Максим Галкин. Узник замка Грязь - Федор Раззаков

В зале, кстати, были и дети, некоторые из которых впервые услышали это слово и стали приставать к своим родителям с вопросами: дескать, что это за слово такое? Им объяснили: мол, тетя Алла назвала Максима не просто хорошим, а очень хорошим человеком.

Кроме этого Пугачева написала несколько четверостиший в альбом, который специально носили между столами, чтобы гости оставляли там свои пожелания имениннику. Стихи эти были вполне банальны и выглядели следующим образом:

Пожила я, пожила.Пожилая стала!Ну, а так, как я жила,Тебе, Максим, желаю!Жить – как будто песню петь,Радовать людей при этом.Ну, и пару раз успеть…Спеть еще со мной. Дуэтом.

В конце вечеринки Пугачева настолько разошлась, что, невзирая на свое не слишком хорошее самочувствие, пустилась в пляс с цыганами.

Один из гостей – Михаил Жванецкий – в своем тосте пожелал имениннику пародировать не известных персон, а людей без имени. То есть изображать не Владимира Жириновского или Ренату Литвинову, а какой-нибудь типаж, черту характера. Однако Галкин в ответ возразил: дескать, я еще не готов к этому. Понять его можно. Во-первых, пародировать известных людей всегда выгоднее, чем безвестных – людям это нравится. Во-вторых, это гораздо труднее – выявить некий типаж и показать его так, чтобы люди его безошибочно узнали (типажи-маски в этом отношении показывать легче – это включает в себя несколько жестов или мимических гримас). Наконец, в-третьих – это потребует написания новых текстов, с которыми Галкин вряд ли справится в одиночку, а это значит, надо будет обращаться к помощи профессиональных драматургов, то есть делиться гонорарами. Короче, со всех сторон это невыгодное предприятие.

Кстати, сам Галкин на этот счет изобрел следующую теорию:

«Сейчас, я считаю, не то время. В те годы, когда Жванецкий писал для Райкина, были архетипы, узнаваемые всеми в Советском Союзе. Был таксист, была библиотекарша, был музейный работник, инженер. Сейчас такого нет…»

Думаю, многие читатели со мной согласятся – позиция более чем уязвимая. Как это так – сегодня нет архетипов, узнаваемых всеми? Да, ушли в прошлое прежние архетипы, но сколько появилось новых: бандиты, проститутки, бомжи, олигархи, милиционеры, банкиры, гомосексуалисты, менеджеры (так называемый офисный планктон) и т. д. и т. п. Как говорится, шути – не хочу. Но Галкин именно не хочет, поскольку планка его таланта (а сюда входит и такая черта, как творческая смелость) еще не столь высока, чтобы сотворить нечто запоминающееся, как это получилось в случае с политическими пародиями. Тем более что юморист прекрасно разобрался – юморить по адресу политиков (иронично, а не зло) не только безопасно, но и выгодно.

Напомним, что именно Жванецкий некоторое время назад «поддел» Галкина: сказал, что тот смешной, несмотря на тексты. К сожалению, в сегодняшней юмористике доминируют именно смешные – артисты из разряда «я вам палец покажу, а вы смейтесь». Естественно, и произносимые такими артистами тексты, мягко говоря, далеки от совершенства. Это типичное порождение колониального устройства страны, где главной целью хозяев является не просвещение народа, а обратный процесс – дебилизация. Чем примитивнее и глупее люди, тем легче ими управлять. Отсюда и все остальное: ЕГЭ, убогая эстрада, профнепригодное сериальное кино, дешевая литература и т. д. и т. п. Просвета в этой дебилизации не видно, поскольку те, кто взгромоздился нам на шею двадцать лет назад, так удобно на ней устроились, что слезать сами никогда не захотят. Здесь нужны усилия нас самих, но мы (или большинство из нас) заняты одним – ржем и жуем, ржем и жуем.

Но вернемся непосредственно к героям нашего рассказа.

Сразу после дня рождения Пугачева вновь легла в «Пироговку». Лежала она в VIP-корпусе, в отдельных апартаментах, оборудованных телевизором, холодильником и кондиционером (суточное пребывание стоит 2000 рублей). В клинике ей была сделана операция – стенирование четырех сосудов сердца. При этой операции в сосуд вводится (через прокол в бедренной артерии) специальное приспособление, расширяющее проток сосуда.

Практически все дни, пока примадонна находилась в клинике, ее там навещал Галкин. Впрочем, он был там с ней и в моменты своего отсутствия. Например, на столике у Пугачевой лежали свежие журналы, среди которых была и «Антенна», где было помещено большое интервью с Галкиным под названием «Пусть меня женят, я от этого не страдаю». Приведем его с небольшими сокращениями:

«Вопрос: Тебе не бывает страшно, что успех и популярность, пришедшие к тебе так рано и быстро, так же быстро могут и закончиться?

Ответ: Нет, это меня не страшит. И дело не в возрасте. Есть люди, которые боятся потерять популярность, а я отношусь к тем, кто не боится этого.

Вопрос: Лукавишь?

Ответ: Я вообще не боюсь будущего. Бояться можно, когда к тому есть предпосылки. Когда, например, нет новых идей, нечего сказать публике. Мне пока есть что сказать.

Вопрос: Однако у тебя довольно давно не было премьеры сольного концерта в Москве…

Ответ: Просто раньше я слишком часто выступал в столице с сольными концертами. После того как под Новый год на «Первом канале» с успехом прошел концерт «А мне – 26», возникла идея каждой осенью что-то делать, чтобы показать к празднику. Но каждый год выпускать сольную программу физически невозможно, тем более что я еще и сам себе пишу.

Вопрос: В последние несколько лет благодаря новогодним эфирам «Первого канала» сложился стандартный «праздничный набор»: Галкин – Путин – Пугачева. Как себя ощущаешь в этой «связке»?

Ответ: Ну я же сам по себе, а обращение президента всегда стояло в эфире перед наступлением Нового года и до меня, а я простой артист…

Вопрос: «Простых артистов» в стране много, но перед Новым годом выступает не какой-то «простой артист», а Максим Галкин.

Ответ: Почти четыре года назад Константину Эрнсту пришла в голову идея поставить концерт «А мне – 26» перед обращением президента. Это дало хороший рейтинг, поэтому решили сделать традицией. Естественно, мне это приятно – вот и все…

Вопрос: А об аспирантуре сейчас не жалеешь?

Ответ: Я ее окончил, нельзя же вечно учиться. Правда, диссертацию не защитил. Но ничего зря не пропадает, всегда к этому можно вернуться.

Вопрос: Если я скажу, что ты сегодня в России – юморист номер один, ты с этим согласишься?

Ответ: Я уважаю твое мнение! Но вообще это некорректный вопрос – если я сейчас скажу «да», значит, я человек высокомерный. Если скажу «нет» – возникает вопрос: «А кто номер один?» – а я не готов давать такие оценки…

Вопрос: А из юмористов-классиков прошлого – дореволюционного и советского – кто тебе интересен сегодня?