Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний! - Юлия Славачевская

– Умеешь ты утешить, Леля, – скуксился проэпилированный блондин и отвернулся, демонстрируя жгучую мужскую обиду.

– Все для тебя, дорогая, – сладко пропела я, – лишь бы улыбка не покидала твоего прекрасного личика!

– Издеваешься? – прошипел Лелигриэль.

– Заметно? – ответила вопросом на вопрос.

– Замолчите! – заорал отец-командир. Скомандовал: – Закрыли рты! Прекратили пререкаться и шагом марш в агентство!

Клац! Клац! – дружелюбно выразил свое отношение к непочтительным крикам в мою сторону подросший фикакус. Растение, шелестя листочками, мягким кошачьим клубком приблизилось к Магриэлю, заглянуло ему в лицо и демонстративно зевнуло, показав отнюдь не маленькие зубы.

Мужчина намек понял и выдал, глядя на меня исподлобья с непередаваемой колоссальной любовью:

– Пожалуйста!

– Конечно! – проявила я ответную вежливость, отчаянно желая завалиться спать и не имея сил пререкаться с ним.

Дотопали до агентства мы при мертвом молчании и в темноте кромешной. О-о-о, южная темнота – это что-то, скажу я вам! Когда на небе спряталась за облаками луна или наступило новолуние, то в качестве ругательства всеми тут расписываемое нутро черных драконов в сравнении с местными переулками отдыхает! Я ползла на подламывающихся ногах скоростной улиткой. Спасибо братьям эльфам, которые подцепили меня с двух сторон на буксир и тем спасли мою почившую гордость!

Знакомая дверь приветливо встретила нас красивой табличкой: «Если вам что-то от нас надоть, то приходить завтра, послезавтра или послепослезавтра! Даже если очень надоть, то ночевать на пороге категорически воспрещается!»

– Мило, – прокомментировала я, практически непрерывно зевая. – Ну разве можно спорить с могучей женской интуицией? Сбылась мечта прекрасной дамы – мы идем в трактир!

И мы пошли спать. Правда, как всегда, с приключениями, потому что одна милая белокурая дама с выпуклостями не на том месте в трактир через центральный вход, как нормальные люди, заплывать не пожелала (стеснялась шибко своей неземной красоты) и полезла через открытое окно второго этажа. Надо ли говорить, что Лелигриэль снова запутался в широких юбках и красиво навернулся, почти добравшись до вожделенного окна? И так раза три…

Когда мне надоело наблюдать за его эквилибристическими этюдами, народу уже собралось прилично, несмотря на позднее время. Лелик заменил скучающим зевакам цирк, кино, театр и казино в одном лице. Многие от души сочувствовали непутевой деве…

– Мотри, как ползет, – восхищался красноглазый гоблин, экзальтированно прижимая к груди перепончатые лапки. – Небось к полюбовнику страсть как хоцца!

– Не-э-э, – возражал, почесывая крючковатый нос, гном. – Скорее, шоб муж не застукал, шо она к хахалю бегает!

– Да вы только послушайте, какие замысловатые и неприличные выражения она употребляет! – надрывалась благообразная матрона средних лет и игриво подмигивала пунцовеющему от смущения Болисиэлю.

– Мырг вас подери! – выругался блондин, продолжая свой нелегкий путь наверх.

Эх, наверно, стоит преподнести им идею о создании Книги Гиннесса…

Мне до чертиков надоело это эксклюзивное зрелище чужой глупости, и я попросту смоталась в комнату к эльфам, приветственно кивнув по дороге крайне удивленной моим возвращением Муме, и притащила штаны и рубашку.

Дождавшись очередного «шмяк», всучила несчастному эльфу его мужское обмундирование. В это время мне в отдалении почудилось что-то зеленое и шкафообразное…

Но именно почудилось. Когда я рванула, чтобы рассмотреть поближе, то, естественно, «зелененькое» оказалось всего лишь большим разлапистым деревом.

Разобидевшись на весь белый свет в общем и одного индивидуума в частности, я надула губы и отправилась прямиком спать, без ужина.

Сколько можно есть, в конце концов? Эти фрукты такие калорийные!

Ночью мне снился замечательный сон… Я встречала Мыра на пороге комнаты, окруженная множеством удобных для женской изящной ручки метательных снарядов, и высказывала ему в очень вежливой форме, что я думаю по поводу его побега. Завершалась моя прочувствованная тирада угрозой никогда не иметь с ним больше никаких отношений, если он еще раз бросит меня на произвол эльфов…

– Леля, просыпайся! – заорал над ухом в ответ Мыр. – Счастье проспишь!

– Ах ты! – подскочила я на кровати и, разлепив глаза, увидела неразлучную троицу, ехидно ухмылявшуюся.

– Счастье – это когда вы далеко! – высокомерно заявила я и добавила: – Кругом! Шагом марш! Жертве вашего произвола срочно требуется одеться!

Ушастики послушно потопали к двери, но на пороге Магриэль обернулся и ядовито заметил:

– С кем это ты во сне целовалась? Так губки бантиком обворожительно складывала и причмокивала от удовольствия!

– Не волнуйся! – не менее ядовито отозвалась я, запуская в него подушкой. – Это был не ты!

– Какое счастье! – с облегчением выдохнул выкидыш серпентария, ловя подушку на подлете и возвращая назад.

– Не быть тебе… уй! – Подушка метко накрыла лицо. – Тьфу! Не быть тебе человеком, эльфийский кролик-переросток!

– И слава Демиургам! – передернул плечами от подобной перспективы Магриэль и вылетел за дверь.

Завтрак прошел в полном молчании. Мы вежливо передавали друг другу соль, перец, другие специи, соус, шербет, эль и еще какую-то жидкую отра… приправу. Я остро жалела, что предусмотрительный брюнет уселся от меня в сторонке и лишил заманчивой возможности мелко напакостить, вывалив что-то яркое и липкое на его идеально сидящие на узких бедрах штанишки.

После завтрака мы отправились в агентство. Двигались все так же молча, думая каждый о своем…

– Э-э-к! – раздавались в отдалении непонятные звуки.

Вывернув на финишную прямую к агентству, мы увидели Кувырлу, строгавшую «аксесюром» увесистые дубовые чурки на щепки. Получалось у нее это действо довольно ловко: бабуля заносила топор над головой, ее чуть-чуть вело в сторону – и она с криком «Э-э-к!» неслась к чурбачку, чтобы героически срубить очередную лучину.

Какая занятная утренняя гимнастика! И разомнешься, и дрова на щепки переведешь!

– Мадам, – обратился к занятой старушке Магриэль, – не подскажете…

– Мамзель, – поправила его бабуля, отрываясь от увлекательного занятия. – Кады запомнишь?

– В следующий раз – обязательно! – приложив руку к сердцу и глядя на бабку честными-пречестными глазами, заверил Магриэль.

– Я высеку это у него зубилом на каменном лбу, – поддержала я его и заработала злобный взгляд. Вот и делай ему добро после этого! Обламывают в самых лучших начинаниях!

– Че надоть? – заинтересованно спросила Кувырла, перебрасывая «аксесюр» с руки на руку. Заметив мое неприкрытое восхищение, бабушка поделилась опытом: – Надоть завсегда себя в тубусе держать!

– Может быть, в тонусе? – глотая рвущийся смех, я с трудом представила бабулю, втискивающуюся в тубус. Хорошенькая себе оздоровительная профилактика! Считай, как у мумии фараона!

– Чегось? – вытаращилась на меня гибрид ведьмы с лягушкой. – Могет, и так. – Она со скрипом почесала во взъерошенной шевелюре и повторила: – Че надоть?

– Мы бы хотели увидеть Марибель… – начал объяснять брюнет, но был невежливо перебит бабкой.

Покачавшись на лягушачьих лапках, Кувырла выдала:

– Многие бы хотели… да нет ее, убегла…

– Сбежала?! – вскинул красивые брови Магриэль. – Почему? Зачем?

– А хто ж ее знаит, – философски заметила бабуля и высказала предположение: – Можа, решила бражничать перестать… хватит ей муху зашибать, и так… того, а можа, еще зачем. Мне не доклали.

– Муху зашибать? – по-идиотски переспросила я, кося удивленным глазом.

Бабка вызверилась:

– Брать в галошу, бросать на колосники, булькать, косорыловку глушить, колдырять, надюдюнькиваться, наезжать на бутылочку, набузыриваться, ужаливаться, насандаливаться, обмывать копыта, нахонячиваться, ографиниваться, дорогу поглаживать, прикисать, сооружать канделябру, флаконить, фугасить, чекалдыкивать…

Этот фонтан красноречия меня как-то оглушил. И бабуся долго бы еще открывала свет истины моему непросвещенному уму, но ее умело остановил Магриэль:

– Довольно, мадмуазель! Прошу вас!

К тому времени я успела слегка очухаться от бесконечного потока синонимов безусловно богатого местного языка.

До меня вдруг дошло – о-па! Вот это номер! Чует мое финансовое сердце – кинули нас знатно! И денег мы уже не увидим, и к груди не прижмем! Смотри, как Маголик посинел… тоже, скорей всего, об этом подумал…

– С Марибель все понятно, – процедил сквозь зубы разъяренный мужчина. – Что делать будем? Леля?

– А что – Леля? – открестилась я от навязанной на мою голову ответственности принимать решения.

Нет, я в курсе, что русские женщины и «коня на скаку», и «в горящую избу»… прыжками… но почему я должна участвовать в этом безумии, если рядом насчитываются мужчины в количестве аж трех бездействующих единиц? У них руки сильные, уши длинные – вот пусть ими и шевелят, мозги ворочают…