Последний Завет - Филипп Ле Руа

– Воскрешение кого-то предполагает, что он должен быть мертвым, не так ли? Значит, шестеро добровольцев перед воскрешением были умерщвлены. Или я ошибаюсь?

– Ничего не доказывает, что…

Под взглядом черных глаз Нутак он остановился и изменил свой ответ:

– Во всяком случае, такое предположение объяснило бы их состояние.

– О дьявол, мы с вами на грани бреда!

– Вы вынудили меня это сказать…

– Да заткнитесь вы! Выходит, Гровен и Флетчер благодаря технике, которую они отработали, могли бы оживить Шомона, чье тело сохранилось во льду. Почему же тогда он был не обезображен, как другие подопытные?

– Возможно, потому что он умер раньше… Вторичные последствия не успели проявиться. Тем не менее он начал распухать.

– А можно ли считать, что Шомон пробыл год в состоянии клинической смерти и все это время находился в пресловутом туннеле, описанном теми, кто коснулся смерти. Ну, вы знаете, со светом в конце, левитацией и всем таким прочим.

– Научными исследованиями установлено, что туннель, о котором вы говорите, не более чем галлюцинация. В тот момент, когда человек умирает, все его внутренние ресурсы, нейромедиаторы высвобождаются, создавая смертельную наркотическую дозу, и как следствие, видение туннеля и света. Это абсолютно субъективно. Вспышка, наркотическая мегагаллюцинация… Представьте себе, будто вы приняли большую дозу ЛСД. Но длится это мгновение, это удар по мячу, а не целый футбольный сезон. Как только глютамат проникнет в мозг, наступает конец.

– Спасибо, доктор Барнз, можете вернуться к себе в вивисекторскую.

– Я ничего не говорил вам насчет воскрешения, ясно?

– Не беспокойтесь, я тоже не хотела бы прослыть фантазеркой.

68

Такси ехало к клинике Монтклэр, находившейся на юге Сан-Франциско. Натан позвонил Карле из телефонной кабинки. Они договорились, что она с Леа сядет на первый рейс, вылетающий в Сан-Франциско. Он будет ждать их в аэропорту. Джесси рядом с ним, вопреки его надеждам, не заснула.

– Пенни проглотила очень опасную штуку, я должен ее оперировать, – сказал он.

– Еще чего! Пенни ничего не ест. Внутри у нее только тряпки.

– Ты можешь дать мне ее на время?

– Нет.

– Что забыл принести тебе Санта-Клаус?

– Санта-Клаус не существует.

– А какой подарок ты хотела бы получить?

– Ну-у… большие качели. Томми поднял бы меня до неба!

– Хорошо. Я спорю с тобой на большие качели, что в животе твоей куклы что-то есть.

– Как это? Я не понимаю.

– Если я ничего там не найду, то куплю тебе большие качели.

– А если там что-то есть? Что я тогда должна дать?

– Я оставлю у себя то, что найду.

Она протянула ему куклу:

– О'кей! По рукам!

Натан скрепил уговор свободной рукой, взял Пенни, раздел ее, осмотрел все швы. Похоже, их никто никогда не вспарывал. Оставалась голова, сделанная из твердого каучука, соединенная с туловищем резинкой, умело скрытой воротником платья. Разделить обе части было несложно. Шея была набита обрезками полистирола. Он убрал их и проверил, что внутри. Между щек оказалась вставлена маленькая коробочка. Натан затратил довольно много времени, чтобы извлечь ее, не сломав голову. Он открыл коробочку и вынул из нее тридцатиминутную кассету «VHS-С». Надо будет купить адаптер, чтобы вставить кассету в видеомагнитофон. Он попросил шофера остановиться у ближайшего магазина видеотехники.

– Ты проиграл, – сказала Джесси.

– Я оставлю у себя кассету, как мы с тобой договорились.

– Как хочешь, но ты должен мне качели, ведь кассета была не в животе. Она была в голове.

– Согласен.

Джесси понимала толк в делах. Натан задумался, что ему делать с ней и с ее братом. С собой возить их просто невозможно, как нельзя и рассчитывать, что Карла согласится исполнять при них роль няньки. Еще менее реален его первоначальный план: подкинуть троих детей, из которых один аутист, Сью Боуман, чье психическое равновесие было еще шатким. Тут нужен надежный человек, тот, кому он вполне доверяет и для кого дружба Натана стоит больше 700 000 долларов, причем человек этот не станет задавать вопросов и ставить какие-либо условия. То есть редкая птица.

До того редкая, что Натан нашел одного-единственного кандидата.

69

Такси остановилось перед воротами клиники Монтклэр.

– Дальше, – сказала Джесси.

Водитель посмотрел на Лава, ожидая подтверждения с его стороны. Натан знаком велел ему подчиниться. Они проехали еще около пятисот метров, пока девочка не сказала «стоп». Затем вышла из машины и побежала в общественный парк. Натан расплатился по счетчику и двинулся за ней следом. Джесси встала перед пустой скамьей.

– Мы должны встретиться тут. Как в тот раз, с папой.

Они подождали с четверть часа. Томми не появился.

– Может, ему не удалось улизнуть, – сказал Натан.

Подгоняемый событиями, поглощенный своим открытием, он только сейчас сообразил, что мальчугану непросто во второй раз обмануть бдительность санитаров.

– Он ест, – пробормотала Джесси.

– Что ты говоришь?

– Он за столом.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Ты сама-то не голодна?

Она фыркнула в ответ.

Они заметили закусочную и заказали навынос по куску пиццы, молочный коктейль, кофе и перекусили, сидя на скамейке. Натан еле сдерживал нетерпение. Кассета Боумана жгла ему пальцы. В его руках был ключ к проекту «Лазарь», а он тратил свое время на роль няньки, причем откровенно нарушая закон.

– Надоело ждать! – заявила вдруг Джесси, топнув ножкой по траве.

– Осторожно!

Он наклонился вперед и подобрал веточку, за конец которой цеплялся муравей, тащивший крошку пиццы.

– Ты его чуть не растоптала.

– Подумаешь, всего-то муравей.

– А ты посмотри.

Он показал ей длинную процессию рабочих особей, сновавших между остатками пикника и корнями баньяна. Две колонны трудяг двигались навстречу друг другу, одна шла штурмовать горы съестного, другая возвращалась с грузом. На полпути два параллельных кортежа разделялись из-за лужицы, вынуждавшей насекомых идти в обход.

– Тебе они кажутся крохотными. Как и звезды на небе. Но приглядись, под твоими ногами целый мир, о существовании которого ты даже не подозревала.

Завороженная зрелищем, на которое никогда не обращала внимания, поскольку оно не превышало уровня ее подошв, Джесси забыла о времени. Было почти четырнадцать часов, когда появился Томми – взъерошенный, насупленный. Джесси обхватила его ручонками, как ствол дерева, но он никак не отреагировал на присутствие сестры и еще меньше – чужого мужчины. Теперь Натан с облегчением мог продолжить осуществление своего плана. Он вызвал такси из кабины телефона-автомата, и уже через час машина, скрипнув, затормозила в аэропорту Сан-Франциско, у терминала прибытия. В потоке пассажиров Натан высмотрел Карлу и ее дочь. Усадив Карлу с детьми на заднем сиденье, он устроился рядом с водителем. Теперь команда была в полном составе. Таксист взял курс на север Сан-Франциско, в сторону Пойнт Бонита.

– Вы объясните наконец, что происходит? – спросила Карла.

Натан обернулся к ней и показал вещественное доказательство.

– Кассета, о которой я говорил, у меня. Очень может быть, что на ней запечатлены последние мгновения жизни вашего мужа.

– Как вы ее нашли?

– Это долгая история.

– Она была у Пенни в голове, – пояснила Джесси.

– Кто такая Пенни?

– Моя кукла.

– Позвольте вам представить Джесси и ее брата Томми. Надеюсь, что при вас нет мобильного телефона, потому что звонки его раздражают.

– Кто эти дети? – спросила Карла, недоумевая все больше.

– Тоже долгая история.

– А куда мы едем?

– Нужно пристроить ребят и раздобыть видеомагнитофон.

Загадочность ответов отбила у Карлы охоту задавать новые вопросы, и она принялась молча смотреть в окно, на проплывавший за стеклом городской пейзаж. Шофер-гаитянин жаловался на неразбериху в своей стране, мягкие амортизаторы «шевроле» укачивали пассажиров. Когда итальянка открыла глаза, они ехали по мосту Золотые Ворота. Смена декораций. Предзакатное освещение, океан цвета алюминия и кипящая пена у подножия скал. Серебристые лучи маяка, поставленного среди рифов. Они свернули на узкую дорогу, петлявшую меж холмов, поросших секвойями. Дома попадались все реже. Свет убывал, хотя только начало вечереть. Листва, облака и туман словно отвергали притязания солнца.

– Куда мы вообще-то едем? – спросила Карла.

– К моим родителям.

Она была готова ко всему, кроме этого. Лав был одиночкой. Не из тех, кто экспромтом устраивает семейные сборища.

– Далеко еще?

– Уже приехали.