К чему снится кровь - Наталья Солнцева

Киллер легонько стукнул его по шее.

– Ты не ответил на мой вопрос!

– Какой вопрос? Чего ты привязался? – у продавца зубы начали выбивать мелкую дробь.

– Где женщина? Отвечай, пока у меня не лопнуло терпение!

– Откуда я знаю? Я отдаю тебе вещь, раз она тебе понравилась, и все. Я только продавец. Понимаешь? Я не пишу картины, я их продаю.

– Хорошо. Допустим. Но это – подлинник?

Тощий решил, что такого бешеного покупателя лучше не обманывать. Он опустил глаза и забормотал:

– Нет. Если бы это был подлинник, он бы знаешь, сколько стоил? Это копия. Но хорошая, очень хорошая. Ее классный художник делал. Настоящий мастер.

– Кто?

– Гера. Он любит копии делать, а я их продаю. Не будет же он сам тут стоять!

– Что за Гера?

– Я его фамилию не спрашивал, Гера и Гера. Его все так зовут.

– Как его найти?

– Я тебе адрес скажу…

Никита и Валерия знакомились друг с другом. Он рассказывал ей о своей работе, о книгах, увлечениях. Показывал огромные географические карты, потертые на сгибах, столько раз они раскладывались и складывались.

– Я совершил десятки кругосветных путешествий… мысленно…

– В самом деле? – Валерии было интересно его слушать.

– Я проплыл по Индийскому океану… пересек Арктику, повторил путь Колумба, Магеллана, Марко Поло, бороздил джунгли вместе с воинами Кортеса… и все это – не выходя из комнаты. – Никита рассмеялся. – Вы мне верите?

– Не знаю почему, но верю.

– Я могу вам поведать все подробности этих увлекательных путешествий. Кортес вез из Мексики отобранные святыни ацтеков – пять изумрудов, выточенных в форме розы, рожка, колокольчика, рыбы и чаши. Жаль, что при кораблекрушении они утонули. Я почти нашел место гибели кораблей. Может быть, продать кому-нибудь этот подводный клад?

– Наверное, это очень красиво – изумруд в виде розы… или рыбки.

Валерия печально улыбнулась. Разговор о драгоценностях напомнил ей рубиновую серьгу.

– Вы знаете старинное название изумруда?

– Нет. Вообще-то я очень люблю украшения. Это моя слабость. Или тайная страсть… – она рассмеялась. – Но я не много о них знаю.

– А я большой знаток, – пошутил Никита. – Не раз видел содержимое сокровищниц раджей или султанов. Как вы думаете, я их охранял или грабил? Второе интереснее. Изумруд тогда называли смарагдом. Красиво, да?

– Вы авантюрист?

– Есть немного.

Никита подъехал к шкафу с множеством выдвижных ящичков и открыл один из них.

– Нравится? – он подал Валерии золотое кольцо с продолговатым зеленым камушком. – «Это кольцо со смарагдом ты носи постоянно, возлюбленная, потому что смарагд – любимый камень Соломона, царя Израильского…»

Валерия растерялась. Она взяла кольцо, не зная, что с ним делать. Слова Никиты были ей приятны, они взволновали ее. Как странно: Евгению ни разу не удалось вызвать у нее чувство, что она – женщина, достойная поклонения. Хотя он много раз говорил ей это.

– Куприн? – она назвала автора, у которого встречала подобную фразу, чтобы заполнить неловкую паузу.

– «Суламифь», – подтвердил Никита.

Валерия держала в руке кольцо, и ей хотелось примерить его на палец.

– Примерьте, – угадал ее желание Никита. – Вам пойдет зеленый цвет.

– Как вы догадались? Мне и в самом деле хочется надеть его!

– Это перстень моей бабушки. Я знал, что рано или поздно появится женщина, достойная носить его.

Валерия смутилась. Она вовсе не хотела, чтобы он придавал их отношениям какой-то иной смысл, кроме того, что им хорошо и приятно быть вместе. Она устала от хитросплетений и сложностей.

– Знаете, Никита, – неожиданно сказала она. – У меня был неудачный брак, а потом пара неудачных романов. И совсем недавно… самый неудачный, с Евгением Ковалевским. Его убили. Наверное, я приношу несчастье. За мной тянется шлейф загадок, притом довольно мрачных… – она положила кольцо на столик. – Не обижайтесь. Я чувствую себя бредущей в сумерках какого-то затерянного мира, я не там и не здесь… Я очень люблю книги об Индии и вообще все индийское. Иногда мне представляется, что я живу в белом дворце: мне снятся фонтаны, птицы с длинными хвостами, сад, в котором цветет миндаль… И голубоглазый раджа дарит мне веер из перьев фламинго…

Осуществляя, быть может, не до конца осознанное стремление выговориться, Валерия рассказала Никите все. Все – от смутных и тревожных снов до тайных ночных страхов, от пугающих желаний до опасной и противоречивой действительности, в которой внезапно появилась самая настоящая смерть, слежка и покушение на ее жизнь.

Никита слушал не перебивая. Он не выказывал ни особого удивления, ни, как ни странно, сочувствия, – один только жгучий интерес. Ни разу она не заметила на его лице ни тени сомнения в том, что она говорит правду.

– Вот, дошло до того, что я вынуждена скрываться! Незнакомый человек подбирает меня на улице и привозит сюда, к вам. Вы не боитесь, что угроза распространится и на вас?

– Нет. – Никита улыбнулся. – Не боюсь. В моем положении существует только одна реальная вещь, которая могла бы меня испугать. Это скука.

Валерия отдавала себе отчет, что разговаривает с инвалидом, который передвигается в коляске. Наверное, он страдает… Какова его жизнь? Ей стало стыдно за свое малодушие, горячая волна разлилась по лицу ярким румянцем. Чего она ноет? Молодая, красивая, умная, обеспеченная, деловая женщина, на двух ногах. Последнее обстоятельство вдруг поразило ее своей простотой и важностью. Кашель и обмороки показались сущими пустяками перед тем, что действительно иногда случается с людьми…

Никита, казалось, понял ее и снова пришел на выручку.

– Пойдемте пить кофе, – предложил он. – Вы мне поможете. Хотя я многое привык делать сам, но люблю, когда кто-то есть рядом. Мама уехала в Москву проветрить квартиру, заодно и пройтись по магазинам, а у бабули мигрень разыгралась. Так что мы с вами на хозяйстве. Вас это не пугает?

Кухня в доме оказалась огромной и прекрасно оборудованной, вместе с тем сохранившей приметы старины. Наряду с газовой плитой присутствовала настоящая печь с полукруглой чугунной заслонкой, побеленная и разрисованная желтыми трилистниками.

– Это творчество моей дорогой бабушки! – с нежностью и теплотой в голосе пояснил Никита. Видно было, что женщин своих он обожает.

Валерии давно не было так хорошо и спокойно. Она достала с полки чашки, сахар и вчерашний пирог с вишнями. Кофе получился густой, с ароматной пенкой.

– Хотите полить пирог медом? – предложил Никита. – Это вкусно.

Время то ли остановилось, то ли летело так быстро, что они не замечали минут и часов. После кофе Никита пригласил Валерию в сад. Она села на теплую широкую скамейку в тени и задумалась. Никита тоже молчал. Слышно было, как перекликаются в синей вышине ласточки.

– Как тихо… – наконец, сказала она. – Сон о счастье!.. Знаете, что мне иногда кажется? Что я жила в богатом поместье с каменными балконами и просторными залами, где в зеркалах отражались паркет и люстры с множеством свечей. Эта француженка Полина – гувернантка, которая написала дневник, – так живо все изобразила, что я… Надо, чтобы вы тоже почитали. Тогда вам будет легче меня понять. Я как будто жила там, в той подмосковной усадьбе, любила, тосковала, болела, а потом… умерла. Рубиновые серьги – это мои серьги. Именно так я почувствовала. Вы не сочтете меня… ненормальной? История невероятная. Но она оказалась правдой. Склеп ведь существует. И там лежу… – она поправилась, – …лежит Александра. Мне бы так хотелось увидеть ее! Наверное, есть портреты. Это было модно в те времена. Во всяком случае, описание той девушки – как будто обо мне…

– Наверное, она была похожа на вас, – задумчиво произнес Никита.

Ему нравилось смотреть на Валерию. Ее волосы, глаза, пушок над верхней губой были необычны, как вся эта неожиданно ворвавшаяся в его жизнь женщина. Она возмутила его душу словами, полными скрытой печали…

– Вы давно знаете Вадима?

Вопрос Валерии отвлек его от непривычных внутренних ощущений. Было ли это сексуальным желанием? И да, и нет.

– Очень давно. С детства.

– А кто он? Чем занимается?

Она только сейчас осознала, что Вадим, в отличие от Никиты, не произвел на нее впечатления уравновешенного и довольного жизнью человека. Напротив, в нем крылись надрыв и боль, несмотря на маску видимого благополучия.

– Даже не знаю, каким-то бизнесом. Раньше он продавал автомобили, а сейчас вроде бы торгует компьютерами. Он не любит говорить о делах. А я не люблю расспрашивать. Я его просто люблю. Безо всяких условий.

– Разве так бывает?

– Судя по всему, да.

– Вы хороший человек, Никита. Искренний. Это такая редкость…

– Наверное, я слишком много себе позволяю. Например, быть искренним. Или чувствовать. Это очень большая роскошь, Валерия! Многие люди перекрывают в себе обе возможности. Хотя я никогда не мог взять в толк почему. А вы?