Ракетой на Луну - Бруно Бюргель

Описанное явление видел также сторож Тринидадского маяка. Упавший предмет показался ему на расстоянии величиной с „Лизарда“, в тот момент находившегося в его поле зрения. Он утверждал, что довольно большой кусок падающей массы упал в дожде искр несколько раньше главного тела и несколько в стороне.

Имелись, таким образом, основания полагать, что это упала „Звезда Африки“. С другой стороны, это мог еще быть только колоссальный метеор. Против этого выдвигалось соображение, что, во первых, столь крупные метеоры падают очень редко — всемирная история знает только три-четыре таких метеора, — и никто не слышал треска и грома, характерных для подобных явлений.

С другой стороны, Готорн и другие инженеры подчеркивали, что в случае катастрофы, какая здесь предполагалась, „Звезда Африки“ не могла бы долететь до земли в целом виде. Подобно тому, как при проникновении в земную атмосферу накаливаются до воспламенения метеорные камни и падучие звезды, так и тело в роде небесного корабля должно нагреться до такой степени, что находящиеся в нем узамбаранитные массы воспламенятся. Запаса взрывчатых веществ на нем было достаточно, чтобы в одну секунду распылить в порошок все огромное стальное тело. В этом страшном случае сильный взрыв был бы слышен лишь на большой высоте, была бы замечена молниеобразная вспышка, и глазу были бы доступны лишь совсем небольшие отдельные обломки. В сущности, весь небесный корабль со всем своим содержимым превратился бы в прах и пепел, который ветер развеял бы на все стороны.

На это возражали, что пассажиры небесного корабля, конечно, в последний момент выбросили бы вон опасное взрывчатое вещество, дабы избежать подобного конца.

Словом, мнения разделились.

Тотчас же по получении известий правительство Южно-Американских Соединенных Штатов отправило к Тринидаду два парохода с подъемными и водолазными приспособлениями. Оно это сделало больше для того, чтобы показать свою готовность сделать все возможное, ибо адмиралтейство ни минуты не сомневалось, что о поднятии затонувшего тела не могло быть и речи, так как глубина морского дна в указанном месте достигала 4900 метров слишком. И действительно, посланной экспедиции не удалось открыть никаких следов упавшего тела. В трех местах погружены были на дно аппараты для глубинной фотографии, но на вынутых пластинках не оказалось ничего особенного.

Прав был маячный сторож Тринидада, сказавший в простоте души: — Море широко и глубоко. Легче найти иголку на пашне, чем тело, поглощенное морем!

Посчастливилось, однако, найти на поверхности случайно спокойного в ту пору моря следы серого слоистого порошка или пыли, о которой говорили штурмана „Лизарда“. Анализ показал, что это металлический сплав, образовавшийся в сильном жару. Это уже смахивало на останки «Звезды Африки“!

Публика с замиранием сердца следила за всеми этими перипетиями. Напряженно ждала она: вернутся ли смелые путешественники, достигнут-ли своей цели?

Они давно уже должны были находиться в сфере притяжения луны — если только не свалились на землю. Теперь, случись несчастье, они могли упасть только на луну.

Наступил день 10-го ноября. В заранее вычисленном месте аккуратно стал неизменный спутник земли; он спокойно и равномерно шествовал по своей орбите, как за тысячи лет до этого.

Бен-Хаффа со своими ассистентами уже двое суток неотступно рассматривал в исполинский зеркальный телескоп постепенно нараставший серп. День настал, наконец. Луна находилась в фазе первой четверти. В восемь часов вечера она прошла прямо над звездой Дельтой в созвездии Козерога — над этой путеводной звездой отважных пловцов по океану безвоздушных пространств. Там, где на луне день сменялся ночью, где светлый серп месяца переходил в тьму, не озаряемую ни единым солнечным лучом, виднелась равнина Моря Дождей, светились серебристые зубцы горного хребта лунных Аппенин.

Бен-Хаффа и Фоортгоизен поочередно осматривали край луны, но день прошел, и никаких следов небесного корабля не было замечено.

На следующий вечер, после многочасового наблюдения, Фоортгойзен ворвался в комнату Бен-Хаффы:

— „Звезда Африки“ на месте! Они там! Идемте! Бегите!

Голландец кинулся вон, Бен-Хаффа, в чем был, поспешил за ним. Запыхавшись, они добежали до шахты с зеркалом.

— Уже нет! Уже не видно светлой пылинки! — проговорил Фоортгойзен и, пыхтя, как паровик, откинулся от наблюдательного кресла. И он рассказал, что ему принесли упорные поиски. Вне лунного диска, ближе к ночной половине его, вдруг показалась крохотная светлая пылинка. Лишь с величайшим напряжением можно было ее разглядеть, и она без сомнения ускользнула бы от внимания астронома, если бы не двигалась очень, очень медленно. Постепенно эта пылинка стала перемещаться над ночной стороной диска, но через несколько минут качнулась назад. Он побежал призвать в свидетели виденного Бен-Хаффу.

Тот неотрывно глядел на темную часть лунного диска — и вдруг в каком то испуге схватил руку Фоортгойзена. Да, в поле зрения исполинского телескопа действительно реяла какая-то светлая точка! Она очень медленно плыла к освещенной половине луны, но там затерялась в ярком свете. Всю ночь провели оба астронома у телескопа, но предмет их наблюдений исчез. Бен-Хаффа и его ассистент всю жизнь были твердо убеждены, что в ту памятную ночь они видели в свой инструмент именно „Звезду Африки“ перед ее спуском на лунную поверхность. И кто решился бы оспаривать двух высокоуважаемых ученых? Впрочем, нашлись голоса, предостерегавшие тех, кто хотел на этом единственном наблюдении построить доказательство, что путешественники действительно добралась до луны. На этот раз утверждения старого опытного Ролинсона собрали голоса очень многих астрономов, когда он заявил, что в период отцветания луговых цветов крохотные семена, носящиеся в воздухе подобно микроскопическим парашютам, уносятся воздушными течениями в самые верхние слои атмосферы. Эти белые, блестящие тельца могут светиться в лучах солнца, и при благоприятных условиях их можно разглядеть в сильный телескоп. Возможно, что такое тельце ввело в заблуждение астрономов Каирской обсерватории. Это было тем вероятнее, что как раз в эти дни молодые астрономы Капской обсерватории неоднократно упоминали о таких слабых, реющих световых пылинках. Опять след затерялся, как ручей в песке! Ничего не оставалась, как ждать… С величайшим нетерпением дожидался мир середины декабря. 13-го, и не позднее 16-го числа этого месяца, путешественники должны были вернуться. Однако, не видно было никаких следов корабля. Все же еще можно было надеяться! Общество, снабжавшее экспедицию продовольствием, уведомило, что при экономном потреблении взятого запаса провианта могло хватить еще на десять, даже на четырнадцать суток. Общество глубоководных работ в Бомбее заявило, что сгущенного воздуха для дыхания путешественникам могло хватить еще на шесть суток сверх семидесяти дней. Путешественникам было чем дышать до 26 декабря, они могли прокормиться до 3 января!