Крылья - Валентин Холмогоров

– Итак, продолжим, – по лицу Шеера блуждала гаденькая ухмылка: похоже, наблюдая за мучениями своей жертвы, он испытывал искреннее удовольствие. – Кого ты разыскиваешь в Сургане?

Дима не отвечал, уронив голову на грудь. Нос помолчал несколько секунд, но, не дождавшись ответа, вновь подал знак стоящему за Диминой спиной солдату. Тот, коротко размахнувшись, ударил Диму в скулу, от чего тот кулем свалился на пол. Помощник особиста вновь ухватил его за шиворот и вернул в сидячее положение, после чего замахнулся снова.

– Х-хватит… – разбитыми в кровь губами прошептал Дима.

Шеер сделал останавливающий жест рукой.

– Я тебе даже немного помогу, – снисходительно сказал он и зашуршал бумагами. – Согласно показаниям твоей подружки, ей было поручено скопировать и переправить в Центрум техническую документацию по уникальному авиационному двигателю. Операцию с нашей стороны курировал «Вайбер» через нескольких посредников, однако, несмотря на тщательное планирование и затраченные ресурсы, эта операция по непонятным причинам сорвалась. Затем она предприняла попытку переправить через портал действующий образец… Который ты благополучно сдал пограничникам. Не слишком ли много совпадений, Шпитцен?

– У меня не было выбора, – ответил Дима и сглотнул. Слюна имела неприятный металлический привкус. – На борту самолета присутствовал проводник, работающий на Корпус пограничной стражи. Он указывал курс.

– А ты тут, такой хороший, совершенно ни при чем, – саркастически ухмыльнулся Нос. – Хочешь сказать, будто даже не подозревал, что каждый твой шаг контролируют погранцы. А я вот думаю, что все было немножко по-другому, и ты работал на них с самого начала. На всякий случай, если ты еще надеешься, что твои дружки-пограничники вытащат тебя отсюда, то совершенно напрасно.

– Отчего же?

Даже несмотря на пронзающую тело боль, Дима еще не утратил способности соображать. Как бы то ни было, но пограничники являлись в Центруме общепризнанной силой. Пусть немногочисленной, пусть разрозненной, разнесенной на сотни километров, разделяющих одинокие, затерянные в пустошах заставы, но никто до сих пор не осмеливался оспорить их право осуществлять контроль над направляющимися из мира в мир товарными потоками. И уж если Шеер говорит о них таким тоном…

– Мы выгнали всех пограничников из Сургана, – подтвердил его догадки Нос, – тех, кто не пожелал проваливать добровольно, развесили на столбах. Давно нужно было это сделать, но сейчас момент самый подходящий.

– Кто же теперь будет контрабандистов ловить? – спросил Дима, морщась от боли. Каждое слово давалось ему с трудом.

– Мы и будем. Удивительная сложилась ситуация, если подумать: Центрум – перекресток миров, его сердцевина, в которую ведут двери из сотен и тысяч параллельных вселенных. Здесь пересекаются все торговые пути, ни один другой мир не имеет столь выгодного положения. А вся прибыль от торговли достается не нам, родившимся здесь, а какому-то сброду, присвоившему себе право решать за всех. Пенки со сливок получает только Корпус, остальным не достается ничего. Справедливо, камрад Шпитцен?

– Да как-то не очень.

– Вот и я так думаю. Потому и считаю, что ни пограничникам, ни их агентам в Сургане делать нечего. Вот тебе, например. Итак, ты передал самолет пограничникам. Что потом?

– Отправился в Сурган.

– А вот у меня немного другая информация, – снова зашуршал бумагами Нос. – По моим сведениям, ты перебрался в Цад, где был задержан и, по всей видимости, завербован местными спецслужбами. Да и твой приятель Алекс утверждает, что ты поступил на службу в воздушный флот в Барвидоре, воспользовавшись сложной ситуацией, возникшей на борту дирижабля «Фальтсхеттельмарк». С какой целью ты обманным путем проник в Сурган?

– Я искал своего отца, – неохотно признался Дима.

– Эту версию я уже слышал от твоей подружки. Однако мне хотелось бы услышать более правдивый рассказ.

– Например?

– Например, о том, что ты, действуя по заданию Корпуса пограничной стражи, сорвал организованную разведкой Великого Сургана операцию на Земле, а потом, используя свои связи среди пограничников и при поддержке спецслужб Цада, обманным путем проник на территорию нашего государства, чтобы вести здесь свою подрывную и шпионскую деятельность. Я внятно излагаю?

– Вполне.

– И что ты на это скажешь, камрад Шпитцен?

– Скажу, что вы не только мразь, но еще и полный идиот, господин лейтенант.

Повинуясь жесту Шеера, стоявший за спиной солдат вновь ударил Диму, сбив его на пол. На сей раз избиение продолжалось недолго: Дима снова скорчился на полу, стараясь хоть как-то прикрыть незащищенные лицо и живот. Наконец охранник отступил. Нос поднялся со своего места, обошел стол и, приблизившись к лежащему на полу Диме, изо всех сил пнул его в поясницу.

– А это тебе лично от меня, – сказал он. – Увести!

Лежать на холодной и узкой койке было жестко и неудобно, но стоять Дима практически не мог: ныли покрытые синяками ноги и ребра. Да и не хотелось ему лишний раз шевелиться – каждое движение вызывало новый приступ боли. Потому Дима просто лежал, подтянув колени к груди и закрыв глаза. Страшно хотелось есть, но еду в камеру почему-то не принесли, наверное, Нос ко всем прочим испытаниям решил добавить еще и пытку голодом.

О своей дальнейшей судьбе Дима сейчас старался не думать. На помощь рассчитывать не приходится, неоткуда ей прийти, этой самой помощи. Сбежать из-под замка тоже не выйдет, тем более в таком состоянии, в котором он пребывает сейчас. Шеер уже сделал свои выводы и мнение вряд ли поменяет: думается, он уже составил рапорт своему руководству о поимке и разоблачении коварного и очень опасного шпиона. Наверное, скоро станет капитаном. Что же касается Димы, остается только ждать и верить в судьбу. Если ей будет угодно, она предоставит ему шанс выкарабкаться.

Чуть меньше он беспокоился об Анне. Она – проводник и потому сможет сбежать из заточения при первой же представившейся возможности. Конечно, если ее охраняют столь же бдительно, как и его самого, случай может не представиться вовсе: чтобы открыть портал, ей нужно спрыгнуть с какой-то, пусть небольшой, высоты. Если получится, она спасется. Может быть, даже сможет привести помощь. Дохленький, но шанс.

За крошечным окошком под потолком камеры сгущались сумерки. Стекла в окне не было, потому ветер задувал внутрь вечернюю прохладу, в тесном помещении стремительно холодало. Еды так и не принесли, но желудок, видимо, поняв, что сегодня он не дождется ни крупинки, перестал бунтовать. Боль в избитом теле понемногу стихала.

Уснуть Дима толком не смог, лишь время от времени проваливался в вязкую полудрему, просыпаясь от малейшего шороха. Снаружи пели цикады, однако внутри здания стояла давящая тишина, лишь время от времени в коридоре раздавались гулкие шаги дежурившего там охранника. Дима несколько раз ворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но противная ноющая боль во всем теле не давала ему ни малейшего шанса. Наконец, в очередной раз открыв глаза, он увидел, что крошечный квадратик неба в узком оконце понемногу светлеет: эта ночь прошла, над Сурганом занимался рассвет нового дня.

Лязг смотрового лючка и отпираемого замка прозвучал как выстрел, отдаваясь в больной, тяжелой голове гулким эхом. Дима даже не повернулся к двери.

– На выход! – прозвучал резкий окрик охранника. – Руки за спину!

С трудом поднявшись на ноги, Дима вышел в коридор, зажмурился от света масляных ламп, казавшегося после царившего в камере полумрака ослепительным.

– Вперед шагай, – приказал охранник, грубо ткнув его в спину. – Руки не расцеплять! Двигай!

Полсотни шагов по гулкому полу из грубых каменных плит, истертых сотнями тысяч ступавших по ним ранее ног, затем охранник, зазвенев ключами, отпер перекрывающую проход решетку. Поворот, еще один коридор, массивная металлическая дверь, ведущая в огороженный стеной дворик с растянутой поверху колючей проволокой. За стеною высится усыпанное большими розовыми цветами дерево, почти касающееся ветвями земли, ветер доносит пьянящий, дурманящий запах этих цветов.

Позади послышались шаги, Дима хотел обернуться, но охранник снова подтолкнул его промеж лопаток. Остановился он лишь возле самой стены, развернулся, повинуясь короткому приказу. Следом два стражника без знаков различия на мундирах вывели Анну и Алекса, поставили рядом и отступили в глубь двора, а из дверей, которые они покинули минутой ранее, уже выходили солдаты в полевой форме, вооруженные винтовками, – Дима насчитал пятерых. Замыкал шествие лейтенант Шеер собственной персоной. Солдаты замерли на расстоянии десятка шагов, вытянувшись по стойке «смирно». Дима бросил взгляд в сторону: Анна выглядела отстраненно-спокойной, а на небритой физиономии Алекса застыло кислое недовольное выражение, какое бывает у человека, страдающего от застарелой зубной боли. Бровь его была рассечена, под глазом и на скуле проступал лиловый синяк. Снова подул ветер, зашелестели листья над головой. Земля под их ногами оказалась густо усыпанной яркими розовыми лепестками, напоминавшими в рассветных лучах солнца алые капли крови.