НА ЧУЖБИНЕ 1923-1934 гг. ЗАПИСКИ И СТАТЬИ - Нестор Махно

Но приезд его в Россию был несколько запоздалым: у дел нашего движения стояли уже люди в большинстве своем новые, подпольный дух российского анархизма знавшие мало, лишь по тем временам, когда они работали в нем, да и не все на путях нашего движения, до своей эмиграции.

И «Дядя Ваня» им не мешал. Наоборот, со свойственным ему энтузиазмом и тем неподдельным революционным пафосом, каким он всегда и всюду жизнерадостно горел, он отдался пропаганде идей анархического коммунизма, никогда не брезгал черной работой, от которой «барчуки» в анархизме всегда бегали, считая, что они призваны только сидеть в федерациях и конференциях или в редакциях их журналов и только заниматься маранием бумаги.

В Петрограде - теперешнем Ленинграде - вряд ли остались заводы и фабрики, где бы «Дядя Ваня» не выступал по приезде из заграницы, со словом пропаганды идей анархизма. А, переехав в Москву весной 1918 года, он от имени Московской Федерации Анархистов то и дело что занимался этой пропагандой, и тут он снова по несколько раз сталкивался в диспутах с главковерхами большевиков - Лениным, Троцким и другими, и блестяще их разбивал, переводя аудиторию на свою сторону, на за большевиками-главковерхами в это время была уже мощная полицейская сила - ВЧКа, и в результате, право оставалось за ними, и они постыдно рвали и топтали тело революции...

В эту же весну «Бюро анархистов Донецкого Бассейна» афишировало в своем органе «Анархист» и отдельной афишей по всем городам и большим селам, что в ближайшее время в Екатеринослав прибывают анархисты - Юда Гросман-Рощин и «Дядя Ваня» с целью пропаганды идей анархо-коммунизма, и сделают турне по всей Екатеринославщине. И нужно было наблюдать, как заволновались в наших краях социалисты государственники, знавшие «Дядю Ваню» по его диспутам в былые времена с ними, и то, с какой радостью и нетерпением ожидали его крестьяне, рабочие и шедшая с ними трудовая интеллигенция, не говоря уже о том, какой подъем эта афиша сделала во всех наших группах и какую они готовили ему, «Дяде Ване», радостную встречу.

Но приезд этих двух титанов-анархистов (по тому времени) не сбылся и не сбылся потому, что в это время по всей Украине двигались уже железные полчища немецко-австрийских армий и были уже на подходах к Екатеринославу. А крестьяне и рабочие все еще надеялись и ждали, то и дело осаждая пишущего эти строки и на съездах и на многочисленных митингах своими запросами «Когда же приедет "Дядько"»?

В начале 1919 года, когда я стоял уже во главе Революционного повстанческого движения (махновцев) «Дядя Ваня» переехал из Москвы в Самару и работал в Самарской федерации анархистов-коммунистов.

Руководимое мною движение разрасталось и очищало великую территорию от деникинских контрреволюционных погромщицких орд. Все лучшие силы нашей Гуляй-Польской группы анархистов-коммунистов были брошены в повстанчество на фронт. Приезжих анархистов было мало и большинство из них выходцы из семьи еврейского народа, плохо ориентировавшиеся в крестьянской обстановке, Аршинов был занят возле меня в качестве моего личного секретаря и много уделял времени на создание повстанческой газеты «Путь к свободе».

Прибывшая группа анархистов-коммунистов в 35 человек из Ивано-Вознесенска тоже мало насчитывала в своих рядах пропагандистов. Чувствовал, что еще месяц-два, и мы окажемся беспомощными идейно обслуживать освобожденные районы. Здесь «Дядя Ваня» был необходим и я, посоветовавшись с Аршиновым, затем, со штабом и советом повстанчества, снабдил гонца надлежащими документами, нужными средствами и отправил его в Самару за «Дядей Ваней». Но большевики гонца на полпути к Самаре арестовали, и прошло несколько дней, пока я настоял на его освобождении. Также несколько дней взяла подготовка другого гонца. Но пока этот другой гонец добрался до Самары и пока «Дядя Ваня» со своей подругой собрались к отъезду в наши края, Ленин и Троцкий объявили меня и повстанчество вне закона и двинули своих рабов против нас и революции. И «Дядя Ваня» и гонец остались в Самаре и сразу же выпустили пламенную прокламацию-протест и разъяснения трудящимся той черной измены большевиков, с которой они подошли к своим рабам-красноармейцам и бросили их против нас...

После этого я один почти остался со славными повстанцами-крестьянами и рабочими. В это время Аршинов испарился из повстанчества, но я не переставал думать - и болеть из-за того, что возле меня не было «Дяди Вани».

Но вот наступили счастливые месяцы и для меня. Я со своими повстанцами жестоко громлю на Украине деникинские корпуса, очищаю 11 уездных и 2 губернских города от деникинских войск и власти. Ко мне снова начался слет наших товарищей: но теперь я был уже менее наивен в отношении их. Мой взор устремляется в Самару, к «Дяде Ване». И я при первом же удобном для меня моменте, снова посылаю за ним гонца. И что же я получаю от моего любимого «Дяди Вани»? Он мне пишет через моего человека: «Я получил сведения (быть может, и не верные), что у вас Михайлович (читай Волин Н.М.) играет большую и главенствующую роль. Личных отношений у меня с ним не было, но то, что он проделал, было ножом в спину и никогда не забывается...» (Примечание. Это было время, когда Михайлович, он же Волин «работал у В.Л. Бурцева», а сам Бурцев пожинал плоды начальника Всероссийского департамента полиции гр. Лопухина, открывшего ему Азефа как провокатора, работавшего и для партии социалистов-революционеров и для Всероссийской царской полиции). Это было время, когда Российская эмиграционная революционная среда смотрела на В.Л. Бурцева как на «незаменимого» спеца по раскрытию провокаторов и возводила его до небес. От этого триумфального славослования В.Л. Бурцева не отставала и наша анархическая эмигрантская среда, и она, наша среда, почему-то видела в лице Бурцева прорицателя и часто нужно и не нужно с большими и малыми своими делами обращалась к нему, и просила его расследовать эти дела и сказать о них свое «прорицательское» мнение. Отсюда именно грязные люди возвели подлую клевету на т. Николая Рогдаева, пустив шепотком, не за кулисами молву о нем, как о провокаторе. А случилось это так: на путях российской анархической эмигрантской деятельности - деятельности в направлении России свершился провал: один из активных работников был схвачен полицией. Наша среда сразу же бросилась к В.Л. Бурцеву за его мнением. Но Бурцев высказал только свое предположение, что, дескать, эта провокация видимо исходит от видного анархического деятеля и что самым виднейшим анархическим деятелем является

Рогдаев. Это именно и дало козырь в руки грязным людям, старавшимся вырвать первенство пионерства Н.Рогдаева в подпольном российском анархизме, и они пустили против него подлые слухи, из-за которых ряд старых работников анархизма создали товарищеский суд над Рогдаевым в лице т.т. Оргеани, М.Корн и других, и суд навел все справки об этом подло вымышленном деле и категорически опроверг его.