Будь здоров - Виталий Башун

Тут я с ужасом вспомнил свое обещание хранителю и жалобно посмотрел на наставницу.

— Что, уже кому-то пообещали помочь? — догадалась она.

Я тоскливо кивнул. После ее слов я уже ни за что не решился бы на исцеление.

— Обещание надо выполнять, — она вздохнула, — куда деваться, будем считать это практическим занятием.

Уточнив, когда и где мы договорились с хранителем провести сеанс исцеления, она пообещала подъехать. Спросила, что я сделал для подготовки и как проинструктировал больного. Выслушав мой подробный рассказ о том, что я рекомендовал ксоровцу сделать, подготовить и принимать она одобрительно кивнула. Слава Богам, хоть здесь глупостей не наделал.

Затем она поинтересовалась, как у меня обстоят дела с остальными науками, преподаваемыми на факультете. Тут я впервые увидел в ее глазах тень уважения, когда рассказал ей, как читаю магические книги, и пообещал к концу первого семестра изучить теорию за пятый курс. Решено было, учитывая мою теоретическую подкованность, представить в академии дело так, будто я уже работаю в больнице помощником лекаря, подкрепляя практикой знания теории. Таким образом, на факультете мне оставались только практические занятия в области немагических методов излечения, а также лабораторные работы по общеобразовательным дисциплинам. От сессий, к сожалению, никто меня освобождать не намеревался. Как и от занятий по самообороне.

Через два дня мы с наставницей подъехали к пятиэтажному доходному дому, в котором хранитель снимал трехкомнатную квартиру на втором этаже. Дом этот был построен в квартале купцов и ремесленников среднего достатка. Был добротен и отличался строгой красотой без особой вычурности. Тем не менее, хозяин явно не пожалел толику средств на некоторые архитектурные излишества вроде псевдоколонн и барельефов.

В квартире хранителя было чисто и уютно. На окнах висели занавески веселой расцветки. Столы были накрыты скатертями, а через весь коридор пролегала красивая плетеная дорожка. Старик встретил нас на пороге и с удивлением воззрился на наставницу.

— А это кто такая? — подозрительно спросил он.

— Это моя наставница, госпожа Греллиана ано Брасеро, — поспешил представить я свою спутницу.

— Ну, проходи, если наставница, — проворчал хранитель, приглашая войти.

Мы не стали тратить время на церемонии. Сразу прошли в спальню хозяина. Там уже была разобрана постель, рядом стояло кресло и столик с разными банками-склянками, как я его и просил. Пока мы осматривались, хозяин откуда-то приволок еще одно кресло и поставил рядом с первым.

Наконец, все было готово. Хранитель разделся и лег на кровать, а мы с наставницей заняли кресла. Она минут десять всматривалась в больного, затем, откинувшись на спинку кресла, потребовала рассказать, как я собирался действовать. Выслушав, заметила.

— Хорошо… для твоего уровня понимания. Но мало, чтобы полноценно исцелить. Будем действовать вместе. Ты делаешь то, что наметил. Я корректирую и делаю свою часть, которую ты еще не научился видеть, — и, обращаясь к пациенту, — господин…

— Неважно, как меня зовут. Называйте хранитель. Я привык.

— Так вот, господин хранитель. За один сеанс мы все не сделаем. В первую очередь не выдержите вы, да и мы устанем. Поэтому примерно через месяц мы с учеником снова навестим вас. До этого вы должны будете усиленно питаться и пить те снадобья, что мы вам укажем. Договорились?

Выполняя свою часть работы, я смог немного внимания уделить действиям наставницы. Моему магическому зрению предстала фантастическая картина. Себя ведь я еще не наблюдал со стороны. Это было нечто завораживающее. Она выделила из себя двенадцать тонких, как змеи с кисточками на концах, «рук», которые, выполняя некий гармоничный танец, то порхали над телом больного, то погружались в него, и каждое движение производило впечатление строгой целесообразности и точности. Что делали кисточки ее магических рук, детально я рассмотреть и понять не мог — способностей, опыта или навыка мне катастрофически не хватало. Теперь я воочию убедился, насколько мало знаю и умею. Одна такая демонстрация лучше многочасовых нотаций убедила щенка, что зубкам его еще далеко до клыков матерых псов.

Через четыре с половиной часа мы закончили свою работу, и устало откинулись на спинки кресел. Хранитель все это время не спал и послушно глотал или втирал все, что ему говорили. По моим прикидкам, дело было сделано где-то на две трети.

— На сегодня мы закончили, — сообщила целительница, — теперь усиленное питание, эликсиры и лечебный разминочный комплекс. Я вам дам адрес, где вас научат ему.

— Нет необходимости, — проворчал хранитель, — не раз приходилось раньше заниматься.

— Ну, вот и хорошо. Надеюсь, в средствах вы не стеснены, чтобы позволить себе все это?

Хранитель ответил, что ни в чем не нуждается, и просил на этот счет не беспокоиться. Выполнять в точности рекомендации лекарей он привык уже давно и от детского разгильдяйства давно исцелился. На этом мы с хранителем и расстались.

Лето кончилось, и я привычно уже стал втягиваться в напряженный процесс обучения премудростям лекарского дела и целительства.

Глава 23

Прошло двадцать дней после первого сеанса исцеления хранителя. Я уже полностью втянулся в ритм учебы. На занятия к целительнице и к наставнику по самообороне привык уже ездить в карете, которая всегда дежурила неподалеку от общежития и обязательно дожидалась, когда я освобожусь. Всё, в общем и целом, текло своим чередом, за исключением того, что я после первой встречи ни разу не видел Свенту. На сердце было пусто и тоскливо, как в хмурый осенний день. Зато Весана почти поселилась у нас. Она все не могла наглядеться на своего обожаемого Сена, которого стала называть Тариком, и старалась ни на минуту не оставлять без внимания, видимо, опасаясь, что более шустрая красотка уведет эдакого красавца прямо у нее из-под носа. Она уже потихоньку начинала командовать им. К примеру, вместо доброго ужина с вином, тянула в театр, на выставки и просто на прогулку. Сен не возражал и, похоже, ему это все очень нравилось. Скорее всего, два месяца вдали от Свенты и под боком у Весаны сказались благотворно на его восприятии других девушек. Еще меня по-прежнему беспокоила Кламира. Точнее, ее восторг и восхищение, которые хоть и поутихли немного, но все также явно проявлялись ею при виде моей персоны на занятиях в академии. Одногруппницы шушукались и хихикали, парни уважительно с оттенком зависти кивали головой и все вместе, подозреваю, вообразили себе невесть что, еще более подкрепляя свое заблуждение отказом Кламиры говорить на эту тему. Единственное, что, как я понял, не вызывало ни у кого сомнений, так это то, что мы с известной скромницей Кламирой были близки и это ей так понравилось, что она до сих пор не может успокоиться. Меня вся эта обстановка очень раздражала, но рассказать всем истинную причину поведения Кламиры было никак невозможно.