Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Андрей Николаевич Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Афинский флот, базировавшийся на Самосе, активно поддержал Алкивиада. Но демократия была свергнута без его участия: утвердился олигархический «Совет четырехсот» – достаточно многочисленное (в духе Солона) собрание, чтобы отказ от демократических привычек не ощущался слишком остро. Флот отказался подчиняться – скорее всего, не по причине демократических убеждений, а вследствие того, что расчет на привилегии от нового правления не оправдался.
Алкивиада призвали командовать мятежным флотом. Куда деваться: если его противники за мир со Спартой, то ему приходится выступать против и продолжать войну. Парадоксальным образом Алкивиад получил решение о своем возвращении из изгнания от тех, кто сверг «Совет четырехсот» и восстановил демократию. Желая олигархии и тирании, Алкивиад, в силу абсурдности процессов, происходивших в Афинах, стал лидером «новой демократии». И энергия Алкивиада снова начала склонять чаши весов истории: Афины стали побеждать, и Спарта оказалась на грани поражения. Неожиданное появление кораблей Алкивиада у Абидоса, где афиняне терпели поражение, изменило финал сражения, и спартанский флот был разбит наголову.
И тут Алкивиад чуть не оказался жертвой своей самонадеянности: желая предстать перед своим другом и покровителем Тисаферном в блеске победителя, он вместо восхищения получил тюрьму, откуда ему чудом удалось бежать и вновь приступить к руководству афинским флотом. Последовал цикл блестящих побед на море и на суше – не только над спартанцами, но и над персидским сатрапом Фарнабазом, вступившим со спартанцами в союзные отношения. Алкивиад установил контроль за черноморскими проливами (и, соответственно, поставками хлеба), затем вернул в подчинение Афинам Халкидон, заключил соглашение с Фарнабазом и покорил Византий.
В Афинах он был встречен всенародным ликованием – действительно, сыграв роль спасителя. Но судьба еще раз повернулась к Алкивиаду спиной. Опрометчиво уступив командование флотом Антиоху (с наказом не вступать в сражение), Алкивиад получил возбужденное недовольство полиса: Антиох, ослушавшись приказа, потерпел поражение. В результате Алкивиад лишился должности стратега-автократора (единоличного военного лидера) и был заменен привычными 10 стратегами. История учит, что демократия постоянно награждает непричастных и преследует невиновных.
Абсурд демократии еще раз сыграл с Алкивиадом злую шутку. На пике своего могущества он потерял все – вынужден был вновь отправиться в изгнание. И на авансцену вышел Лисандр – спартанский флотоводец, который не оставил Афинам шансов на победу. Алкивиад же в это время довольствуется руководством небольшим отрядом наемников, помогающих фракийским царям расширять их владения. Последняя попытка Алкивиада помочь афинским навархам была встречена высокомерной грубостью. Его советов не послушались, и через несколько дней афинский флот был полностью разгромлен Лисандром. После чего последовала сдача Афин (404 г. до н. э.) и было установлено проспартанское правление 30 тиранов.
Тем временем, обманутый и ограбленный фракийцами Алкивиад бежал к Фарнабазу. Там он дожидался момента, когда афинские тираны доведут ситуацию в городе до нестерпимой, и тогда ему в который уже раз мог представиться случай оказаться лидером «народной» партии. Но это мешало планам Спарты и Лисандра, который видел себя вождем всей Эллады, и Алкивиад был для него ненужным конкурентом. Фарнабаз получил из Спарты письмо, в котором его убедили в необходимости умертвить Алкивиада. И восточный владыка почел за лучшее исполнить это указание. Алкивиад погиб в отчаянной схватке с убийцами.
Из всей этой поучительной истории, достойной авантюрного романа, следует, что патриотизм немыслим в условиях абсурдного государственного устройства и произвольной конкуренции политических сил. Вместе с метаниями, обусловленными этой конкуренцией, неизбежны и метания талантливых личностей, способных вести за собой массы граждан и воинов. Алкивиад был слепком с афинской демократии, которая сама изменяла тому Отечеству, от которого она отвернулась.
Афиняне, потеряв себя после Писистратидов, больше не нашли для своего города ничего, кроме беспрерывных военных авантюр, мятежей и несправедливых судов, один из которых приговорил к смерти Сократа. Талантливый и энергичный народ был погублен негодными государственными порядками. И это о многом говорит нам, русским людям.
«Пир» и учение об Истине
Диалог Платона «Пир» целиком посвящен осмыслению сущности Эрота – того божественного содержания, которое греки могли ощущать или понимать в том, что они называли любовью. «Пир» – один из самых известных диалогов Платона, который таит в себе много загадок и отличается «нетипичностью» – рассуждениями, подобными соревнованию. Это даже не диалог, а своего рода «агон» (соревнование) мудрецов, каждый из которых представляет даже не свое собственное понимание любви, а такое понимание, которое могло бы захватить слушателей, отдающих предпочтение именно представленной «версии» эротизма.
Слово «пир» (dais) в древнегреческом языке образовано от глагола daiomai («разделять, распределять, выдавать долю»), означающего правило равного распределения пищи (мяса ритуальной жертвы) на общей трапезе – древнейшего уравнительного обычая. Иносказание в названии произведения Платона может быть связано с определенным балансом смыслов и воздаянием почестей лучшему, что было принято на пиру. Победитель в каком-то состязании получал награду в виде мяса. В данном случае победитель соревнования в искусстве риторики получает в награду признание его позиции истинной или хотя бы победившей в «агоне». При равных возможностях изложить свою позицию этот «приз» на симпосие достается Сократу, но каждый участник симпосия тоже получил свою долю признания – в силу своих способностей. Без поражения собеседников Сократа не было бы победы самого Сократа.
Тайна авторства
«Пир» Платона – произведение загадочное. Прежде всего тем, что оно маскируется под легкий литературный жанр и скрывает автора за несколькими пересказами. Да и сам смысл «Пира», который должен концентрироваться в речи Сократа, скрыт множеством деталей, введенных в повествование на потребу публике.
«Пир» начинается с рассказа о последнем источнике истории о симпосие: Аполлодор по прозвищу «бесноватый» рассказывает о своей встрече с Главконом, который интересуется о бывшем когда-то пире у Агафона, на котором свои «речи о любви» держали Сократ, Алкивиад и другие. Причем информация к Аполлодору попала как-то уж очень кружным путем – от «одного человека, который ссылался на Феникса, сына Филиппа».
То есть, инициатива описания пира исходит от Главкона, а сам рассказ передается от лица Аполлодора. Причем не по его инициативе, а по «наводке» некоего неназванного лица. О чем и вовсе можно было бы не поминать. Такой подход призван сказать: автор текста (Платон) тут не причем, и даже не он проявил интерес к рассказу. Но кто такой Главкой? Вероятно, это брат Платона, который по одной версии старше Платона, по другой –
