Слепое пятно (СИ) - "Двое из Ада"

— Вы человека-то не осуждайте, — засмеялась Жанна, запивая новость чаем. — Ну нравится, и что теперь? Он же отбивать ее не собрался. Такой вот вкус у парня, нравятся суровые и воинственные. Не все же мужикам на вас падать?

— А что это, не на нас? А что сразу не на нас? — возмутилась главбух, упирая кулачки в бока. — Просто не надо этих воинственных подкармливать здесь красавцами-то! И так их развелось слишком много! Вот раньше в женщине ценили что? Смирение, терпение, кротость, а теперь что? И раньше эти мегеры были не в почете, избегали их и высмеивали. А теперь посмотрите-ка, новые идеалы у молодежи: женщины, как мужики, а мужики как женщины! Одни карьеру строят и секса хотят, другие — слюни пускают и бабскими игрушками играются. Тьфу!

— Время такое, Тоня, время. Почему бы и нет? Тебя же никто не заставляет, вот сиди и молчи, — с нажимом отвечала Жанна.

— Ну я бабскими игрушками не играюсь точно… — давил смешки Антон в чае. Получил он, конечно, не совсем то, чего хотел, но распалил сплетниц знатно. Оставалось только направлять эту энергию в нужное русло. — Вы, Тонечка, не переживайте так. Я сам думал, что мне кроткие и покладистые нравятся… А потом понял, что на самом деле мне нравится драйв. Тонизирует… получше аира. С кроткими такого не будет, правда же?

— Не знаю, Антон, — улыбнулась Жанна. Тоня же поникла, как и Таня, и больше не поднимала взгляда. — Может быть, вам лучше знать.

— А что ж тогда вы за второй такой не побегаете? Там женщина свободная, — Катя давила ухмылку за пирожным. — Или вам только блондинки нравятся?

— Это которая? — ожила главбух.

— Которая тебя жирной назвала.

— А, нет, ты что, нашему Антону такого добра не надо! — взъерепенилась Тоня, стукнув кулаком по столу. — Такого добра и за деньги не надо!

Тут уже Горячев едва не хохотал — вот так штучка там нарисовалась на горизонте… Но ему стало всерьез любопытно:

«Что это еще за другая такая же?..»

Сделав глубокий глоток, Антон со звоном бросил чашку обратно на блюдце. Зелье в ней кончилось, Горячев согрелся изнутри, но вряд ли именно чай оказался причиной воодушевления. Его охватило приятное волнение, а все внутренние радары завизжали, сигнализируя о возможной близости цели. Он, конечно, уже знал, какой едкой умеет быть хозяйка… Так не она ли строила неугодных барышень?

— А что там за дамочка такая? — Горячев еще раз обошел взглядом сплетниц. Тоня приложила ладонь ко лбу, выказывая крайнюю степень расстройства и падения собственного морального духа.

— Да есть у нас одна. Работает здесь нечасто, но характерец у дамочки отвратительный. Подружка Елены близкая, темненькая такая. Ох, неприятная же особа — кошмар просто. Так расстроила меня, не могу…

— Ну как неприятная, — усмехнулась Жанна, — неплохая женщина. Да и она тогда тебе, Тоня, не то, что ты жирная, сказала. А что для здоровья следует похудеть. Заботится она!

— Ага, заботится! Вобла такая. Что, думает, если сама такая селедка в презервативе, то всем можно носом тыкать в собственное генетическое превосходство?

— Она юрист, — пискнула Лиза, едва ли справляясь с волнением. — Я часто им документы распечатываю. Да и почту от нее приношу Елене…

Антон въелся в них взглядом.

— А почему я ее ни разу не видел? Редко здесь бывает? Или прячется? — продолжал сыпать вопросами Горячев, потирая руки. Подруга Елены? Юрист? Первая, значит, ее хорошо знала, — а Лев с ней сотрудничал… Что еще могло сойтись? Конечно, он мог напасть на ложный след, но появление еще одного действующего лица, верилось, не могло оказаться напрасным. Тем более тогда, когда Антон кое-что знал о связях хозяйки с другими людьми, но так мало — о ее личной жизни…

— Ну так она работает в адвокатской конторе, поэтому бывает здесь редко и общается в основном удаленно. Или когда какие-то вопросы юридические у Елены появляются, насколько я понимаю, — отозвалась Катя, накручивая прядь волос на палец. — Ну, правда, приезжает всегда вечером по той же причине. У нее еще машина хорошенькая такая, серебристая. Может, видел?

Антон покачал головой. Он был типичным мотоциклистом, но не автомобилистом — больной привычки заглядываться на чужие тачки у него не было, хотя понимание в этой теме Горячев имел. Какую-то серебряную он и правда замечал в гараже, когда приезжал на байке… Но что-то здесь все равно не сходилось. Антон у хозяйки бывал вечерами и сам, но списывались они зачастую уже рано утром — и та находилась на рабочем месте. Да и сама говорила, что она ранняя пташка и почти всегда здесь… Значило ли это, что не стоит прорабатывать новую версию? Или следовало принимать за исключение? Хозяйка ведь признавалась, что о своей личности — будет врать. Кадровиком она прикинуться уже успела; вот и рабочим режимом могла пытаться под кого-то мимикрировать на словах… В то же время если она была юристом — это многое объясняло в вопросах мастерского составления договоров и знакомств в различных ведомствах.

— А сейчас-то она здесь? — уточнил Горячев.

— Не думаю, — пожала плечами Жанна. — Я не видела ее сегодня. Да и вчера, если честно…

«Впрочем, с чего бы ей быть заметной, если она, очевидно, не из их круга…»

Антон прекратил расспросы. Для него и имевшегося оказалось слишком много, а местные наседки явно не горели желанием обсуждать в потенциально приятном для Горячева ключе других женщин. Еще какое-то время он отстраненно пил уже вторую чашку чая, слушал едкую бабью возню — и думал. Он плавал в приумноженных обрывочных образах, фактах и домыслах, пытался выстроить из них, как из кусочков мозаики, некую цельную картину. А получался все какой-то сюр…

Теперь его воображаемая хозяйка все еще была высокая и стройная, темноволосая, светлокожая — с красивыми длинными пальцами, в которых одинаково привлекательно смотрится бокал вина, персик или, черт побери, собственный Антонов член. Он тяжело вздохнул, пытаясь смахнуть мысли о сексе — но чем больше плоти обретала в его сознании любовница-невидимка, тем явственнее он ощущал, как хочет вернуться к ней.

«Интересно, а если с этим чаем правда все может выйти еще ярче?..» — навязчиво возвращалось и продолжало терзать желание. Горячев пересел удобнее, опустив сцепленные в замок руки на бедра. Ему плохело — или слишком уже хорошело, а взгляд никак не мог сфокусироваться ни на одном из лиц вокруг. Было только марево и кипящая полутьма под ресницами, очень похожая на ту, в которую он погружался всякий раз…

— О, смотрите, что нашла, — вдруг воскликнула Катя, тыча длинным ногтем в экран мобильного телефона. — «Секс с завязанными глазами позволяет одновременно присутствовать в моменте и получать максимум приятных ощущений. В первый раз с повязкой может быть непривычно, зато потом!» Девочки, а вы пробовали? Что же там такое-то потом..? — хихикала Катя, а за ней загорались интересом да воспоминаниями остальные.

И тут Антон понял, что из этого общества нужно уходить. Сейчас же.

— Мне что-то не очень хорошо, я пойду, спасибо за чай, — отбил скороговоркой Горячев и с поразительной ловкостью выскочил со своего места — а там и из кафетерия, уже совершенно ничего не замечая вокруг и не слыша того, что могли сказать ему вслед. Он и вещи свои оставил там же — не до них было. Быстрые шаги отдавались ощутимым сочным трением в паху, нарастающим с каждой блядской секундой. Дорога у Горячева была одна — в уборную.

========== XII ==========

Тот же день. Преступление

Оставшись наедине с собой, Антон облегченно выдохнул. В паху невыносимо ныло — и хотя плотные бежевые брюки частично скрывали последствия двухнедельного воздержания, стало ясно, что далеко с таким не уйдешь. Присев на крышку унитаза, Горячев попытался просто расслабиться, отвлечься; опустил руку под струю ледяной воды из-под крана… Но без толку. В мозг, будто гвозди, вбились россказни о чертовом чае и цитатки из женского глянца. Теперь бесполезный кусок серого вещества хотел только одного — вспомнить, насколько они правдивы.