционной агитацией и угрозами в адрес коммунистов.

Фракция левых эсеров Воронежского губернского Совета вышла из состава исполкома и отозвала своих представителей из всех его отделов, но поддержки в губернии не встретила. В ответ на запрос губисполкома об их мнении по этому вопросу все уездные Советы осудили поведение фракции левых эсеров. В Ярославской и Калужской губерниях представители этой партии в июне 1918 г. пытались отдельно от коммунистов собрать губернские съезды Советов, чтобы получить в них большинство. 26 июня 1918 г. на губернском съезде Советов в Нижнем Новгороде они ультимативно потребовали себе больше мест в исполкоме, чем следовало по принципу пропорциональности. Однако съезд отверг домогательства левых эсеров и избрал полностью большевистский исполнительный комитет. Председатель Новоржевского уездного исполкома в телеграмме ВЦИК просил срочно отозвать из уезда агитаторов крестьянской секции, которые настраивали население против организации Красной Армии и выполнения декретов Советской власти.

В большинстве случаев левым эсерам не удавалось провести свою линию. Крестьянство туго поддавалось их агитации. «Трудно было подготовить почву, чтобы крестьяне сочувственно относились ко мне»654, — докладывал один из левоэсеровских агитаторов о результатах своей поездки в апреле 1918 г. Но там, где путем демагогии и при поддержке кулаков левые эсеры брали верх, резолюции носили явный антиправительственный, а порой и провокационный характер. Среди левоэсеровских фракций Советов были и такие, которые колебались и не высказывали своего отношения к продовольственной диктатуре и организации комитетов бедноты; существовали и одобрявшие декреты Советского правительства. Не все левоэсеровские организации на местах разделяли точку зрения своего ЦК, но в основном левые эсеры, особенно их руководящие органы, занимали враждебную позицию по отношению к курсу на углубление социалистической революции в деревне.

По мере развития событий менялось лицо левых эсеров, которые вследствие своей неустойчивости постепенно превращались в кулацкую контрреволюционную партию. В отношениях между большевиками и левыми эсерами во ВЦИК и других советских органах уже не было и речи об «оппозиции, соединенной с поддержкой». «…К концу деятельности ЦИК (IV созыва. — Авт.), — говорил Я. М. Свердлов, — стали редки такие вопросы, по которым мы могли бы столковаться с ними, и за последний период все наиболее крупные вопросы, стоявшие в повестке дня ЦИК, принимались нашими голосами против голосов «левых» эсеров, правых эсеров и меньшевиков… Во всей нашей работе нам приходилось выдержать крайне жестокие нападки с различных сторон. За последнее время эти нападки имели место не только со стороны безусловно враждебных советской власти партий и групп, но и со стороны советской партии, «левых» эсеров»655.

Большевики, понимая неизбежность колебаний левых эсеров, терпеливо и настойчиво разъясняли массам несостоятельность их политики, вели решительную борьбу с неустойчивостью этой партии в рамках Советов. Однако, пока она не выступала против Советской власти, к ней не применялись какие бы то ни было репрессивные меры.

Видя безуспешность своих попыток восстановить трудящихся против политики Советского правительства, левые эсеры решили перейти к другим методам борьбы. Об этом прямо заявил состоявшийся в Москве 28 июня — 1 июля 1918 г. III съезд партии левых эсеров. К этому времени она насчитывала примерно 80 тыс. членов, т.е. по сравнению со II съездом выросла. Делегаты съезда говорили, что к левым эсерам «на почве критики большевиков примазываются такие элементы, которые вовсе не желательны», и рассчитывают найти в них «оплот и возврат к старому»656.

В своих речах лидеры левых эсеров призывали к насильственному изменению политики Советской власти. «Наша партия, — говорила Спиридонова, — должна взять на себя, товарищи, все бремя восстания, на которое мы будем звать все массы, будем поджигать, подстрекать и организовывать. Только через восстание мы в состоянии будем одолеть то, что идет на нас»657.

Руководителям партии левых эсеров было достаточно хорошо известно, что их точка зрения на Брестский мирный договор не одобряется массами. Значит, нужен был провокационный акт, который вызвал бы со стороны Германии карательные экспедиции как «стимул, заставляющий народ сопротивляться»658. Эти рассуждения находились в прямой связи с эсеровским отношением к террору. Недаром весной 1918 г. левоэсеровская печать вновь стала превозносить «действия инициативно-революционного меньшинства, которые ведут за собой массы, не давая им опуститься до принижения классовой борьбы к голому классовому интересу, лишенному идейного и духовного содержания»659.

Съезд вынес резолюцию о борьбе против продотрядов и комбедов, причем выступавший по этому поводу Карелин не преминул бросить в адрес Советского правительства угрожающий намек, что «продовольственный вопрос был апельсиновой коркой, на которой поскользнулся старый режим»660. Он высказался против создания регулярной Красной Армии и применения смертной казни к контрреволюционерам. В соответствии с директивами своего ЦК левые эсеры — члены коллегии ВЧК открыто повели борьбу против политики большевиков в отношении контрреволюционных элементов и стали применять право вето при вынесении смертных приговоров. Несостоятельность такой линии и лицемерие вождей левых эсеров, хотевших подчеркнуть мнимую жестокость большевиков, не ускользнули от внимания ряда делегатов. «Если бы Камков, а не Ленин стоял во главе правительства, — говорила делегатка Н. Рославец, — то мы сидели бы не здесь, а в Туруханском крае»661.

Приняв решение разорвать Брестский договор, съезд счел «необходимым, чтобы партия без промедления всей силой своего влияния и партийного аппарата выпрямила линию советской политики»662. Съезд одобрил политику своего ЦК, который 24 июня 1918 г., когда окончательно рассеялись надежды левых эсеров получить большинство на V Всероссийском съезде Советов, принял решение об убийстве германского посла в Москве графа Мирбаха и антиправительственном мятеже663.

«…Необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистск[им] правит[ельством] Брестского мира, — говорилось в решении. — В этих целях Ц[ентральный] Комитет партии считает возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма…»664. Одновременно ЦК левых эсеров постановил мобилизовать надежные военные силы, принять меры к тому, чтобы население примкнуло к восстанию, и призвал свои местные организации к решительным действиям против политики Совнаркома. Осуществление террора должно было начаться по сигналу из Москвы. Для руководства осуществлением этого плана было создано специальное бюро, в которое вошли Спиридонова, Голубовский и Майоров.

Вожди левых эсеров учитывали силу влияния Коммунистической партии на массы и боялись прямо выступить против большевиков, зная, что большинство трудящихся не поддержат такого выступления. Поэтому уже в решении о мятеже ЦК левых эсеров счел нужным сделать оговорку, что он рассматривает свои действия «как борьбу против настоящей политики С[овета] Н[ародных] Комиссаров и ни в коем случае, как борьбу против большевиков»665.

V Всероссийский съезд Советов, на котором из 1164 делегатов было 773 большевика и 353 левых эсера, начал свою работу 4 июля, и сразу же левые эсеры заняли по отношению к большевикам резко враждебную позицию. Первым обсуждался вопрос о спровоцированных левыми эсерами происшествиях в пограничной полосе. Большевики внесли проект резолюции, в котором съезд поручал Наркомату по военным делам «очистить все красноармейские части от провокаторов и наемников империализма, не останавливаясь перед самыми решительными мерами»666. Левые эсеры отказались голосовать и покинули зал заседаний, после чего резолюция большевиков была единогласно принята.

Вновь появились левые эсеры на втором заседании съезда, 5 июля 1918 г., во время отчета о работе ВЦИК, с которым выступил Я. М. Свердлов. Касаясь их выхода из правительства после IV съезда Советов, он отметил под аплодисменты делегатов, что тот удар, на который рассчитывали левые эсеры, остался незаметным для широких кругов населения. В советской работе не произошло никакого расстройства667.