Золото инков - Клайв Касслер

– Единственно возможный ответ, – кивнул головой Ганн.

– А нет никаких ссылок на ориентиры на местности? – спросил Питт.

– Виноват, я упустил этот важный момент. С самого начала я исходил из предпосылки, что фигура демона или бога имеет исключительно важное значение. Узлы на этой веревке указывают на расстояние, которое, по моим представлениям, отделяет статую от входа в туннель или, что также возможно, от пещеры с сокровищами. Но состояние медной нити далеко от идеального, и Брунгильда отказалась анализировать этот вопрос.

– О каком демоне идет речь? – спросил Сэндекер.

– Не имею ни малейшего представления, сэр.

– Ориентир, указывающий на вход в туннель? – предположил Ганн.

– Или бог, призванный охранять сокровища и отпугивать воров? – добавил Питт.

– Любопытно, – проворчал Сэндекер, стряхивая пепел со своей сигары в стоящую перед ним пепельницу. – Вопрос в том, куда все это приведет нас.

– Из всего, что мы услышали, – суммировал Питт, – следует, что нужно искать остров в море Кортеса, с горой, на вершине которой имеется каменное изображение бога или демона.

– Коротко, но верно, – согласился Йегер, присаживаясь к столу. – В нескольких словах вы обобщили информацию, которую мне удалось извлечь из кипу.

Ганн снял очки и тщательно протер их.

– А может быть, Биллу Стрейту удастся реставрировать поврежденную нить? – спросил он.

– Я уже просил его заняться этим, – ответил Йегер.

– И он уже приступил к работе, – добавил Сэндекер.

– Если эксперты восстановят поврежденную нить и она будет доступна для анализа, думаю, в ближайшее время смогу сообщить дополнительную информацию по интересующему нас вопросу, – пообещал Йегер.

– Будем надеяться, – сказал Питт. – У меня есть и другие занятия, кроме как таскаться по Мексике и рыть колодцы, в которых ничего не окажется.

Ганн повернулся к Сэндекеру:

– Что скажете, адмирал? Запускаем проект?

Директор НУМА бросил тоскливый взгляд на карту на экране и тяжело вздохнул.

– Жду конкретных предложений к утру, – произнес он наконец, – включающих, разумеется, оценку стоимости работ. Считайте, что ближайшие три недели все вы находитесь в отпуске с сохранением содержания. И главное, никому ни слова. Если пресса пронюхает, что НУМА занялась поисками сокровищ, комитет Конгресса разорвет меня на части.

– А если мы все-таки найдем сокровища, что тогда? – спросил Питт.

– Тогда мы станем бескорыстными героями.

– Бескорыстными героями? – не понял Йегер.

– Адмирал имеет в виду, что мы не получим ни цента, – невозмутимо пояснил Питт.

Сэндекер усмехнулся и кивнул.

– Можете рвать на себе, волосы, джентльмены, но даже если мы и преуспеем в наших поисках, скорее всего, все до последней унции будет возвращено правительству Перу.

Питт и Джордино обменялись понимающими взглядами, но именно итальянец высказал свои мысли вслух.

– Это будет хорошим уроком для всех нас.

– Каким еще уроком? – спросил Сэндекер подозрительно.

– Может быть, лучше оставить сокровище там, где оно есть, сэр.

30

Гаскилл лежал в постели и думал. Рядом с ним на маленькой тумбочке стояла чашка остывшего кофе и тарелка с недоеденным бутербродом. На одеяле, укрывавшем его крупное тело, в беспорядке валялись листы бумаги с машинописным текстом.

Он протянул руку, взял чашку кофе и сделал несколько глотков, прежде чем приступить к чтению следующей страницы. Рукопись называлась “Вор, который никогда не был пойман”. Это был документальный отчет о поисках Спектера, составленный отставным инспектором Скотланд-Ярда Натаном Пемброком. Судя по всему, инспектор потратил немало времени, роясь в полицейских архивах разных стран, чтобы найти хоть какую-то ниточку, которая привела бы его к неуловимому преступнику.

Пемброк, прослышав об интересе Гаскилла к Спектеру, прислал ему рукопись, отвергнутую к этому времени, по меньшей мере, тридцатью издательствами. Гаскилл не мог оторваться от нее. На него произвела впечатление огромная работа, проделанная Пемброком, которому в настоящее время было уже далеко за восемьдесят. Англичанин возглавлял расследование по последнему нашумевшему делу Спектера в Лондоне в 1939 году. Украдены были одна картина Рейнолдса, две – Констебла и три – Тернера. Подобно всем остальным делам Спектера, это преступление не было раскрыто, а исчезнувшие шедевры не найдены. Пемброк задался целью установить личность неуловимого преступника.

В течение почти полувека он занимался расследованием этого дела, но лишь за несколько месяцев до того, как его здоровье окончательно пошатнулось и он был вынужден отправиться в дом престарелых, ему удалось сделать то, что не удавалось до него никому, и поставить точку в своем замечательном отчете.

“Какая жалость, – думал Гаскилл, – что не нашлось умного редактора, который решился бы его опубликовать. Не меньше десятка громких дел могли бы быть доведены до конца, если бы книга Пемброка в свое время увидела свет и была прочитана специалистами”.

Гаскилл дочитал последнюю страницу за час до рассвета. Он лежал на спине и смотрел в потолок, но его мозг продолжал напряженно работать. Разрозненные кусочки мозаики постепенно складывались в стройную картину, которая приобрела законченные очертания, едва первые лучи солнца проникли в его спальню в пригороде Чикаго.

Гаскилл улыбался, как счастливый обладатель выигравшего лотерейного билета, когда протянул руку к телефону. По памяти набрав номер, он подложил несколько подушек под спину и уселся поудобнее в ожидании ответа.

– Фрэнсис Рэгсдейл слушает, – раздался в трубке сонный голос.

– Гаскилл.

– Господи, Дэви! Почему так рано?

– Кто это? – донесся из телефонной трубки приглушенный голос жены Рэгсдейла.

– Дэвид Гаскилл.

– Он что, не знает, что сегодня воскресенье?

– Извини, что пришлось разбудить, – поспешил сказать Гаскилл, – но у меня хорошие новости, которые не могут ждать.

– Все в порядке, – проворчал Рэгсдейл, с трудом подавляя зевоту. – Давай выкладывай, что у тебя там.

– Я могу назвать подлинное имя Спектера.

– Кого?

– Нашего знаменитого похитителя произведений искусства.

Сон в мгновение ока слетел с ответственного сотрудника ФБР.

– Спектер? Как тебе это удалось?

– Это не я. Один отставной инспектор из Скотланд-Ярда.

– Англичанин додумался до этого?

– Он потратил почти целую жизнь на то, чтобы собрать улики. В его отчете имеются, конечно, натяжки, но большинство доказательств убедительны.

– Ну и кто же это?

Гаскилл помедлил, чтобы произвести на собеседника большее впечатление.

– Имя величайшего в истории похитителя произведений искусства – Мэнсфилд Золар.

– Повтори, пожалуйста.

– Мэнсфилд Золар. Говорит оно тебе что-нибудь?

– Что-то не припоминаю. Впрочем... Могу я спросить...

– Не стоит. Я и так знаю, о чем ты сейчас думаешь. Не важно, как они себя теперь называют, но он был их отцом.

– Бог мой! Международная компания Золара. Все сходится. Ты был прав тогда за ланчем. Спектер основал династию ублюдков, которые продолжают отцовскую традицию.

– Мы брали их под наблюдение четыре раза, но они всегда выходили сухими из воды. Я и предположить не мог об их связи с легендарным Спектером.

– С нами то же самое, – признался Рэгсдейл. – Мы подозревали, что они стоят едва ли не за каждой седьмой крупной кражей произведений искусства, но доказать ничего не могли.

– Прими мои соболезнования. Нет улик, нет и ордера на арест.

– Просто не верится, что можно проворачивать такие дела и никогда не оставлять следов.

– Они не делают ошибок.

– Вы не пытались внедрить к ним своего агента? – осторожно спросил Рэгсдейл.

– Дважды, но из этого ничего не вышло. Если бы я не был уверен в своих людях, поклялся бы, что у нас сидит их осведомитель.

– Нам тоже ни разу не повезло. Да и коллекционеры краденых шедевров осторожные люди и предпочитают держать язык за зубами.

– И все же теперь мы оба знаем, что семейство Золаров отмывает краденые ценности, как торговцы наркотиками – свои грязные деньги.

Рэгсдейл помолчал и предложил:

– Думаю, нам пора прекратить обмен информацией за ланчем и начать работать вместе на постоянной основе.

– А я предложу нашему шефу, как только увижу его, создать объединенную команду.

– Я сделаю то же самое.

– Почему бы нам в таком случае сразу не договориться о встрече в расширенном составе, скажем, утром в четверг.

– О’кей, – сразу же согласился Рэгсдейл.

– Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы начать подготовительную работу.