Соль и волшебный кристалл - Эбби-Линн Норр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что?
– Я и правда утонул в тот день на Балтике, когда мы ходили на лазере, а ты меня спасла благодаря тому, кто ты есть.
Я сглотнула, чувствуя комок в горле.
– Я рада, что ты наконец знаешь правду. И что ты не отверг меня из-за этого.
– Как тебе только в голову пришло, что я бы тебя отверг? Я тебя люблю, Тарга. Мне неважно, кто ты и откуда.
– Зов сирен действует на человека подавляюще, может заставить исполнить что-нибудь такое, за что он в здравом уме и твердой памяти и браться бы не стал.
– Тебе кажется, я не в своем уме?
Я медленно покачала головой.
– Извини, Антони. Мне очень жаль, что я не призналась тебе сразу.
– Мне тоже жаль, но теперь мы все прояснили. И я не знаю, как бы я отреагировал, если бы не воспоминания о Луси.
– Но с тобой все в порядке?
В ответ он сжал мою руку и улыбнулся в ответ.
– А откуда они узнали про подводные пещеры? – спросила я. – Как выстроили маршрут?
На лице Антони отразилось что-то вроде уважения.
– Их привела подвеска. Затем она им и понадобилась. Если верить обрывкам легенд на мозаиках, поскольку все эти камни изначально представляли собой единое целое, они магическим образом связаны между собой. – Он показал на черное устройство на прикроватном столике. – Дай мне эту штуку, и я тебе покажу.
Я взяла устройство и вложила его в руку Антони.
– На самом деле это что-то вроде камеры. Камень извлекли из оправы и положили вот сюда. – Антони поднял маленькую панель и показал мне кармашек. – Камера внутри непрерывно его фотографировала с помощью кирлиановской фотографии. Ты про такое слышала когда-нибудь?
Я покачала головой.
– И что это?
– По сути, кирлиановская фотография улавливает энергию вещи и делает ее видимой. Под такую камеру можно поместить что угодно – яблоко, ботинок или, как в данном случае, драгоценный камень, и энергия его будет видна в виде волн света. Каждый раз, когда они делали фото камня, его энергия показывала в определенном направлении. – Антони нажал на прозрачную кнопку сбоку устройства. – Свет выходил вот тут, и им нужно было просто двигаться в том направлении.
– То есть раньше они в этих пещерах не были?
– Ну, они не вели со мной светские беседы на эту тему, но думаю, что нет, не были.
Я откинулась на подушки и задумалась. Разумеется, мысли мои вернулись к матери. Я могла ее позвать, и у меня была вещица, вроде как снимающая проклятие сирены. Но я слишком мало знала о ее действии. Что камень сделает с сиреной, проходящей цикл соленой воды? Немедленно освободит? Или заставит уйти глубже? Аквамарин показал, что на разных существ он влияет по-разному, и из-за того, как он подействовал на меня, я ему не доверяла.
– Тарга, – негромко сказал Антони, заставив меня вернуться в настоящее. Я посмотрела ему в глаза и увидела беспокойство. – Кто такой Эмун?
– Ой, а он тебе не рассказал в самолете? – Этот вопрос меня удивил, хотя был вполне логичен. – Вы ведь всю дорогу домой разговаривали.
– Он, похоже, не очень хотел обсуждать со мной этот вопрос. Я пытался кое-что выяснить – аккуратно, не впрямую, – но он почти на все твердил, что надо подождать, пока ты не придешь в себя. Про группу «Винтерхюр» только немного рассказал, а больше ничего не стал, пока ты не будешь в сознании.
Я испытала прилив уважения к Эмуну. Он вовсе не обязан был так поступать. Ничто не мешало ему раскрыть мои (а может, и частично свои) тайны, пока я не в себе, но он не стал этого делать.
– Готовься опять удивиться, – сказала я. – Он Новак. Один из близнецов Сибеллен.
Антони выглядел ровно настолько пораженным, насколько я и ожидала.
– Новак?
Я кивнула.
– Настоящий наследник состояния Новаков.
Он открыл рот, потом снова закрыл.
– Но тогда ему…
– Полтора столетия? Да. Я до сих пор этому изумляюсь. Мама всегда говорила, что русалочий ген передается только от матери к дочери, что русалов не существует. Она ошибалась, но, возможно, не очень сильно. Эмун говорит, он никогда не встречал других тритонов – так называют подобных ему, – и это очень странно.
– Сто пятьдесят лет… – ошеломленно пробормотал Антони.
– Они долго живут.
Антони помрачнел.
– Они? Ты хочешь сказать «мы»… «Мы» живем долго. Вы с Эмуном, и Майра тоже?
– Если что-то нас не убьет, то да, наверное. – Мне больно было смотреть в любимое лицо, пока Антони обдумывал мой ответ. Мысль о нашем долголетии его не порадовала. Но я и сама старалась об этом не думать.
– Тарга, – мягко начал он, опустив взгляд. – Я пойму, если ты… захочешь быть с кем-то из своих. Несмотря на то, во что верил Мартиниуш, ты настаиваешь, что ты не из Новаков. Тебе вполне подошли бы отношения с Эмуном – так он бы получил свое наследство, а ты бы осталась тут, и не пришлось бы отвечать на слишком много вопросов.
– Нет, Антони, ты не о том думаешь. Я здесь исключительно из-за тебя.
– Не из-за Мартиниуша?
– Ты помнишь, как неохотно мы с мамой приняли наследство Мартиниуша? Мы просто не понимали, как обойти его завещание, и не хотели, чтобы все досталось государству. Но раз появился Эмун, я знаю, как быть с этим наследством.
– Юридически это будет довольно сложно, Тарга. Придется выдержать бой. Гораздо легче все устроить, если вы… поженитесь.
– Не говори глупостей. Я люблю тебя, Антони. Эмун меня в этом отношении не интересует. А с помощью русалочьего голоса, как ты теперь знаешь, многого можно добиться.
У Антони на лице все еще читалось сомнение. Я наклонилась к нему и поцеловала в губы; мне отчаянно хотелось, чтобы все сомнения ушли.
Он начал целовать меня в ответ, сначала неуверенно, но я настаивала, и он положил руки мне на талию, прильнул ко мне, а я к нему. В тот момент мне хотелось только одного – заставить его поверить, что мне нужен он.
Только и исключительно он.
Глава 27
Эмун ждал
