Охотник - Юрий Корчевский

— Сидайте, господин немец, живо домчу.

Они поехали в соседнее село, где лежал у фельдшера Петров. Когда встречались на дороге селяне, они украдкой плевались и сквозь зубы ругались, думая, что Алексей если и слышит, то не понимает по-русски.

— Ворогу продался, змеюка подколодная, а ещё на МТС работал, в активистах был.

Про Алексея молчали: враг — он и есть враг. Предатель в народных глазах выглядел презреннее, ниже, более гнусно.

Но Сергей вёл себя спокойно, как будто не в его адрес летели проклятия.

Когда выехали за село, Алексей спросил его:

— Как ты терпишь?

— Мне-то ладно, брань на воротах не виснет, а вот жене и детям каково? Всем ведь не объяснишь, что я по заданию подпольного обкома партии в полицаи подался. Вот всё думаю: лучше бы в партизаны ушёл, хоть позора не было бы. Война рано или поздно закончится, как людям в глаза смотреть?

— Приедет секретарь обкома или райкома — объяснит. Люди же, поймут!

— Может, и поймут, только с пацаном моим пяти годков сейчас никто из детей играть не хочет.

— Терпи, — однозначно ответил Алексей.

Они приехали в деревню и направились к фельдшеру. В основном на приём к нему сидели старики и старушки. Алексей в сопровождении Сергея прошёл в обход очереди.

Деревенский фельдшер испугалась вначале, увидев Алексея в полной полевой форме военнослужащего вермахта. И только Сергей её успокоил:

— Здравствуй, Федоровна! Вот, человека я привёл, поговорить с раненым желает.

— Он в задней комнате, только тихо.

Алексей прошёл в дальнюю комнату. Петров, услышав стук подкованных сапог, схватился было за пистолет, но, узнав Алексея, обмяк.

— Здравия желаю, товарищ Петров, — шёпотом сказал Алексей.

— Ты чего здесь? Случилось что-то?

— Склад сгорел подчистую.

И Алексей рассказал, как всё было.

— Да, сами обмишурились, надо было дополнительные посты ставить. Ты, как я понял, прибыл за дополнительными указаниями, как быть дальше?

— Именно. Я теперь вроде как ни при деле — нечего охранять.

— Ты кем в армии был?

— А то вы не знаете! В разведке служил, снайпером.

— И здесь тебе дело найдётся. Когда выздоровею, вместе назад пойдём. А пока передай Овчинникову — пусть переправит тебя в отряд, повоюешь по специальности.

— Это с автоматом?

— Винтовку найдут.

— Годится. Желаю скорейшего выздоровления.

— Удачи тебе!

Алексей в сопровождении Сергея вышел. Ожидавшие в очереди селяне злобно шушукались за его спиной. В амбулатории лекарств по случаю войны не было совсем.

— Куда? — спросил Сергей.

— К старосте.

Они добрались до Крюкова, и Сергей передал старосте слова Петрова.

— Давно бы так. У нас отряд из молодых парней. Желания бороться с врагом много, а знаний, опыта нет. Ты же, я чувствую, человек с опытом, можешь многому научить. Ночью тебя Сергей проводит.

Не хотелось Алексею в партизанский отряд, в армии слово «партизан» ассоциировалось почти со словом «анархист». Когда из запаса призывали для переподготовки на месяц-два гражданских, то они даже форму носить правильно не могли, вечно гимнастёрка сзади складками собиралась и топорщилась. Да и уставная дисциплина в тягость для них была. Вот и сейчас он ожидал увидеть нечто вроде колхоза, только вместо вил и кос оружие в руках.

В отряд Сергей доставил его ночью. На въезде в лес их остановил дозорный. Они обменялись паролями — Сергея уже знали в лицо. Но когда дозорный увидел немца в телеге, всполошился:

— Ты что, пленного взял?

— Нет, это наш, русак. Ну вот вроде как я полицейский. Одно слово — ряженый.

Алексея в отряде встретили доброжелательно. Некоторые уже знали его, видели на складе.

Командиром отряда был бывший председатель колхоза. Организация в отряде была, но не было человека опытного, военного, который бы планировал военные операции.

До сих пор отряд действовал спонтанно. Донесёт разведка, что в селе немцы продовольствие собирают — ждут их на лесной дороге. Обстреляют — и наутёк.

Свою жизнь в отряде Алексей начал с азов маскировки, стрельбы, скрытного отхода. Из партизан никто не знал, что свои следы желательно скрывать: не оставлять сломанных веток, не вытаптывать траву. Для того чтобы сбивать со следа собак, надо посыпать путь отхода махоркой или идти по ручью.

Партизаны сначала посмеивались:

— Сроду у немцев собак не видели.

Однако собаки — дело случая. Либо у немцев пока руки не доходили из-за малой активности, либо всё ещё впереди.

Для борьбы с активными партизанскими отрядами немцы бросали свои егерские отряды, натасканные для борьбы с партизанами, либо использовали шуцманшафткоманды из этнических добровольцев — украинцев, эстонцев, поляков. Те действовали проще и примитивнее ягдкоманд — они просто проводили облавы цепью в местах возможного базирования партизан.

Если занятия по стрельбе молодых партизан ещё интересовали, то все остальные занятия они посещали неохотно.

— Мы местные, все потайные места и так знаем, от любого немца уйдём, — говорили они после занятий.

Алексей решил их проучить, показать на примере, к чему приводит зазнайство.

— Сегодня у нас практические занятия. Я отойду за расположение отряда и проникну в центр расположения. Кто меня задержит или обнаружит, получит нож, — и Алексей продемонстрировал нож в ножнах.

— Учения идут до полудня. Время пошло.

Он вышел на опушку леса, наломал веток с уже пожелтевшими листьями, воткнул их под погоны, френч, стал продвигаться. Почти сразу же обнаружил двух партизан, спокойно покуривавших «козью ножку».

Он подобрался поближе и бросился на партизан. Одного ударил ногой в грудь, второму приставил нож в ножнах к горлу.

— Вы убиты оба, идите к штабной землянке.

Ещё одного партизана он обнаружил метров через семьдесят — он устраивался в небольшой ложбинке, похрустывая высохшими ветками и листьями. Алексей обошёл его стороной, неслышно подобрался сзади и прыгнул ему на спину, вдавив партизана в землю так, что тот и пикнуть не мог.

— Убит; иди к землянке.

И так он обнаружил многих. Сам же добрался до землянки незамеченным.

Парням было очень стыдно: ведь они хвастались, что знают лес как свои пять пальцев, а так опростоволосились.

Вечером, собрав молодёжь у штабной землянки, Алексей подвёл итог «практическим занятиям»:

— Если бы вместо меня были егеря, они бы вырезали отряд. Теперь понятно, что вы ещё не вояки?

Дальнейшие занятия проходили более успешно, посещаемость их возросла.

Натаскивание молодёжи длилось две недели, каждый день без выходных. Какие-то основы он успел им дать, не хватало только практики.

Алексей планировал устроить налёт на немецкий гарнизон в селе по соседству. Однако на следующий день пришёл Сергей.

— Тебе Петров вызывает. Оклемался он уже, ходит.

Ночью они вернулись в Крюково.

Петров сидел за столом в доме старосты. Он ходил ещё немного прихрамывая, но в целом выглядел уже бодро.

— Из-за моего ранения потеряно много времени. Пора назад возвращаться, — заявил он после приветствия.

— Я готов, — согласился Алексей. — Ты-то дойти сможешь? Рана не откроется?

— Не должна. Завтра выходим.

Однако Алексей сомневался, что Петров сможет дойти нормально. Нагрузка большая: это не километр пройти, да с отдыхом. Тем не менее Петров для него командир, только неизвестно, в каком он звании. Впрочем, это не имело значения, в разведке чины и звания не почитались, только опыт и знания. Ходишь в поиск, можешь брать «языков» без потерь в группе — тогда тебе почёт и уважение.

Алексею некстати вспомнилось, как действуют немцы. Был у них такой приём — на «хапок». Накрывают нашу передовую артогнём, врываются на нашу позицию большой группой, захватывают одного-двух пленных — и бегом назад. Часто у них это получалось, утаскивали солдат.

В солдатский ранец уложили домашний хлеб и солёное сало — староста расщедрился. Впрочем, других продуктов, которые бы долго не портились, не было.

За то время, пока Петров лежал раненый, его форму отстирали от крови и заштопали. Выглядела она поношенной, но дефекты в глаза не бросались.

Утром они попрощались со старостой и уселись на подводу — небольшую часть пути можно было проехать на телеге. Алексей спокойно прошёл бы и этот путь пешком, но надо было беречь раненую ногу командира.

На облучке восседал Сергей с повязкой полицейского. Ни дать ни взять — немцы едут в очередную деревню за продуктами, продналог собирать. Увидев их, крестьяне в деревнях разбегались, прятали ещё оставшуюся живность — кур, гусей, свиней. Наверное, они выглядели настолько реалистично, достоверно. Хотя Алексей чувствовал себя не в своей шкуре, как на маскараде. Всё было бы не так плохо, но языком немецким он не владел, и настоящие документы были только у Петрова.