По ту сторону огня - Василий Головачев

С потолка на людей просыпалась струйка снежных искорок.

Сами собой расслабились и опали помертвевшие лепестки Катиного кокона. Потом собрался в гармошку конусовидный шлем, открывая бледное, с синими тенями под глазами и заострившимся носом, лицо девушки.

Кузьма вскрикнул, бросился к ней.

Какая-то сила остановила его, он ударился всем телом о невидимую преграду, раскинул руки.

Молодой человек взял его под руку, оттащил назад.

— Подождите немного, вы ничем ей не поможете. Лам-ка, что молчишь?

Возле кресла Кати проявился колеблющийся призрак кота, перетекающий в призрак девушки и вслед затем в смутную тень седого мужчины. Призрак оформился в плотную фигуру, но пропал.

— Ничего хорошего, — раздался из воздуха знакомый мужской голос. — У неё разорвана сердечная сумка.

Кузьма изумлённо ахнул, но тут ему стало плохо, и он мягко опустился на пол, не видя, что вокруг захлопотали нежданные гости.

— Что с ним? — осведомился фон Хорст, подойдя ближе.

— Сердечный приступ, — отозвался Лам-ка. — У них у всех повреждены сердечные клапаны от резкого скачка давления крови.

— Их надо срочно в реанимацию! — буркнул Артём, склонившись над своим «параллельным отцом», который ещё не стал отцом.

— Я попробую подлечить их.

— Ты же… — Кузьма хотел сказать: «негуман», но сдержался.

— Я, конечно, совсем не врач, — седой собеседник появился вновь, — однако немного разбираюсь в человеческой физиологии. Приходилось в своё время постигать азы биологической конституции человека.

Лам-ка бросил взгляд на Зари-му.

Девушка смутилась.

— Он мне помогал… еду синтезировал…

Артём выпрямился.

— Екатерина будет жить?

Седой «призрак» Лам-ки расплылся дымком, растаял. Из воздуха прилетел его ставший тонким и ломким голос:

— Не знаю.

Раскрылся кокон соседнего кресла. На гостей исподлобья глянул зелёный от пережитого сердечного приступа Хасид Хаджи-Курбан.

— Спасатели?

Артём и фон Хорст обменялись короткими взглядами.

Филипп Ромашин, сидевший до этого момента на корточках возле сына, поднялся.

— Вы?! — изменился в лице Хасид. — Какими судьбами?!

— Я опоздал, — тихо произнёс Филипп. — Появись мы на минуту раньше…

— Никто не знал, что здесь происходит, — мрачно сверкнул глазами Селим. — Хотя, в принципе, можно было догадаться.

— Что с ними? — кивнул на друзей Хасид.

— Нечто вроде инфаркта.

Лицо полковника сделалось мучнисто-бледным. Он с усилием выпростался из кресла, прислушался к своим ощущениям. На лбу выступили капли пота.

— Ханна олалла… чёрт! Никогда ничего не болело…

— Вы коснулись разворачивающегося хронозеркала, — сказал Артём. — Лам-ка еле успел нейтрализовать горловину мёртвой хронодыры.

— Какой?

— Эти хронозеркала — «мертвяки». Назад они выпустили бы одни трупы.

— Мы так и подумали. С обычными хронозеркалами охотиться за нами нет смысла.

— Ну почему же? — хмуро возразил фон Хорст. — Вы застряли бы внутри зеркала на какое-то время, и охотники успели бы окружить шар, а потом расстрелять вас в упор. Разве, кроме шаров, за вами никто не гонялся?

— «Каракатицы». — Хасид заметил взгляды собеседников, добавил: — Это местные пограничные корабли. У них есть оружие, с которым наша защита не справляется.

— Вот они бы вас и накрыли. Хотя «мертвяки» лучше.

Лежащий навзничь Кузьма зашевелился, открыл глаза.

Хасид наклонился над ним, но сил не хватило, и он опустился на колени. Филипп присел рядом на корточки.

— Дед… — проговорил Кузьма едва слышно. — Там Катя…

— Лежи, тебе нельзя двигаться.

— Катя… — настойчиво повторил Кузьма, поднимая голову и ища глазами кресло девушки. Заметил Артёма, замер.

Артём приблизился.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

— Я тебя где-то видел…

— В зеркале, — кивнул Артём серьезно. — Я сын Кузьмы Ромашина, родившегося в другой Ветви Вселенной.

— Не понял…

— Потом объясним. — Филипп и Хасид помогли внуку сесть. — Мы перенесём тебя в медотсек.

— Не надо. — Кузьма вцепился в руку друга, с трудом встал, поковылял к креслу Кати, по-прежнему не подающей признаков жизни. — Она… умерла?

— Нет, — ответил невидимый Лам-ка. — Она в коме. Я подлатал её сердце, но моих знаний не хватает, чтобы произвести качественное лечение. Нужны какие-то реанимационные мероприятия.

— В таком случае мы возвращаемся, — твёрдо сказал Филипп.

— Одну минуту, — сказал Селим. — Лам-ка, сколько она может продержаться в таком состоянии?

— Я понизил температуру тела и могу контролировать жизненно важные функции несколько часов.

— Тогда у меня предложение: давайте уничтожим этот грёбаный завод хронозеркал над Юпитером. И вернёмся.

— Не стоит рисковать… — начал Филипп.

— Лам-ка сделает это без нашего вмешательства.

— Попробую, — ответил гиперптеридский робот вежливо. — Хотя понадобится пара часов для анализа ситуации.

— Подождём? — Селим посмотрел на мужчин.

Те в свою очередь обратили взоры на Кузьму, прижавшегося к Кате.

— Я за возвращение, — тихо проговорила Зари-ма, с состраданием глядя на «будущего отца её мужа».

— Нет! — невнятно произнёс Кузьма.

Все замерли.

— Полковник прав: завод надо уничтожить! Иначе он и дальше будет посылать в Галактику шары-убийцы! Этот беспредел надо остановить!

— Жду приказаний, — лаконично сказал Лам-ка.

Глава 24

ПРЯМАЯ АТАКА

Игнату показалось, что где-то разбился стеклянный бокал.

Он прислушался, вопросительно глянул на Реброва, сидевшего напротив за столом, и тот включил консорт-линию.

Над столом возник виом передачи.

— Объявлена тревога по форме АА! — доложил дежурный информационной службы СВР. — К Солнечной системе летят шары хронозеркал!

Ромашин и Ребров выдержали паузу.

— Сколько? — спросил охрипшим голосом бывший комиссар безопасности.

— Около сотни.

— Твою мать! Откуда они взялись?!

— Не могу знать.

— Форма «три нуля» всем нашим службам!

— Уже пошла в эфир.

— Славин знает?

— Так точно. Он сейчас вместе с мадам де Лорм перешёл на борт спейсера «Крадущийся тигр».

Виом погас.

Ребров шибко поскрёб макушку.

— Что это значит?!

— Не знаю, — угрюмо сказал Игнат. — Возможно, это реакция резидента Останавливающих на наши успехи. Возможно, Дьяволу надоело ждать, когда его команда справится с нашим сопротивлением. Ясно одно: с такой прямой массированной атакой нам не справиться!

Ребров вылез из-за стола, но снова сел.

— От Филиппа ничего?

— Прошло всего четыре дня.

— Поехали на «Крадущийся».

— Зачем?

— Посмотрим, что творится, своими глазами. И посовещаемся с Иваном.

Игнат молча включил тайф.

Через несколько секунд они вышли из отсека метро спейсера погранслужбы «Крадущийся тигр» и поднялись в зал визинга, где собрались руководители СВР.

Корабль шёл над поясом астероидов, и виомы зала показывали искристую полосу внизу, под спейсером, панораму космоса с полосой звёзд Млечного Пути вверху и яркую звезду — Солнце между ними.

В окнах дальновидения, оконтуренных красненькими пунктирчиками, виднелись «воздушные шарики», изредка бросающие звездные блики. Это были шары хронозеркал.

— Куда они направляются? — спросил Ребров.

На пришедших оглянулись; всего в зале визинга находились пять человек, в том числе Саша де Лорм, Иван Славин и командир спейсера Рене Спиноза.

— Покажи схему, — обратился последний, черноволосый и черноглазый испанец, к инку зала.

В общей панораме обзора возникли паутинки орбит центральных планет Солнечной системы, вспыхнул светлячок — Солнце. Затем засветились оранжевым десятки стрелочек, нацеленные на планеты.

— Большинство шаров летит к Солнцу, — заговорил Спиноза. — К Земле направляются шесть штук, к Венере три, к Меркурию десять, к Марсу пять.

— Размеры?

— Самые большие — до тысячи километров в диаметре.

Ребров посмотрел на Игната, хмыкнул.

— Мелочь пузатая… Дьявол решил поиграть в бильярд?

— Шары маневрируют, — негромко заметила Саша де Лорм.

— Ну и что?

— Дьявол знает, что у нас есть Потрясатель Мироздания, работающий как снайперская винтовка. Из него надо целиться. Мы не сможем уничтожить все шары.

— Откуда Дьявол мог узнать, что мы передислоцировали Потрясатель на Меркурий и перенастроили?

— Это вопрос не ко мне.

— Мы работаем, — сухо заметил Славин, — ищем оператора, допустившего утечку информации, или лазутчика. Он явно среди нас. Я не имею в виду присутствующих.