Вечер потрясения - Андрей Завадский

– Надводная цель по пеленгу ноль-пять-ноль. Две отметки.

Командир группы бесстрастно выслушал доклады. Все верно, две цели – линейный крейсер "Киров", огромная махина, несущая чертову кучу ракет, способная пустить на дно целый авианосец, и эсминец класса "Удалой", тоже тот еще корабль, вооруженный до зубов.

– Дальность порядка пятидесяти миль. – Продолжали сообщать экипажи – море было спокойным, погода лучше не придумаешь, и для радаров русские корабли были "видны", как на ладони. И спустя еще пару секунд, в унисон с зуммером системы предупреждения об облучении AN/ALR-67(V)3: – Мы в зоне действия русских радаров. Они нас видят!

– Ракеты к бою, – немедленно приказал командир эскадрильи. – Ввести параметры цели в системы наведения. Включить станции постановки помех. Доложить о готовности!

Пилоты едва не хором отрапортовали, быстро введя координаты цели в головки наведения ракет. Под плоскостями каждого "Супер Хорнита" висели по два противокорабельных "Гарпуна" AGM-84A, дополненные только парой "Сайдвиндеров" для самообороны на законцовках крыльев, да тремя подвесными топливными баками, на тысячу восемьсот литров каждый, прицепленными под фюзеляжем и плоскостями. Адмирал Хэнкок предпочитал не рисковать, подставляя свой авианосец на дальность стрельбы русских SS-N-22, и потому пытался "дотянуться" до противника своими истребителями на пределе их полетной дальности.

– Звенья с первого по третье, ваша цель – "Киров". Звено четыре, приказываю атаковать русский эсминец. Залп!

"Гарпуны", выбрасывая струю дыма и огня, срывались с пилонов, разгоняясь до двухсот восьмидесяти метров в секунду и уходя в сторону горизонта, а вслед за ними уже мчался шквал электронных помех – русские должны быть слепы и глухи до той секунды, когда первые ракеты начнут рваться в их кубриках.

– Дело сделано, парни, – с радостью отметил командир. – Возвращаемся. Всем лечь на обратный курс!

"Супер Хорниты" разом выполнили четкий разворот, уходя подальше от опасности. Ракеты сделают все без участия людей, а из космоса будут превосходно различимы последствия атаки.

Луч радиолокационной станции "Кливер", словно циркуль, очерчивавший вокруг "Петра Великого" идеально ровные круги, мазнул по фюзеляжам летевших на высоте несколько сотен метров истребителей, и одновременно приемники систем радиотехнической разведки перехвалили излучение чужих радаров.

– Групповая воздушная цель по пеленгу двести пятьдесят, – доложил вахтенный офицер. – Цель приближается на малой высоте! А, черт…

Экран покрылся рябью помех, "крупой", сквозь которую невозможно было что-то различить. Комплексы постановки помех AN/ALQ-99 TJS самолетов "Праулер" послали в сторону русских кораблей поток хаотичных импульсов, прикрывая незримой пеленой от всевидящих "глаз" корабельных радаров не только себя, но и истребители. И одновременно ураган помех намертво "забил" каналы радиосвязи – невозможно было не только видеть врага, но и позвать на помощь. Эфир охватила настоящая буря, неистовый шквал, и под его прикрытием мчались, рыща над волнами хищные "Гарпуны".

– К бою, – приказал Еремин, так и не покидавший мостик. – Все по местам! Боевая тревога! Зенитно-ракетным комплексам – открыть огонь по ракетам противника!

Из барабанов вырвалось лишь полдюжины ракет 48Н6Е – все, что осталось после первого налета "Гарпунов". Боекомплект был на исходе, янки все отлично рассчитали, заставив расстрелять все ракеты почти впустую. Для отвлекающего маневра не пожалели даже тяжелые бомбардировщики, погнали их едва ли не через весь океан, но игра стоила свеч.

Первый успех в один миг обернулся неминуемым поражением – ракетные погреба были пусты, помощи ждать неоткуда, а врагов оказалось слишком много. И, самое обидное, от русского оружия пока еще не погиб ни один противник, а вот американцы уже собрали кровавую жатву. Еремину только что доложили о потерях – девять человек, и еще два десятка в лазарете, кто с ожогами, кто просто надышался дымом, и это не считая полусотни покойников с "Чабана", тех, кого уже нашли в охваченных пламенем отсеках. Хотелось выть, вскинув голову к небу, откуда вновь явилась смерть, теперь уже не делавшая ошибок.

– Ублюдки, – рычал капитан Еремин, видя, как тают в небе инверсионные следы зенитных ракет. – Суки! Твари!

Они стреляли вслепую, в сплошную пелену помех. Ракеты тщетно искали цели, напрасно головки наведения пытались зацепиться за отраженные от целей сигнал – радары управления огнем слепли, натыкаясь на призрачный занавес. А вот "Гарпунам" ничто не мешало, и за считанные километры от цели одновременно включились активные головки наведения, чтобы уточнить положение противника, ударить наверняка.

– Радиолокационное облучение, – сообщил офицер, сидевший за консолью станции РТР, перехватившей маломощные импульсы радиолокационных прицелов чужих ракет. – Это "Гарпуны"! Мы в захвате!

– Проклятье!

Капитан Еремин в сердцах ударил кулаком о переборку, уже не стесняясь своих подчиненных. Радары ослепли, стрелять было, по сути, не во что, только трата боезапаса, и без того почти израсходованного. Здесь было, от чего придти в отчаяние.

– Огонь из всех столов, – приказал капитан, чувствуя, как хрипит в пересохшей глотке. – Сбить все, что сможете! Поставить активные и пассивные помехи!

Поток электронных помех вперился в радиолокационные "глаза" противокорабельных ракет, заставив несколько из них изменить курс, рухнув в море. Одновременно вокруг отчаянно маневрировавшего крейсера – "Адмирал Чабаненко" почти лишился подвижности – соткались облака дипольных отражателей, и еще несколько "Гарпунов" воткнулись в них, бессильно взорвавшись в стороне от истинной цели.

Одновременно в пустоту стартовал десяток ракет зенитных комплексов "Кинжал", не более чем жест отчаяния – системы наведения все равно не видели цели. "Кортики", развернувшись навстречу противнику, тоже дали залп, едва ли более удачный, хотя что-то выпущенные противоракеты все же сбили. А затем, когда "Гарпуны" находились в каких-то трех милях от крейсера, разом ожили батареи зенитных автоматов АК-630, побортно размещенные в корме и в носу.

Матросы прильнули к визирам, вручную, полагаясь на свой глазомер, наводя шестиствольные пушки, а комендоры нажали на спуск. Как в старые времена, моряки встали к орудиям, отражая атаку, ловя в прицел стремительно мчащиеся над волнами, сливающиеся с серой поверхностью моря ракеты, чтобы в отчаянном порыве если не отразить, то хотя бы ослабить удар, выиграв немного времени, вырвав у своевольных морских богов еще один шанс.

Перед ракетами, мчавшимися над водой, едва не зарываясь носом в волны, простерлась стена огня. Автоматы били короткими, по двадцать пять выстрелов, очередями, заливая все вокруг огнем. Четыре "Гарпуна" развалились на куски, взорвавшись при попадании четырехсотграммовых снарядов.

Но атака велась на скоростях, превышающих возможности человека, его реакцию. Одна за другой, ракеты AGM-84A, почти беспрепятственно прорвавшиеся сквозь зонтик противовоздушной обороны, вонзались в борт крейсера. Скорость и масса ракет оказались достаточно велики, чтобы заключенная в стальную капсулу фугасная боеголовка весом в двести двадцать пять килограммов, пробивала обшивку, точно таран, буквально вдавливаясь в борт, разрываясь уже внутри, где-то в помещениях огромного корабля.

Палуба под ногами Еремина вздыбилась, дрогнула, и капитан, не удержавшись, улетел вперед, сбив рулевого и разбив лицо о край репитера компаса. Погасло освещение, спустя пару секунд вспыхнули аварийные лампы, залив мостик тусклым красноватым светом.

– Прямое попадание, – кричали из динамика внутренней связи. – Перебиты магистрали противопожарной системы. Нарушено электроснабжение!

Еремин попытался встать, цепляясь за переборку. В голове звенело, глаза залило кровью, но капитан был уверен, что это пустяк, царапина.

– Товарищ командир, – Нижегородцев подскочил к контуженному начальнику, подхватив его под локоть, рывком поставив на ноги. – Товарищ командир, вы меня слышите? С вами все в порядке?

– Нет, черт побери, – прохрипел Еремин. – Старпом, доложи обстановку! Каковы потери?

– Не могу знать. Связи со многими отсеками нет. Мы получили несколько попаданий в левый борт.

– Проклятье! Это конец!

Командование потеряло контроль над ситуацией, и крейсер мгновенно лишился управления. Пять ракет, вогнанные точно в борт, тонна с четвертью мощной взрывчатки, взорвались внутри, в отсеках, корежа переборки, заливая все огнем, разрушая коммуникации, протянутые по всему кораблю.

Переходы и отсеки на нижних палубах затянуло едким дымом, вдохнув который, запросто можно было получить ожог гортани – пластик и прочие полимеры горели очень мерзко, еще неизвестно, что хуже – сильный взрыв или такой пожар. Там, внизу, матросы вытаскивали своих оглушенных товарищей, прорываясь сквозь завесу дыма и пламя. Установленные под потолком разбрызгиватели выплюнули струю воды и умерли – трубопровод оказался перебит взрывами.