Свадьба отменяется. Помолвка - Вера Чиркова

– Каких ещё фрейлин? – не сразу сообразила Милли.

– Которых ты выгнала. Её величество пребывает в последние дни в необычайно благодушном настроении, и некоторые дамы решили этим воспользоваться. Сейчас они как раз собираются в приёмном зале, по соседству с кабинетом королевы.

– Можешь меня туда перебросить? – представив, сколько переходов и лестниц до того зала, просительно уставилась на магистра принцесса.

– Только в виде исключения и как заинтересованное лицо, – притворно вздохнул Астиман, начиная кастовать переход.

– Про лицо, пожалуйста, поподробнее, – заинтересовалась Милли.

– Ну, уволенные считают, будто это я на них наябедничал, и собираются отомстить, – язвительно ухмыльнулся магистр, – прошу!

– Я им отомщу, – зловеще пообещала, уходя в портал, принцесса.

И тут же обнаружила себя стоящей посреди кабинета матери.

Аннигелл сидела за столом и что-то неторопливо диктовала личному секретарю. Очень важное, судя по расслышанным принцессой фразам об охране и паролях. Но несмотря на это, с её цветущего и помолодевшего лица не сходила умиротворённая и мечтательная улыбка, совершенно непривычная для окружающих.

Даже давно знающий королеву секретарь поглядывал на хозяйку со слегка ошарашенным умилением.

– Милли! – сфокусировав на дочери безмятежно-счастливый взгляд, обрадовалась королева. – Как я рада!

– Гернел, выйдите, пожалуйста, на минутку. – Что именно так насторожило секретаря в её приторно-вежливом предложении, выяснить принцесса не успела, он испарился без единого звука.

Наверное, припомнил времена, когда тут командовал Хисс, слишком поздно сообразила принцесса и помрачнела ещё больше. Вот только этого сравнения ей и не хватало!

– Но мы не закончили, – растерянно глянула на прикрывшуюся за секретарём дверь Аннигелл и тут же о нём забыла. – Милли, как я соскучилась!

– Я тоже, – терпеливо снося её пылкие объятия, слегка покривила душой девушка.

Хоть точно знала, что это её мать, и верила в искреннюю любовь королевы. Но почему-то не могла быть открытой до конца, как с Тренной.

– Боги, как осунулась! Больше я тебя от себя никуда не отпущу! – приговаривала Аннигелл, скептически разглядывая простенькое платье, – сейчас прикажу подавать праздничный обед! Но сначала ты отправишься переодеваться!

– Нет, – твёрдо объявила Милли, отступая на шаг, – сначала мы поговорим.

– Мне передали, что дочь вернулась… – Людвиг застыл в дверях, с восхищением любуясь самыми дорогими ему женщинами.

Ещё недавно он и мечтать не смел о таком счастье: жена и дочь рядом с ним, и нет ни Хисса, ни Аглессы!

– Папа! – Отца Милли обнимала со значительно большей нежностью, чем мать, и хотя догадывалась, что той это может показаться обидным, справиться с собой не могла.

Да и не хотела.

– Милли не собирается ни обедать, ни переодеваться, – растерянно пожаловалась Аннигелл, – сначала желает поговорить.

– Милли?! – Людвигу явно очень не хотелось, чтобы его дамы ссорились. – Не упрямься! Ты же умная девочка!

– Фрейлины, которые подали прошение о помиловании, уже пришли? – бесстрастно поинтересовалась принцесса, настрого приказывая себе не обижаться и не сердиться.

– Да… – внезапно занервничала королева, – но признай, Милли, ты обошлась с ними слишком сурово!

– Папа, – не обращая на неё внимания, твёрдо уставилась на отца магиня, – как ты думаешь, какой у меня будет среди придворных и подданных авторитет, если мой самый первый указ будет отменён через три дня? И стоит ли мне вообще ввязываться в ваши интриги, проблемы и политику, если каждый человек во дворце, а немного позже и во всей стране будет знать способ, как отменить мои слова и указания?! Думаю, тайных комнат я для вас не открою, если сообщу о своём нежелании становиться наследницей или королевой?! Я мечтаю вернуться к моим друзьям и заниматься изучением магии, а не переодеваться по три раза в день и разбираться в доносах! Но у меня всё же болит душа за страну, за народ и за вас, потому-то я и вернулась сюда. И какую же новость услыхала, едва успев выйти из портала? Оказывается, вы собираетесь выставить меня взбалмошной дурочкой, наделавшей шума из ничего.

– Милли, – король выглядел очень расстроенным, – мы про это как-то не подумали.

«Не ты не подумал, а мать, не привыкшая считаться с другими. Да, рядом с Хиссом ей это и не нужно было, свои интриги он контролировал сам, и всех, кто ему был нужен, умел держать под пятой», – хотелось возразить принцессе, но она смолчала.

– Что теперь делать, не представляю, Аннигелл им почти пообещала. – Людвиг мрачнел всё сильнее.

– Может… в последний раз их простим, но предупредим, что сделали это в виде исключения?! – Королеве очень не хотелось потерять лицо перед придворными.

– Я попробую разрешить эту проблему, – мрачно сообщила принцесса, – но надеюсь, больше такое не повторится. Подданные должны твёрдо знать, что совершенно не важно, от кого из нас исходит приказ, все остальные его обязательно поддержат. Кстати, не успела сказать, я определила судьбу Аглессы, она отправилась во дворец Нолернии в качестве фрейлины.

– А Мирена?

– Мирена вышла замуж за замечательного человека и будет жить в обители. – Милли торопливо набросала на листе несколько слов и отправила послание.

Как кстати Сарджабиз предложил ей на прощание свою помощь! Так и сказал: обращайся в любой момент! Только вряд ли магистр предполагал, что этот момент наступит так скоро.

– Я собиралась запереть Аглессу в монастыре, чтобы не начала устраивать заговоров. – Лицо королевы выражало неудовольствие.

– Она ни в чём не виновата и во всей этой истории только жертва. – Милли очень не хотелось снова спорить, но уступать в этом вопросе она не собиралась. – А от плетения заговоров и интриг её зачаровали. И Каронду будет приятно… видеть сестру рядом. Ведь меня он совсем не знает.

– Что случилось?! – Рядом с Милли расцвёл портал, и из него вышли сразу трое магистров.

– Ничего особенного, – растерялась девушка, – просто королева опрометчиво дала обещание…

– Я понял, – чуть пристальнее в неё вглядевшись, кивнул Сарджабиз, – сейчас всё решим. Да не расстраивайся, мы пришли вместе лишь для того, чтобы проверить и обновить защиту. Шаманы могут начать мстить всем подряд, виновным и неповинным.

* * *

В приёмный зал король с королевой вышли рука об руку, Милли вёл холодно-невозмутимый Сарджабиз. Он так давно не был в этой стране, что ничуть не рисковал. Узнать его смогли бы очень немногие друзья, и среди молодых фрейлин таковых не было.

Несколько притворно скромных взглядов, торопливо опущенные долу глазки и поджатые губы просительниц скрыли торжествующий блеск глаз фрейлин, не сомневающихся в своей победе.

– Наши величества рассмотрели ваши прошения, – величаво произнесла королева после того, как секретарь, не отступая от этикета, объявил все титулы и огласил суть дела, по которому будет проведено разбирательство.

Дамы присели в застенчивом поклоне.

– И решили предоставить право принять решение нашей дочери Сангебрине Эрмилии ди Эстаргот.

Окончание фразы прозвучало для многих похоронным набатом, а некоторые остро пожалели, что не последовали вслед за теми, кто решил смириться. Но поворачивать назад было поздно.

– Выставляя вас из дворца два дня назад, я совершила одну ошибку, – поднявшись с кресла, Милли вышла на середину зала и пристально вгляделась в побледневшие лица фрейлин, – и сейчас собираюсь её исправить. Но сначала хочу дать последний шанс тем, в ком сохранились остатки совести. Любая из вас может забрать прошение и молча уйти, я обещаю, её имени не будет в том указе, который в данное время пишет секретарь.

Девушка смолкла. Сказано было более чем достаточно. Те, в ком алчность и наглость пока не перевешивают последние остатки совести, сумеют сообразить и использовать случай в свою пользу.

Сообразили или испугались четыре. С поклоном забрали свои прошения и торопливо покинули зал.

Остались три, во главе с неугомонной леди Еулинией.

– Вы настаиваете на том, что получили отставку незаслуженно? – холодно поинтересовалась принцесса и повернулась к Сарджабизу. – Прошу вас, метр, приступайте.

В следующие полчаса секретарь строчил, не останавливаясь. Начав с Еулинии, магистр негромко перечислял все прегрешения, совершённые ею за время службы, не забывая назвать суммы, полученные за сводничество или передачу секретных сведений. К концу разоблачения старшей фрейлины обе её подружки были белы как снег, а когда Милли мельком сообщила, что указ будет оглашён полностью, со всеми именами и датами, одна из них упала в глубокий обморок. И он не был поддельным, Сарду пришлось позвать Астимана, чтобы не отвлекаться от работы.

В конце концов потерявшую сознание просительницу привели в чувство, но она рыдала так душераздирающе, что королева не выдержала и уговорила Милли отпустить леди в родное поместье. Предварительно взяв с бывшей фрейлины обещание заниматься благотворительностью не менее двух дней в пятицу.