Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, аккуратней там, один раз его уже сломали, — она подняла руку по-ленински, указывая больше в светлое будущее, чем на витрину.
— Простите, пожалуйста, — показал зубы парень и накинул тряпку на плечи. — А зеркало есть?
Голова вертелась в поисках собственного отражения. Карина показала на пыльный овал слева от входа.
— Ну, че, Кариш, мне идет?
— Тебе все идет, — смирилась она.
Ей, на самом деле, все на нем нравилось, не только потому что он сам нравился, а потому что нелепость ему шла. Напротив, в дорогом костюме он бы выглядел не очень. Скучно. Неестественно. Слишком правильно.
Прямо в куртке парень делал обход по магазину, вытаскивая мятые вещи по одной. Его притягивало все яркое или бесформенное. Карина вертелась корпусом за ним по кругу. Женщина за кассой недоверчиво щурилась. Казалось, напряжение нарастало, потому девушка решила хоть как-то развеять опасения продавца:
— У тебя бриллиант в ухе, а ты в секонде затариваешься.
— А как одно другому мешает? — ловко обернулся Зайкин и приложил к себе льняную рубаху.
— Это женское платье, — усмехнулась Карина.
— На мне будет как туника. Но, согласен, тускло.
Он вернул одеяние на вешалку и сделал шаг дальше.
— Ты сказал, всего пять минут.
— Вот любишь ты к словам придираться, — парень вытащил футболку с персонажами «Симпсонов».
Карий взгляд вонзался в него медленно.
— Лаадно.
Зайкин, наконец, направился к кассиру и расплатился. Карина выбежала первой. На тротуаре они остановились, чтобы сложить покупку в рюкзак, а то в магазине выдали обычный белый пакет-майку.
— Я просто раньше только в секондах и закупалась. Родители не могли позволить даже нормальную одежду, — пояснила она свое раздражение и вдруг разговорилась. — Меня это так бесило. Противно же. Кто-то, может, блеванул на себя в этом платьишке, а ты должна его носить. Потому что у твоих родителей нет лишней тысячи рублей на новое. А на церковь вот всегда находилось. Никогда, наверное, не прощу.
Парень смотрел на нее с полуулыбкой.
— Бедность не порок, говорят, — заметил он.
— Еще какой, — в ней все возмущалось.
Они встретились глазами, и Карина испытала стыд. Не за то, что была нищей, а за то, что злилась на это. В глазах Зайкина, как обычно, читались любовь и понимание, никакого упрека, никаких осуждений, и именно поэтому они заставляли себя стесняться.
— Ты же видел их на Полином концерте, — она увела взгляд в сторону, пыталась оправдаться. — И я такой раньше была. Всегда дырявая, потрепанная, не в своем размере. Стыдобища.
Минуту помолчали, а обида в ней все раздувалась. Выплескивалась за края. Уже против воли.
— Сейчас так гордятся Полей, а когда-то даже скрипку зажмотили, — обняв себя, девушка отвернулась совсем, чтобы не погрузиться в синий омут его жалеющих глаз.
— Полина мне рассказывала, как ты мыла полы у соседки, чтобы купить ей первую скрипку.
Пришлось посмотреть ему в лицо. То улыбалось широко. А Карине почему-то хотелось плакать. Бить себя и реветь.
— Ты хорошая, — Зайкин погладил ее по щеке и всмотрелся в растерянные глаза.
Она застыла на месте, а он приближался, пока не коснулся губ. Его нежность пробудила в ней страсть. Или острое желание любить. Девушка отвечала на поцелуй охотно и даже с напором. Целую минуту. А потом, услышав резкий писк тормозов за поворотом, пришла в себя и оттолкнула его.
— Не надо.
Парень облизался и закивал, подняв взгляд.
— Точно. Договор же.
Он долго глядел в небо, бесформенное и бесцветное, в котором ничего не отражалось и не светилось. Город тускнел так же быстро, как синие глаза. Карина не замечала, что происходит вокруг. Главное, перед ней все еще был его профиль, четкий, острый, красивый. Ей даже представлялось, что в анфас он уродливее, хотя мог теперь стать любым, остаться совсем без лица, и все равно бы ей нравился. Трудно было определить, что именно делало его им, без чего вся любовь бы рассыпалась. Вроде важен был цельный Зайкин, и в то же время каждая деталь имела значение. Даже красные от пыли глаза. И идиотская усмешка, которая любого могла вывести из себя. Хотелось бы, чтобы эта усмешка бесила ее до конца жизни. «И от этого ты отказываешься. Сама. Даже обозлиться не на кого. Это тоже только твой собственный выбор», — саможалость пискнула последний раз и утонула в холодном болоте недожеванных обид.
— Вот интересно, если я пропишу в брачном договоре супружеский долг дважды в день, ты так же беспрекословно будешь его выполнять? — усмехнулся Зайкин и опять взбесил своей неугомонностью.
— Не будет никакого брачного договора. И тем более супружеского долга.
Они двинулись к хэтчбеку.
— Насчет долга согласен. Это должно быть в удовольствие. Пропишем это как «супружеская радость».
— Хоть в этом и нет твоей вины, но ты все равно придурок, — заулыбалась девушка и села на единственное пассажирское место.
Зайкин занял водительское и отбросил пакет в багажник. Пока ехали, он опять убаюкивал попутчицу историями, а когда остановились, загадочно проговорил:
— У меня созрела еще одна просьба.
Карина почему-то приготовилась к плохому, хотя все его просьбы до этого были совсем не в тягость, скорее, наоборот.
— Не планируй ничего на ночь с пятницы на субботу.
— И что это будет?
— Узнаешь.
«Интриган, бля» — вспомнила она вдруг слова Гурьева с вечеринки. Подходило. Девушка поджала губы и хлопнула дверцей, потому что была недовольна возвращением в свою жизнь, где испытывала одиночество, нехватку средств и много похоти в свой адрес. Хотя бы на пару часов спасли танцы. Там мысли хорошо перестраивались и не беспокоили. Физическая нагрузка одновременно напрягала и расслабляла. И новые выученные движения Карине понравилось выполнять.
Рейтинг со вчерашнего дня ничуть не поднялся, но и не упал, что утешало. Карина хотела бы покорить мемберов новым умением эротично соскальзывать по пилону, держась одной ногой, но в квартире не нашлось подходящего стального стержня, прочно установленного и достаточно крепкого, чтобы выдержать ее тело. Фантазия на этом исчерпалась. Поэтому модель просто оголила грудь, обмазалась маслом и пританцовывала под плейлист «Для секса».
Глава 9. Синдром, который неизлечим
В среду Карина обещала встречу Жерару после разговорного клуба и тяготилась этим. С утра страдала плохим настроением и самочувствием. Ничего не болело и не тошнило, но хотелось ныть и жаловаться на все подряд. Хотя сил беситься не находилось.
