Отец Смерти - Александр Шохов

У них был только один минус, у этих прекрасно обученных и подготовленных воинов из личной гвардии — Карахман всегда берег их в сражениях. Может быть, они не сражались уже многие тысячи дней и утратили боевой дух, который, как известно, невозможно компенсировать никаким умением и подготовкой.

— Вперед, друзья! Пришла очередь дать поработать нашим мечам! — крикнул я своим спутникам.

Сквозь шум и рев битвы мой голос был услышан. Моргульский, Лаэрций, Анфиса и Алан обнажили мечи, а в правой руке Элексигаля появился клинок из живого огня, которым он написал в воздухе обидное ругательство и направил его прямо к Карахману.

Я рассмеялся и ринулся в бой. Зря Карахман построил своих воинов квадратом. У них не было никакой возможности маневрировать. Мы вшестером, налетев на них, сразу же получили преимущество, осыпая крайних всадников смертельными ударами и блокируя находящихся в середине.

— Я уничтожу тебя! — кричал Карахман.

— А ведь мы могли быть друзьями! — кричал я ему. — Ты продал нашу дружбу за титул Четвертого Императора!

Наши мечи скрестились. Его клинок, имя которого, как я помнил, было Алгрениум, не уступал моему по уровню подготовки. Оба мы были превосходными фехтовальщиками. Все решал боевой дух и то, на чьей стороне была справедливость, придающая силы в бою.

— Ты предал своего Отца! — кричал Карахман, перекрывая лязг оружия.

— Я не сделал Отцу ничего дурного. И ты это знаешь. А он приказал мне забыть. Дважды. Подверг пытке. И выбросил за пределы изменяющегося мира!

Каждое сказанное слово сопровождалось одним или двумя ударами, так что нашу беседу трудно было назвать мирной и приятной.

Воины Карахмана уже бились пешими. Кони или погибли, или отбежали прочь, неся на себе мертвых всадников. Анфиса сражалась, словно львица. Я видел ее краем глаза. Воины из личной гвардии Карахмана не могли противостоять этой демонессе. Одного ее удара хватало, чтобы разоружить любого из них или нанести серьезное ранение. Я заметил, что Алан находится рядом с ней, прикрывая ее со спины. Это была превосходная боевая пара. Мою спину прикрывали Моргульский и Лаэрций. А Элексигаль наслаждался этой битвой. Его огненный меч расплавлял мечи воинов Карахмана и вонзался в их тела, словно раскаленный нож в мясо. Они в страхе разбегались перед ним, не в силах ничего сделать.

— Ты выпустил воинов глубин! — кричал Карахман.

— Почему ты не стал Десятым Императором, взял бы себе прозвище Юбилейный?..

— Я защищаю саму основу этого мира! — кричал Карахман.

— Ты лжец. И лжешь даже перед лицом собственной смерти. Ты сражаешься с одним из тех, кто стоит в основе этого мира, — отвечал я, сбивая с головы противника шлем, в котором наверняка был установлен реинкарнатор. — Я отниму твою жизнь! Я сойкеро. А ты всего лишь Четвертый Император.

Он совершил только одно неверное движение, и его меч Алгрениум не сумел это исправить. Адил вонзился в грудь Карахмана. Я отдал своему мечу приказ раскалиться докрасна, чтобы сделать последние минуты жизни Карахмана особенно приятными.

Маленькая голубая молния возле левого уха моего противника — и его тело обмякло. Я наклонился над его головой. Я привык, что реинкарнатор прячут в теменной части шлема. Реинкарнатор Карахмана выглядел как маленькая заколка в волосах. С такой моделью я сталкивался впервые. Значит, дядя ускользнул. Оставив на поле боя свой меч, кинжал с изображением Отца и Матери, а также свою личную гвардию. Отлично, дядя. Я расскажу об этом Матери Ветров, когда увижусь с ней.

Увидев, что их император мертв, личная гвардия обратилась в бегство.

Я крикнул своим спутникам, чтобы они не преследовали их. Путь был свободен.

— Элексигаль, ты сумеешь передать Алгрениум другому владельцу? — спросил я.

— Надо посмотреть, брат, — он взял в руку меч Карахмана. — Да, защита не такая уж сложная. Думаю, справлюсь. А кому ты хочешь его передать?

— Анфиса, подойди сюда, — подозвал я.

Она подошла, вся разгоряченная битвой, забрызганная кровью врагов.

— Что, Крит?

— Твой меч не слишком хорош, — сказал я, указывая на многочисленные зазубрины, оставшиеся на клинке. — Однажды он может подвести тебя. И все потому, что он лишен разума. Посмотри, например, на клинок Алана, или на мой собственный. Они сохранили идеальную режущую кромку. Я хочу передать тебе этот меч. Разумеется, после того, как Элексигаль сделает его твоим.

— Он, может быть, слишком тяжел для меня, — сказала Анфиса, рассматривая клинок Карахмана.

— Умные мечи тем и хороши, что они изменяют свои размеры точно под потребности хозяина, — улыбнулся я, пряча в ножны Адил. — Элексигаль, сколько тебе потребуется времени для этого?

— Сколько пройдет от одного мига до другого, — улыбнулся тот моему вопросу. — Путешествия в глубинные миры не занимают времени.

Я рассмеялся в ответ.

— Путь свободен! Вперед!

Элексигаль уже протягивал меч Анфисе:

— Примерь его, демонесса. Если что не так, скажи… И вот что, тебе придется научиться с ним разговаривать. Как с живым существом.

Анфиса взяла в руку меч, еще недавно принадлежавший Карахману.

— Спасибо, — произнесла она одними губами, в то время как ее глаза восхищенно скользили по блестящей поверхности изящно изогнутого клинка.

— Его имя Алгрениум, — сказал Элексигаль. — Запомни хорошенько.

Мы подошли к Восьмым Вратам уже в полной темноте. На небе сияли звезды. И сияли сами Врата, внутри которых переплетались друг с другом восемь янтарных нитей.

— Здравствуй, Октосиаль, — сказал я. — Я пришел со своими спутниками.

— Вижу, ты даже перевыполнил свое задание, Крит.

— Это было нетрудно.

— Хочу предупредить тебя, Несущий Смерть Всем, Кто Стоит На Пути. Ты должен будешь сделать выбор в Восьмой Зоне. Иначе охота воинов новой смерти будет успешной. Ты понял?

— Отец создал новую смерть? Как называют ее воинов?

— Их называют фуэко. Они отнимают жизнь у бессмертных.

— Но, Октосиаль, не опасается ли Отец, что это оружие начнет действовать против него?

— Опасается. Но тебя он опасается больше. Меня очень беспокоят эти фуэко. Их всего трое. И они женщины со странными лицами. Тебе будет трудно выдержать их взгляд долго. Твоя душа слишком открыта. Запомни, если ты сделаешь выбор в Восьмой Зоне, ты избавишь вселенную от сестер фуэко, а себя — от страшной гибели. Сделай свой выбор, Крит.

— Но чего будет касаться этот выбор? — спросил я.

— Сделай то, что должен сделать, Крит. Проходи быстрее. И твои спутники пусть проходят. А я пока буду петь.