Дикий, дикий Запад - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я посмотрела на сиу.
А она на меня.
– Я хочу убить этого человека, – произнесла Звенящий Поток. – Но еще я боюсь его. Что, если он сотворит со мной то же, что и с моей сестрой?
Да уж. Перспектива.
– А если… – Я облизала губы. – Если ты отдашь своего врага кому-нибудь?
Мне протянули узкую длинную ладонь.
– Только пусть смерть его будет мучительной.
Вообще-то я просто интересовалась! Но, кажется, Эдди прав. Порой следует помолчать.
Глава 26,
где поднимается проблема хорошего воспитания
Утро пришло с головной болью. Чарльз открыл глаза и тотчас зажмурился. Солнце успело подняться и, не испытывая душевных терзаний – какие душевные терзания у светила? – щедро плеснуло светом в глаза. Глаза заслезились.
А голова… от малейшего движения становилось худо. Поэтому он и замер, прищурившись, закрывшись от света ладонью.
От ладони пахло.
И от остального Чарльза, надо полагать, тоже.
– Живой? – поинтересовались сверху, и не сказать чтобы с особым интересом.
Чарльз промычал что-то.
И попытался сосредоточиться. Помнится, наставник говорил, что любой маг властелин своего тела и Дара, а потому при должной тренировке способен самоизлечиться. Но то ли тренированности Чарльзу не хватало, то ли чего иного, а с самоизлечением не вышло.
– Ты его не слишком крепко? – столь же заботливо поинтересовалась Милисента.
Не у Чарльза.
– А то ведь он с Востока. Там, поди, у мужчин черепушки слабые.
Чарльз хотел сказать, что совсем он не слабый, но из горла вырвался лишь клекот. А боль сосредоточилась на лбу. Он даже ощупал лоб. Точно. Шишка. И огромная такая.
– У нас ежели дерутся, так кто-то кого-то всенепременно бутылкой приложит. Пустой, само собою, – продолжала рассказывать Милисента с прямо-таки отвратительной бодростью. Чарльз ее почти даже возненавидел за эту бодрость. – Оно и понятно. Лет пару назад Билли, он еще Косым не был, взял да полную разбил. С джином. Так на него все обиделись. Вставай, графчик.
– Я не графчик, – простонал Чарльз, пальцами пытаясь осознать размер бедствия.
– А кто?
– Граф.
– А… ну все равно вставай. Ехать пора.
Чарльз застонал.
Ехать? Да он сесть не способен, что уж говорить о какой-то езде? И главное, куда? Хотя нет, понятно, куда. Он Августу найдет, а потом… потом выскажет ей все. Или лучше ее поганому муженьку. После того, как свернет ему шею. Жизненный опыт Чарльза, возможно, был невелик, но однозначно подсказывал правильный порядок действий.
Сначала шею свернуть.
Потом высказаться.
Он все-таки сел.
– Что со мной приключилось? – поинтересовался он.
В горле саднило.
Еще мутило. И перед глазами плыло так, что Чарльз снова попытался проморгаться.
– Сбежать хотел, – объяснила Милисента, которая возвышалась над ним. Ноги расставила, руки на груди скрестила и глядела так, будто… В общем, наверное, нехорошо он выглядел. – Пришлось остановить.
Как именно его останавливали, Чарльз уточнять не стал.
Чувствовалось – не все следует знать.
– На вот, – смилостивилась Милисента и протянула флягу. – Выпей. Полегчает.
Во фляге оказалась вода, причем холодная. Сделав пару глотков, Чарльз признал: и вправду полегчало. И подняться сумел. И…
– Поганое место. – Эдди тоже выглядел не слишком бодрым.
В отличие от сиу.
Те уже сидели на лошадях, на людей поглядывая с некоторым беспокойством.
– Поганое, – согласился Чарльз, пытаясь закинуть седло на конскую спину. Не получалось. Голова гудела, в глазах двоилось.
– Дай сюда. – Милисента отобрала седло. – Ты это, в другой раз, когда чего примерещится, предупреди. Я тебя сама шибану. Легонько. А то ведь… мало ли.
Спорить сил не было. И совесть даже промолчала. Наверное, ее вместе с мозгами отшибло.
Поехали.
Медленно.
То ли из сочувствия к Чарльзу и Эдди, который тоже в седле держался с явным трудом, то ли просто настроение было таким… таким… слов не найти.
А солнце карабкалось выше и выше. Пахло травами и сеном, сухой землей, ветром, пылью, еще чем-то, чему Чарльз не находил названия. Но он вдыхал этот запах жадно, словно в нем искал успокоение.
Ближе к полудню полегчало.
На привал остановились где-то в прериях. Куда ни глянь, всюду расстилалось то же сизо-зеленое травяное море. Только где-то позади, если приглядеться очень хорошо, в поднебесье виднелись сизые вершины гор.
И то не факт, что Чарльзу они не мерещились.
С седла он сполз. И сил хватило, чтобы ослабить подпругу.
– Мы вообще куда едем? – спросил он, сделав глоток воды. Есть по-прежнему не хотелось, голова болела, а шишка, судя по ощущениям, стала еще больше.
– Понятия не имею. – Милли прошлась, смешно расставив ноги, потом потянулась. Согнулась, упершись ладонями в землю.
И…
Вот теперь Чарльз начал понимать, почему женщинам не стоит носить штаны.
– М-да. – Он сглотнул и отвел взгляд.
Немного.
Самую малость.
Он, конечно, человек воспитанный, но прерии на редкость тоскливы. И душа желала для разнообразия приятных впечатлений.
– Тебя это не беспокоит?
Милисента, так же не разгибаясь, выгнула спину.
– Затекло все… Нет, сказали же, что приведут. А сиу держат слово.
Она выпрямилась и потянулась уже вверх.
Зевнула широко.
– Но как приедем – в ванну залезу. И неделю вылезать не стану.
К горлу подкатил комок, и подумалось, что Чарльз тоже не отказался бы от ванны. Можно от одной на двоих. Правда, спину буравил мрачный взгляд, словно намекая, что если ванна и будет, то только после свадьбы. И наверное, от удара по голове, от неоднократных ударов по несчастной голове, мысли сделались совсем уж бредовыми. Во всяком случае эта идея со свадьбой показалась вдруг на диво привлекательной.
Чарльз тряхнул головой, чтобы избавиться от этой мысли, но получил лишь вспышку боли.
– На-ка. – Милисента глядела внимательно и не пропустила болезненной гримасы. – Пожуй.
И в руку вложили какой-то корешок.
– Я потерплю, – возразил Чарльз, ибо пусть мысли в голове и отличались некоторой странностью, но он еще не настолько болен, чтобы жевать сомнительного вида растения.
– Как знаешь. Эдди?
– Я в порядке. – Эдди прошелся широкими шагами, переваливаясь с ноги на ногу. Остановившись в траве, он прищурился, втянул тот же сухой горячий воздух. – Далеко еще?
Вопрос уже адресовался сиу, что наблюдали за людьми издали. Вся троица устроилась средь травы. Присев на корточки, они почти слились с этой травой.
– К вечеру дойдем.
– До города?
– До места, где ходит большой железный зверь. На нем вы доберетесь до города.
Это она про что? Чарльз хотел спросить, но не стал. Больная голова хорошо притупляла естественное любопытство.
– Ты все-таки пожуй. – Милисента тоже опустилась на
