Последняя жизнь нечисти - Елена Малиновская

— Кто его убьет? — прошипела я. — Рикки целиком и полностью под его властью. Шерьян и Аджей никогда не пойдут на подобное, им я слишком дорога. Твой план провалился.

«Ты просто не знаешь всех деталей, — печально вздохнул мой постоянный невидимый собеседник. И тут же вскрикнул: — Берегись!»

Я вскинула голову как раз вовремя, чтобы заметить сиреневую молнию. Она ярким стремительным прочерком разорвала багровый полумрак пещеры. Руку обожгло от проснувшегося браслета, но сделать что-либо я не успевала при всем желании. И вот когда чары должны были ударить меня в грудь, кто-то с силой оттолкнул меня с их пути. Я покатилась по острым камням, чудом увернулась от удара мечом какого-то храмовника, до которого еще не добрался Рикки, вскочила на ноги и обернулась.

Бог-отступник уже закончил возиться со стеной. Он стоял, широко расставив ноги и с вызовом подбоченившись, а перед ним замер Рикки. По обнаженному лезвию клинка юноши стекал расплавленный огонь отраженного заклинания.

— Я же сказал тебе, что демоны — лучшие телохранители, — с гордостью крикнул мне Марий. — Я приказал ему защищать тебя — и он это исполнил.

Губы юноши чуть дрогнули, раздвигаясь в улыбке, словно ему была приятна похвала бога-отступника. Но тут же лицо Рикки окаменело от тревоги.

Я перевела взгляд в ту сторону, куда он уставился. Приглушенно выругалась. Храмовник, мимо которого я так удачно проскользнула, и не думал отказываться от запланированного. Он стоял напротив меня и язвительно ухмылялся, уже занеся для удара меч. А в воздухе вновь остро запахло смертельными чарами. Святые отступники! Рикки наверняка останется около бога-отступника, защищая его от нападения. А кто позаботится обо мне?

Время замедлилось, как всегда бывает в моменты неминуемой опасности. Клинок начал медленно опускаться. В кончиках пальцев горячо забилась магическая энергия, готовая переродиться в щит, но я не успевала. Самую малость не успевала, и храмовник это прекрасно понимал. Его улыбка стала торжествующей, глаза вспыхнули от радости. Преждевременной, как выяснилось.

Я так и не поняла, как это произошло. Но вдруг оказалось, что я стою за спиной у Рикки. Он с легкостью удерживал своим мечом клинок храмовника. Неприятный лязг, скрежет металла о металл, испуганный болезненный вскрик — и еще одно тело остывало у его ног.

От нахлынувшего облегчения затряслись колени. Но рано, слишком рано. С тихим хлопком время вновь скрутилось в тугую пружину. Рикки опять растаял невесомой тенью, сея вокруг себя смерть. Бог-отступник выпрямился, простер перед собой ладони, с легкостью отразив удар невидимого мага. Я прижалась спиной к своду пещеры, как никогда ранее мечтая, чтобы весь этот кошмар мне лишь привиделся. Крики, стоны умирающих, всполохи огненных чар, бьющих по глазам. От запаха крови уже не просто мутило — я едва сдерживалась, чтобы меня не вывернуло наизнанку. Во рту все было кисло от ужаса и безысходности.

Еще один храмовник после удара Рикки упал почти у моих ног. Страшно захрипел, пытаясь зажать руками жуткую рану на боку. Молодой, еще безусый парнишка умирал около меня, а я ничем не могла ему помочь. Я присела на корточки, сама не понимая, что делаю, прищелкнула пальцами, окутывая его обезболивающим заклинанием. Храмовник неверяще взглянул на меня, губы его слабо шевельнулись в попытке поблагодарить, но в следующий миг его взгляд навсегда остекленел.

— Братец! — вдруг крикнул бог-отступник, с легкостью перекрыв голосом шум сражения и треск взрывающихся заклинаний. — Ты готов пожертвовать всеми своими людьми ради лицемерной попытки нас остановить? Сейчас наши цели совпадают. Ты это знаешь, я это знаю, только несчастные людишки, умирающие сейчас с твоим именем на устах, искренне считают, что выполняют твою волю. И кто из нас после этого бог коварства и лжи?

Меня вдруг охватило странное оцепенение. Я с трудом удержалась на враз ослабевших ногах. В голове поселилась пугающая пустота и какая-то волнующая легкость.

— Что ты предлагаешь?

Я безмерно удивилась, поняв, что слышу свой голос. Губы двигались сами собой.

— Пропусти нас к кругу. — Марий смотрел прямо на меня. — Ты знаешь, что мы все равно пройдем, и сам этого хочешь. Пощади хоть кого-нибудь из своих детей. По-моему, они уже доказали тебе преданность. Честное слово, даже я никогда не позволял себе подобной жестокости по отношению к смертным.

Я внезапно осознала, что битва остановилась. Редкие выжившие в кровавой мясорубке храмовники опустили мечи, вслушиваясь в наш диалог. Рикки тоже прервал свой танец смерти. С острия его клинка капала кровь, скапливаясь в выбоинах пола. Даже пока невидимый маг прекратил создавать все новые и новые заклинания, взяв передышку.

— Это против правил, — после долгой мучительной паузы гулко разнеслось над сводами пещеры. — Во все времена именно мои дети обязаны были стоять на защите мира. Почему я должен их жалеть? Они сделали свой выбор в тот момент, когда принесли клятву храму. Пусть исполняют долг до конца.

— Все слышали? — Бог-отступник с издевательской гримасой всплеснул руками, обращаясь сразу ко всем присутствующим в пещере. — Жалкие людишки, запомните этот момент! Когда о сохранении вашей жизни просил бог-отступник, исчадие зла, а собственный покровитель отказался от вас. А знаете, что самое смешное? Если по какому-то невероятному стечению обстоятельств вы вдруг превзойдете меня и остановите, то вас покарает тот, кому сейчас вы приносите бессмысленные клятвы. Он вас прекрасно слышит, но не отзовется. Ваши слезы, кровь и боль — ничто для него, — после чего перевел взгляд на меня и добавил уже тише: — И ты помни об этом, Тефна. Впрочем, я все равно не позволю тебе об этом забыть.

Я всхлипнула. Опустилась на колени, крепко зажмурившись и закрыв голову руками. Не хочу! Я просто не могу все это видеть. Сверху тонкой золотистой дымкой опустился щит, надежно укрывающий меня от нападений. Вот только я продолжала слышать все, что творилось в пещере. Опять начавшуюся битву, лязг мечей и приглушенные стоны умирающих. Небо, когда же все это закончится?!

И неожиданно все стихло. Я продолжала сидеть, не в силах оглядеться. И так прекрасно знаю, что увижу. Смерть, только смерть вокруг. Мир окрасился в багровые цвета крови и черного безысходного отчаяния.

— Тефна.

Я услышала, как бог-отступник подошел и присел рядом на корточки. Ощутила прохладу его пальцев у себя на щеке, но по-прежнему упорно смотрела себе под ноги, сосредоточившись на сером остром камешке.

— Такова жизнь, Тефна, — продолжил он, приподняв мне подбородок и заставив смотреть себе в глаза. — Ты метаморф, должна понять меня, как никто другой. Тебя всегда обвиняли в том, чего ты не совершала. Кричали в лицо — нечисть! Сколько из твоего рода погибло на кострах по ложным обвинениям? А сколько сгнило в застенках храмовников? И хоть к кому-нибудь из них пришел на помощь мой брат? Нет. А ведь именно он считается вашим покровителем и заступником. Но теперь ты убедилась, насколько странной является его любовь. Он ни для кого не делает скидок: ни для метаморфов, ни для людей. Сколько здесь погибло его воинов? Двадцать, тридцать, быть может, сорок? И все ради чего? Ради соблюдения неких эфемерных правил, которые он сам же придумал для собственного развлечения? И чем мой брат лучше меня? Чем, скажи мне?

— Он не пытается уничтожить мир, — тихо произнесла я, сама не веря тому, что говорю.

— Да кто тебе сказал, что я намереваюсь это сделать? — Бог-отступник гневно фыркнул. — Кто придумал подобную глупость?

— Эльмик… — Я отчаянно пыталась найти подтверждение своим словам. — Он рассказал мне про кровавые арены, на которых тысячами погибали невинные ради твоего развлечения.

— Ты поверила обезумевшему метаморфу, более всего на свете мечтающему о возрождении былой силы и власти? — Бог-отступник печально улыбнулся. — И потом, для кого эти жертвы являлись невинными? И чем они отличаются от метаморфов, убитых по ложным наветам, да и просто так, ради забавы? Ты ведь читала книгу про храмовые обычаи. Наверняка ознакомилась с описанием посвящения в храмовники моего брата. Скажешь, это более гуманно? Я, по крайней мере, всегда давал своим жертвам оружие. Если они побеждали в схватке — то могли уйти. Неужели кому-нибудь из твоих собратьев по несчастью была оказана такая же милость?

Я молчала. Мне было просто нечего сказать. Еще день назад я точно знала, что ни за что не поддамся на его уговоры, не впущу в наш мир за любые блага. Но теперь, когда воочию увидела, как бог-сын с легкостью пожертвовал самыми преданными своими слугами во имя… Во имя чего? Нет ответа.

— В чем провинились эти люди? — Марий тронул рукой тело молодого храмовника, лежащего рядом. — В том, что до конца выполняли долг перед своим господином, который предал их? Знаешь, Тефна, меня можно во многом обвинять, но на подобную подлость я не способен. Я за своих буду драться, как бешеный зверь, даже если надежды на победу нет.