Третий источник - Дмитрий Кравцов

- Спокойно, Фант. Ты только краешком столкнулся с этим, береги нервы. Я ж тебе пока ничего толком сказать не могу. Вот разложим ситуацию, наведем справки, тогда, думаю, многое прояснится.

- Знаете, мужики, - встрял Крот, нашедший наконец, что сказать. - У нас один старлей есть - участвовал во втором Южном. Так вот он как-то по пьяни рассказывал, что у них там проходили обкатку какие-то крутые вояки, так с ними духи даже не вязались - Шайтан, шайтан!!! И уебывать. Жили они отдельно, к ним никого не пускали, и всякие контакты запрещались. Еще говорил, что к ним забирали некоторых убитых и что-то там с ними вроде бы делали. Короче, много интересного рассказывал, но это ж по пьяни...

- Вполне возможно, что это отсроченная смерть в чистом, так сказать, виде... - кивнул Пастор, разливая. - Мы сейчас тоже не по трезвому говорим. Можешь меня с ним свести?

- Конечно.

- Ладно, договоримся. Слушай Фант, ты тут говорил как-то, что мол от одного из этих, - он кивнул в сторону ванной, - пахло, как у меня в морге. Это хорошая зацепка. Очень хорошая. Я наведу справки....

***

Явились "младшие научные сотрудники". Саша нес в руках аккуратно свернутые носилки с магнитными фиксаторами.

- Наконец-то. - Сказал довольно нетрезвый уже Пастор. - Забирайте в ванной.

И посмотрел на Матрену.

Девочка снова дежурила у зеркала, навострив уши. Толяныч всегда считал, что уши у нее играют в мимике туже роль, что и брови у человека. Сейчас они были строго нахмурены.

- Интересная у тебя кошка, живая. - Пастор покачнулся и попытался, было ее погладить, но Матрена тут же покинула прихожую. - Сейчас такого практически не встретишь. Помнишь, как она на лярвочку нашу сиганула?

- А она Альбу с самого начала невзлюбила. - Толяныч предложил Матрене свою ладонь для изучения.

- Ага, почуяла значит. Интересно бы на нее поближе взглянуть... Ийк!

- Бляха-муха, Пастор! Кошку вскрывать не дам! Может ты и меня захочешь посмотреть?

- Неплохая мысль... Ийк! Не зря же Григорьич в тебе что-то такое увидел. Ну да ладно, мы пойдем...

Мимо продефилировали помощнички с большой дороги, в очередной раз порадовав Толяныча своими мрачными физиономиями. Альбу они несли, как большой куль, туго спеленатый в смирительную рубашку с уже знакомыми росписями. Пастор притормозил у двери, привалился к косяку:

- Пару дней я с ней повожусь, а как все утрясется, я тебе расскажу результаты. - Он потирал руки, как бы предвкушая предстоящее вскрытие, и криво улыбался.

- Пастор! Да ты маньяк. - Толяныч чувствовал страшную апатию. Дико хотелось спать, так что разговоры уже проходили краем сознания. - Не хуже тех, о ком только что тут нам втирал.

- А что, знаешь, как говорят - чтобы остановить маньяка нужен другой маньяк. Так-то. Да, вот еще что: артефакт я у тебя заберу наверное послезавтра. Так будет лучше - чего тянуть. Интереснейшая это вещь - я слышал о подобном. Обычно это называется "Рука Смерти". Или еще "Рука Славы". Кстати на твоем эм-дюке это довольно подробно описано. Обратил внимание?

- Да нет, как-то не до того было. Это же не мой эм-дюк...

- Зря. Страшное оружие, кстати говоря, как раз из мистической реальности. Утверждается, что с его помощью можно заставить человека покончить с собой, а можно - убить другого. Наверняка это еще не все. Ну да там посмотрим, ведь может быть и новодел технический. - Он ткнул Толянычу в руническую бляху на ремне. - Корпус-то можно в любом виде изготовить. Посмотрим.

И тут Толяныч вспомнил еще одну зацепку:

- Постой, Пастор! - Он метнулся в маленькую комнату и отвернул линолеум в углу. Открылось отверстие в полу - бетонная плита имела полость, откуда он извлек сначала ТТ в промасленной тряпке, а затем трофейный крис. - Вот чего я тебе забыл показать.

- Ага! Очень интересно. Эта штука многое объясняет. - Пастор осторожно открыл свой чемоданчик и положил кинжал внутрь, а Толяныч уже расхотел требовать объяснений. - Спасибо. Я тебе его потом верну, если не ошибаюсь, это музейная вещь. Денег стоит. И последнее: пока все не закончится - с Бербером не разговаривай ни в коем случае. Это я сам сделаю, и если будут наезжать, отсылай ко мне, мол, ты не при делах... Ийк! Ну мы пошли, а ты отдохни, развейся, съезди куда-нибудь.

Уже взялся за дверную ручку. Обернулся, глянул хитро:

- Кажется, ты не очень-то мне поверил. Во всю эту чепуху с нечистью, верно? - Толяныч кивнул. - Ладно, может и сам убедишься на досуге... А скажи-ка, где это ты заклинаниям выучился?

- Ты про что?

- А вот про то самое. Эту рыжую ведь ты спеленал, а не я своим шокером. Так мне кажется.

- Да не. Ерунда какая-то! Да как я ее мог спеленать, когда на полу валялся?...

- Матерное слово воздействует на нечисть. И раз подействовало, это говорит, что твоя рыжая подруга - из настоящей. Не псевдо. Ладно, все будет путем. Но будь поосторожнее. Видишь, как твоя кошка в зеркало глядится? А зеркала, между прочим, самый простой путь куда угодно, если конечно знать, как ими пользоваться. А такие люди есть. Так что занавесил бы от греха... Да. Пошел я. Поостерегись несколько дней, эти ребята ох как не любят, когда их так обижают. Могут себя проявить. Но я-то успею раньше.

- Постой Пастор. Один вопрос.

- Фант, мне пора.

- Последний... Насчет этих кругов... Сколько это - "несколько лет"? Когда они сойдутся в точку?

- Ну, брат, у тебя и вопросики. Если б я знал, уже сегодня бы начал личный ковчег строить. Это, натюрлих, вопрос вопросов. Есть, правда, одна теорийка... Ну, что для каждого человека точка это своя. Ин-ди-ви-дуальна-я. Ферштейн? Вот то-то. Пока.

И он ушел.

Толяныч закрыл за ним дверь, и подумал, что надо было предложить Пастору свою помощь. Но сил не осталось ни грамма, и он поплелся на кухню, мимоходом отметив, что Кротельник уже завалился спать. Автоматом маханул рюмку водки и поплелся назад в комнату. В прихожей перед зеркалом по-прежнему сидела Матрена и внимательно смотрела в него, словно сторожила. Может и правда занавесить?

- Нет уж, - Толяныч ткнул фигой в зеркало. - Примета плохая. Точно покойник в доме.

"А ты что, уже в приметы веришь?" - сил отвечать внутреннему соседу тоже не нашлось. Он погладил Матрену по спине. Ммурр... было ему ответом. И тут Толяныч увидел таракана, ползущего по тумбочке и нагло отражающегося в зеркале. Этого Толяныч не любил, и, быстро сорвав тапок с ноги, со всей дури жахнул по тумбочке. Матрена посмотрела на него недоуменно. Таракан в зеркале преспокойно продолжал движение. Вот бляха-муха! Он поднял глаза и слегка покачнулся: в зеркале был таракан. Рыжий как герцогиня, но его самого в зеркале не было! Вернее не было Толяныча, носителя, общей материальной оболочки!

Виртуалка, однако. Псевдо.

Так... Надо бы еще выпить, а то как бы не сжаться в точку. Он пошел будить Крота.