Вечер потрясения - Андрей Завадский

Сделав горку, зенитные ракеты разогнались до двух километров в секунду, ринувшись навстречу "Гарпунам". Часть дистанции ракеты 48Н6Е2 прошли, наводясь на рассчитанную с упреждением точку, где должны были оказаться избранные цели. А затем полуактивные головки наведения захватили отраженный сигнал радаров управления огнем, попеременно подсвечивавших все шесть "Гарпунов", и на американские ракеты с неба будто обрушились метеоры. Головные части взрывались на положенной дистанции, и перед "Гарпунами" возникала стена свинца и огня, преодолеть которую было попросту невозможно.

– Есть поражение, – доложил мичман, наблюдавший за обстановкой в воздухе. – Четыре цели уничтожены!

– Вести непрерывный огонь. Сбейте к чертовой матери все их ракеты!

Расстояние сокращалось, будто кто-то пожирал само пространство. Следующий залп по "Гарпунам", упорно рвавшимся к цели, дали уже оба комплекса, и "Форт-М" и "Форт", обрушив на вражеских "роботов" целую дюжину сверхзвуковых ракет. Каждая мишень имела массу в два с половиной раза меньшую, чем зенитные ракеты, но такой размен был более чем справедливым.

– Радиорубка, что со связью?

Роботы воевали с роботами, а человеку осталось лишь наблюдать со стороны, будучи готовым вмешаться, если все пойдет совсем скверно. Основную нагрузку взяла на себя боевая информационно-управляющая система "Лесоруб-44", подобно американскому "Иджису" сама выбиравшая наиболее опасные цели и оружие для их атаки, и требовавшая от людей только разрешения на стрельбы, так что капитан Еремин мог отвлечься на "стратегические" задачи.

– Товарищ капитан, не могу связаться со штабом флота. – Радист был искренне удивлен, расстроен и напуган перспективой стать объектом для командирского гнева. – Сильнейшие помехи. Мы не можем пробиться! А со спутником связи вообще невозможно установить контакт.

– К черту, – отмахнулся Еремин. – Дайте связь хотя бы с "Кузьмой". Сообщите всем, до кого сможете докричаться – американцы начали войну!

Над палубой мчавшегося на всех парах крейсера таяли дымные нити, выхлопы вышибных стартовых двигателей. Барабаны ракетных комплексов "Форт" стремительно пустели, ракеты, покидая пусковые контейнеры, исчезали на горизонте.

Стая "Гарпунов", разогнавшихся до максимальной скорости, шла в пятнадцати метрах над волнами. Системы наведения работали в режиме поиска, лучи радаров скользили по поверхности моря. И вот, наконец, одна за другой головки самонаведения приняли эхо, сигнал, отраженный от возникшего чуть в стороне от курса препятствия. Словно почуявшие запах добычи хищники, ракеты меняли траекторию, разворачиваясь на цель.

"Гарпуны", захватив цель, один за другим ныряли к воде, снижаясь до пяти метров, или даже того меньше, так что вновь стали почти неразличимы для радаров. Радиолокационные головки наведения вели противокорабельные ракеты точно к цели, намертво впившись в нее лучами, надежно захватив ее, вцепившись, словно клещи.

А сверху все сыпались зенитные ракеты, и один за другим "Гарпуны" разваливались в полете на куски, исчезая под поверхностью моря. Но слишком велики были скорости, слишком мала высота, и многие ракеты 48Н6 промахивались, впустую бороздя водную гладь градом осколков. Времени же, чтобы исправить ошибку, почти не оставалось.

– Мы в захвате. – Сенсоры системы предупреждения об облучении уловили посылаемые с "Гарпунов" импульсы. – Мы в их прицелах!

– Приступить к постановке активных помех, – немедленно отреагировал Еремин. – Ослепите их системы наведения!

Комплексы радиоэлектронной борьбы МРП-3 "Кольцо" исторгли шквал хаотичных импульсов, забивая помехами головки самонаведения "Гарпунов". Отчасти это подействовало, и несколько ракет, вдруг "ослепнув", потеряв цель, ушли в сторону, зарывшись в волны. Но большинство оставались на правильном курсе.

Число чужих ракет сократилось вдвое, прежде чем в сторону накатывавших "Гарпунов" развернулись спаренные орудия АК-130 крейсера и противолодочного корабля, и раскаты первых залпов сплелись в гулкую канонаду. Радары управления огнем МР-184 захватывали своими лучами ракеты, избежавшие встречи с противоракетами комплексов "Форт", и орудия выплевывали в их сторону по одному снаряду каждые две секунды.

Управляемые ракеты давно и бесповоротно вытеснили мощные орудия с корабельных палуб, но артиллерия благодаря дешевизне и весьма высокой точности, тем более, в сочетании с великолепными радарами, еще могла показать себя. И сейчас показала, да как, во всей красе! Статридцатимиллиметровые наряды с радиовзрывателями соткали над самой водой на дальности двадцать три километра – не всякой зенитной ракете дотянуться – стальную завесу, на которую неизменно напарывались "Гарпуны". Еще несколько чужих ракет исчезли в волнах, но все же еще слишком многие оставались в полете.

Бой шел как бы помимо людей, в параллельной вселенной, и даже расчеты ракетных комплексов больше следили за работой своих систем, чем вели огонь по врагу. Командир же и вовсе оказался исключен из процесса – к чему лишние приказы, если сейчас можно было просто палить во все, что летает, ведь своих на сотни миль окрест точно не было.

– Дайте "Урал", – приказал Еремин. – Командующего группой, срочно. И, черт побери, не смейте говорить о помехах!

К счастью, сигнал с "Петра Великого" пробился, беспрепятственно преодолел сотни метров, отделявшие крейсер и разведывательное судно. А контр-адмирал Соломин уже ждал этого момента.

– Мы не можем принимать бой, товарищ капитан, – категорически заявил командующий. – У нас не достаточно сил для этого.

– Поэтому, товарищ контр-адмирал, я и прошу вас на борту "Урала" покинуть ордер, на всех парах двинувшись к родным берегам. А мы, крейсер и "Чабан", – Еремин употребил жаргонное прозвище большого противолодочного корабля, и был понят мгновенно, – отвлечем на себя противника. Я полагаю, ракеты – не единственное, что янки приготовили нам. Мне не удалось связаться с берегом, и пока не получается установить связь с другими кораблями, действующими в этой акватории Баренцева моря. Это невероятно, но, быть может, еще никто на берегу не знает, что началась война.

Еремин, сознание которого обрело кристальную чистоту, отстранено подумал о том, что он-то наверняка не увидит берег, не увидит больше тех, кто ждал его сейчас, как всякий раз прежде, когда офицер оставлял дом, уходя в очередное плавание, в которое посылала его родина. Капитан понимал, что, прими Соломин его план, сам он точно не вернется. Все закончится здесь и сейчас, среди этих волна, для него и для сотен моряков, матросов, мичманов, офицеров, служащих под Андреевским флагом. Ни себя, ни своих людей Еремину было не жаль – началась война, и не стоило ждать снисхождения от победителей.

– Если примете бой, капитан, против вас будет действовать целая авианосная ударная группа, – напомнил Соломин. – Вы продержитесь лишь несколько минут. Нет, я не могу оставить своих моряков в такой момент!

– Вместе мы едва ли преуспеем. А так мы выиграем время для вас, товарищ контр-адмирал, и для всего флота. Возможно, наши товарищи успеют подготовиться, не позволив застать себя врасплох.

В эти минуты стая "Томагавков" уже терзала Североморск, горели аэродромы и радиолокационные станции вдоль береговой линии.

– Хорошо, я признаю правильность вашего предложения, – сдался вдруг Соломин. Да, адмирал очень не хотел умирать, не хотел, чтобы над его головой сомкнулись тяжелые волны. Но и чувство долга в нем было сильно, но жажда жизни в этот миг победила. – Задержите врага, товарищ капитан первого ранга, а мы сделаем все, чтобы ваша жертва не стала напрасной.

Разведывательное судно уступало в скорости крейсеру, несмотря на то, что ядерное "сердце" у них было одинаковым, почти на десять узлов, и, имея водоизмещение тридцать четыре тысячи шестьсот тонн, и соответствующие габариты, было лишь очень заметной мишенью. И Еремин был готов сделать все, чтобы отвлечь врага от "Урала", рванувшего строго на зюйд, к родной земле, в надежде успеть, опередить врага.

– Лево на борт сто восемьдесят, – приказал капитан, и рулевой, едва сдержав удивленно-испуганный возглас, лихо крутанул штурвал. – Ложимся на прежний курс! Передать на борт "Чабаненко", чтобы повторяли наш маневр! С Богом, ребята!

Ракетный крейсер и противолодочный корабль с лихостью гоночных яхт заложили резкий разворот, и, не сбавляя хода, направились навстречу ракетам. "Гарпуны" не были видны невооруженным глазом, но на радарах пестрели отметки целей, и расстояние становилось все меньше. Корабли, грудью готовые встретить атаку противника, были обречены.

А "Урал", рванул прочь от схватки, и мотористы выжимали все из его турбин, надсаживая реактор, гоняя его на пределе возможностей. Шансов уйти почти не было – не кораблю тягаться с ракетами, вернее, не этому кораблю. И все же никто не был готов сдаться прямо сейчас, пока они еще оставались живы, пока держался на плаву корабль, в недрах которого быстрые нейтроны крошили атомы, высвобождая колоссальную энергию.