Бриллианты безымянной реки - Татьяна Олеговна Беспалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сергей Никифорович, мне неловко…
– Отчего, милая? Высоты боишься? Высота впечатляет! Тебе, москвичке, непривычно. А знаешь, у нас на башенных кранах исключительно женщины работают. Мужики у них в подсобных. Ну, знаешь, вира майна, а краном управляет женщина и сидит она в кабине во-о-от на такой высоте! И в жару и в мороз самый лютый. Вот какие у нас женщины. Но ты тоже хорошая…
Товарищ Байбаков говорил, а Анна ёрзала. По ногам сверху вниз сбегали стайки щекотных мурашек. Кожа горела. Нет, у обыкновенной кошки не может быть такого щекотного взгляда.
– Завидная красавица-дочка у товарища Цейхмистера. – Последний возглас товарища Байбакова попал в унисон со странными ощущениями Анны.
– Говорю же вам, товарищ Цейхмистер мне не отец. Клавдий Васильевич друг моего отца. Евгений Викторович Канкасов, не слышали? – Анна старалась говорить громко, чтобы сидящая под настилом «кошка» могла разобрать каждое её слово.
– Слышал. Товарищ Канкасов – выдающийся гидростроитель. Он не из Иркутска?
– Мой папа – москвич. Коренной. В Москве родился. В Москве женился. В Москве всю жизнь безвыездно прожил.
– Какой же он в таком случае гидростроитель?
– А он и не гидростроитель… Послушайте, мне неловко. Под этой площадкой кто-то сидит. Между досками щели. I’m wearing a skirt[53]. Кто-то заглядывает мне под юбку.
– Где? Здесь?
Товарищ Байбаков несколько раз топнул по доскам настила. Потом приложил палец к губам, призывая Анну соблюдать тишину. Потом ещё раз притопнул.
– Я к тому, что зверья здесь больше, чем людей, но Ч. уже довольно большой и благоустроенный посёлок. Медведи заходят сюда редко и в основном весной, в апреле – мае, когда оголодают. Остального же зверья нам не резон бояться. Разве что волки… Однако последний раз волков видели недалеко от оставленного посёлка Амакинской экспедиции. Но это не здесь, а в двадцати километрах от устья вверх по Малой Ботуобии. Хотя, в общем-то, близко. А сейчас, в июле, ну кто там может сидеть? Хорёк, норка, соболь, белка? – Товарищ Байбаков игриво стрельнул глазами, шмыгнул носом и расхохотался.
– Животное было крупным, но меньше коровы и проворней. Возможно, действительно медведь, – поспешно возразила Анна.
– Так-таки медведь? – ответил товарищ Байбаков, превозмогая хохот. – Я бы мог ещё поверить в росомаху, но в этой части Якутии они не водятся. Кстати! Как насчёт охоты? Может быть, рыбалка? Если не ошибаюсь, в командировочном удостоверении указано, что ты к нам на пару недель забралась? Послушай, Анна! Ты грустишь. Ну не танцевать же мне при моих годах и чинах перед тобой! А как по-другому тебя развеселить – не ведаю.
– Хотите, честно скажу?
– Жду не дождусь.
– Я боюсь летать.
– Верю. Я тоже когда-то боялся, а потом…
– А потому я начала ещё в Москве, а продолжила в Новосибирске.
– Уяснил. Помогло?
– Да. Всю дорогу до Мирного проспала. Но потом ещё в автобусе было дело…
Товарищ Байбаков рассмеялся пуще прежнего.
– Помнишь, как говорил герой в фильме «Кавказская пленница»? – утирая слёзы, проговорил он. – «С этого места поподробнее». Так?
Анна и не пыталась делать вид, будто ей весело или хотя бы забавно. Её приятное, крупное открытое личико выражало откровенную скуку, в то время как товарищ Байбаков привык, по меньшей мере, к заинтересованным и внимательным взглядам.
– Да какие там подробности! Пьеска. Шекспировщина. Бытовая трагедия и не более того…
– Если дочь нашего дорогого товарища Цейхмистера прибыла в Ч. с каким-либо важным поручением…
– О боже! Говорю вам: я не Цейхмистерова дочь! Мой отец – Евгений Канкасов, и он вовсе не гидролог. Он – старший товаровед Елисеевского гастронома.
Товарищ Байбаков просел. Он молчал несколько минут, даже глазки огненные и влажные прикрыл ладонью.
– Пожалуй, твой папа – очень важный человек, со связями… – пробормотал он после продолжительной паузы.
– And?
Это «and» было слишком уж смелым. Товарищ Байбаков шумно задышал и вспомнил наконец, что на сотню километров окрест он самый крупный руководитель.
– Милая, я буквально извиваюсь и стелюсь перед тобой, потому что ты красивая женщина. Но! Мы оба при этом ещё и на работе. Неужели ты скажешь мне, что проделала шесть тысяч километров на перекладных только для того, чтобы предъявить командировочное удостоверение, подписанное Клавдием Васильевичем и нахамить?
– Чего вы хотите? Ах, misfortune…
– Я хочу знать программу твоей командировки. Что это: проверка в рамках авторского надзора, стажировка или что-то ещё? А что до товароведов, пусть даже и старших, то я весь наш районный ОРС вот где держу!..
Воздетый кулак товарища Байбакова произвёл на Анну слабое впечатление.
– Что-то ещё… – ответила она, рассеянно прислушиваясь.
Под смотровой площадкой что-то завозилось и тут же по склону ниже затрещали кусты так, словно от смотровой площадки вниз к плотине покатился крупный валун. Анна вскинулась, скука мгновенно исчезла с её лица. Перегнувшись через ограждение, она принялась всматриваться в чахлые заросли ниже по склону.
– Вот опять! Я же говорила! – Оживление смыло с лица Анны скуку. – Медведь! Медведь! Говорю же вам, это медведь!
– Медведей ей подавай, – буркнул товарищ Байбаков. – Медведи тоже будут. Кто-то мне говорил, что близ оставленного поселка Амакинской экспедиции бродила медведица с двумя подростками. Ради твоего развлечения придётся снова взяться за ружьё…
Но Анна не слушала его – всё смотрела вниз, туда, где продолжали трещать и колыхаться кусты чапыжника. Перед ней простиралась бескрайняя сумрачная гряда пологих, поросших чахлым лесом холмов вокруг зеркальной глади водохранилища. Опоры высоковольтной линии, лента извилистой, теряющейся меж холмов дороги и сама плотина несколько скрашивали пустоту и дикость этих мест.
– Ах, где ж его искать… – вздохнув, пробормотала Анна.
Тем временем товарищ Байбаков разошёлся, как на партсобрании. Однако рассеянное внимание Анны ловило лишь обрывки фраз.
– Надо у Жорки спросить… он лучше меня ориентируется. Он из местных, на Амакинском посёлке рождённый. А про этого медведя забудь. Не медведь это, а какой-то местный оболтус. Испугался меня и дёрнул. Не стоит его искать. Тут таких полным-полно. Другое дело – ваша Москва! А Ленинград!..
И товарищ Байбаков принялся пространно излагать некоторые подробности своих командировок в обе столицы советской Родины. Анна или слушала вполуха,
