Смерть композитора. Хроника подлинного расследования - Алексей Иванович Ракитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нартиков признал небрежность и объяснил её также, как и в предыдущем случае: «Всё это произошло либо из-за моей невнимательности, либо пропущено машинисткой при диктовке прямо на вскрытии». В общем, внимательный читатель ничего нового для себя в этом протоколе не откроет.
Далее, из числа важных документов следует упомянуть заключение ещё одной — второй по счёту — комиссионной судебно-медицинской экспертизы, проведенной теперь уже Республиканским бюро СМЭ. Это весьма внушительный документ аж даже на 18 листах за подписью Главного судебно-медицинского эксперта Минздрава УССР Юрия Платоновича Шупика.
На разрешение экспертизы, продлившейся две недели — с 3 по 18 декабря — были поставлены вопросы, в точности соответствовавшие тем, что были указаны в постановлении об отмене постановления о прекращении дела. А именно: «1. Сколько времени прошло с момента наступления смерти Ивасюка В. М. до судебно-медицинского исследования его трупа? 2. Каково происхождение ссадин, обнаруженных на теле Ивасюка В. М., прижизненны они или посмертны? В частности, необходимо дать подробный механизм их образования. 3. Как влияли погодные условия в период с 26 апреля по 18 мая 1979 года на сохранение трупа Ивасюка В. М., висевшего в лесу на ветви дерева?»
Сразу скажем, что внешняя монументальность рассматриваемого документа обманывать не должна — 9/10 этой экспертизы представляет собой пространное цитирование документов, уже имеющихся в деле и разобранных в настоящей книге. Каких-либо сенсационных открытий ждать от посмертной экспертизы по этому делу вряд ли приходилось, поскольку сохранность тела была хорошей, а первая судебно-медицинская экспертиза являлась достаточно полной и точной в своих выводах. Поэтому не станем пересказывать содержание всех 18 листов, а приведём только ответы на поставленные вопросы, данные комиссией экспертов.
На вопросы 1 и 3 ответ оказался общим: «Выраженность трупных явлений (трупные пятна, не меняющие своей окраски [при надавливании — прим. А.Р.]), отсутствие трупного окоченения, зелёное окрашивание кожи живота, лобной области и верхней губы, высыхание кожи лица, шеи и кистей рук, с учётом метеорологических условий окружающей среды, даёт основание считать, что с момента смерти до времени судебно-медицинского исследования трупа 19.05.79 г прошло порядка трёх недель. Погодные условия в период с 26 апреля по 18 мая 1979 года препятствовали интенсивному развитию гнилостных процессов. Вместе с тем, они способствовали развитию процессов высыхания, проявившихся в особенностях странгуляционной борозды (плотная, серо-жёлтого цвета), а также появлении на разных участках тела плотных пергаментных пятен красновато-жёлтого и чёрно-синего цвета.»
На 2-й вопрос, связанный с механизмом образования ссадин, комиссионная экспертиза ответила следующим образом: «Поскольку при I и II гистологическом исследовании кожных покровов из области ссадин предплечий реактивные изменения отсутствовали, следует считать их посмертными, как и ссадину в области правой голени, подобную остальным по внешнему виду. Что касается механизма образования ссадин, овальной и округлой формы, размерами от 1,0*0,5 см до 0,5*0,3 см красновато-синюшного цвета, то они возникли от незначительных внешних воздействий на труп, среди которых нельзя исключить насекомых. С учётом имеющихся данных детальнее судить о механизме образования указанных ссадин не представляется возможным.»
Тут даже и комментировать нечего. То ли насекомые кусали… то ли не кусали… то ли не насекомые… подберите ответ, который вам больше нравится!
Резолютивная часть второго постановления о прекращении уголовного дела (от 17 января 1980 г).
А 17 января 1980 г старший следователь Львовской областной прокуратуры Шимчук, получив из Киева все документы, подписал вполне ожидаемое и единственно возможное по результатам расследования постановление о прекращении уголовного дела. После пространного — на 7 страницах! — цитирования знакомых нам протоколов, он констатировал, что следствием установлено следующее:» (…) Ивасюк В. М. совершил самоубийство, находясь в болезненном состоянии психической деятельности, в депрессивной фазе циклотимии.» И подытожил: «Уголовное дело по факту смерти Ивасюка Владимира Михайловича дальнейшим производством прекратить за отсутствием события преступления».
На оборотной стороне последнего листа постановления имеется расписка, сделанная собственноручно, из которой следует, что 5 марта 1980 г родители композитора были ознакомлены с этим постановлением и справкой по делу. На этом, пожалуй, всё, что можно сказать о фактическом содержании уголовного дела по факту смерти Владимира Ивасюка.
Хотя можно упомянуть о двух моментах, представляющих для современного читателя определенный интерес. Из дела исчезли 2 фотографии из числа тех, что были сделаны в ходе аутопсии тела Владимира Ивасюка. Выше мы видели, что во время допроса судмедэксперта Нартикова ему предъявлялись 15 фотографий из морга, сейчас же их насчитывается 13. Причём, пропали фотографии отнюдь не вчера, согласно контрольной проверке подшивки, проведенной 20 ноября 1989 г, уже тогда в конверте с фотографиями находились 13 снимков. Вполне возможно, что 2 пропавшие фотографии были негласно переданы родителям композитора по их просьбе.
Другой момент, на котором можно заострить внимание, связан с полнотой изложения в этой книге материалов уголовного дела. Автор гарантирует, что все значимые документы, важные для понимания событий, приведены либо полностью в виде фотографий, либо пересказаны предельно полно и точно. Были опущены только совершенно незначительные документы вроде сопроводительных писем и т. п.
Расписка родителей Владимира Ивасюка, подтверждающая их ознакомление с постановлением о прекращении уголовного дела и справкой по его материалам.
Второго такого же детального и скрупулёзного изложения материалов реального уголовного расследования автор навскидку даже не может назвать. Ну, разве что «Уральский Монстр» или «Смерть, идущая по следу…», да и то с некоторыми оговорками. Делаю на этой детали акцент не для того, чтобы поставить себе в заслугу, а лишь для того, чтобы подчеркнуть исключительную степень полноты изложения. Наверное, такая полнота является своего рода недостатком, поскольку требует от читателя постоянной концентрации на многочисленных деталях, но без столь обстоятельного изложения документов в данном случае было никак не обойтись. Ввиду того, что история жизни и смерти Владимира Ивасюка предельно политизирована и потому конфликтна.
Те националистические силы Украины, что делали и делают поныне ставку на радикальную и насильственную декоммунизацию и отрыв украинского народа от Русского мира, использовали миф об «убийстве композитора» для оправдания собственного радикализма. По придуманной ими версии случившегося, патриот «украинского народа» Владимир Ивасюк пал жертвой злобных коммунистических правителей именно за свою тягу к национальной самобытности, преданности идеям свободы и любви к «рiдной мове».
Все эти бредни разбиваются о факты, как, впрочем, и многие другие фантазии на тему «украинской культуры». Сугубо в порядке восстановления исторической справедливости, напомню, что молодой Николай Гоголь, объявленный ныне «украинским писателем», воспринял предложение возглавить кафедру в Киевском университете как личное оскорбление. И поэту Жуковскому пришлось хлопотать перед Императором Николаем I,
