История Венецианской республики - Джон Норвич

Пятимесячное перемирие, утвержденное папой, ничего не дало, и после Пасхи 1357 года, когда война возобновилась, венгры продолжили наступление. Успешно оборонялись два города — Кастельфранко и Одерцо. Тревизо тоже держался, но его падение казалось таким неизбежным, что епископ бросил свою паству и бежал в Венецию. Вскоре венгры уже контролировали берега лагуны и отбирали любое судно, какое попадалось им на глаза, явно готовясь к высадке. Венеция запретила выход судов в лагуну, а в это время шло строительство защитных укреплений. Вокруг города вбивались в грязь деревянные сваи.

Джованни Дольфино был, конечно же, храбрецом, но он был реалистом. Он знал, что одни лишь защитные меры венгров не остановят, что со временем они приберут к рукам всю венецианскую terra firma, а потом непременно займут и Венецию. Между тем казна опустела. В городе еще могла идти торговля восточными товарами, но владения на материке находились в руках врага, и это накладывало серьезные ограничения. Стало ясно, что придется сдаваться на условиях Людовика и что эти условия будут куда более тяжелыми, чем те, что два года назад выставляла Генуя.

Когда венецианские посланники явились к королю, его непреклонность превзошла все их опасения. Его успехи в Фриули и Венето позволили развить в Далмации новое наступление. После разной продолжительности сопротивления в руки его армии попали Трау, Спалато и, недавно, Зара. Требования короля были просты и исчерпывающи: дож должен навеки отречься от титула повелителя Далмации, а Венеция должна безусловно отказаться от всех далматских владений, от восточного края Истрии до Дураццо на юге. В ответ он позволяет Венеции оставить за собой Истрию и уводит войска из Северной Италии. Также он пообещал оградить венецианские корабли от пиратов, хотя как именно сухопутная Венгрия могла это осуществить, он не пояснил.

Особая комиссия по ведению войны при Большом совете из 25 человек была расширена до 50 членов. Венгерские условия грозили большими неприятностями. Из сосновых лесов Далмации поставлялась древесина для венецианского флота, а из ее жителей — потомственных моряков — набирали на корабли команду. Как же можно было подумать, что дож, власть которого «над четвертью и получетвертью Римской империи» недавно провозгласили, сложит с себя титул впервые за три с половиной века дожеского правления?

Эти аргументы были серьезными, но нашлись и другие, посильнее. Тревизо, державшийся из последних сил, и те области Италии, которые оставались верны Венеции, необходимы были еще больше, чем уже потерянная Далмация. Они — последний бастион, от которого зависела безопасность республики. Так что условия Людовика были приняты, и 18 февраля 1358 года в Заре подписали мирный договор.

На этот раз моральный ущерб венецианцам оказался сильнее материальных потерь. Тем не менее в своей потере они сами были виноваты, по крайней мере отчасти. Их власть в Далмации всегда носила странный характер. Это единственная область, где у них никогда не было серьезного влияния. С самого начала Далмации попускались тайные сношения с Византийской империей. Поскольку народ неизменно предпочитал далеких невидимых повелителей правителям у порога дома, присутствие венецианцев на побережье всегда вызывало недовольство. Сначала повседневные задачи власти доверялись традиционным местным правителям — князьям и графам, епископам и ректорам. Но постепенно ключевые позиции все чаще и чаще стали занимать венецианцы или их ставленники. Хуже всего, что эти ставленники настояли на освобождении венецианских судов от налога во всех далматских портах. Другое правило, не всегда соблюдавшееся, предписывало далматским торговцам в первую очередь предлагать свои товары венецианцам. Вследствие этого местная торговля только страдала, венецианцы наживали себе врагов, а местное население массово поддерживало венгров.

Избавившись от Далмации, Венеция сохранила свои итальянские владения. Однако стало ясно, насколько легко на них напасть врагам, действительным и потенциальным. Например, Франческо да Каррара, несмотря на неожиданно теплый прием, оказанный ему дожем тем летом, не получил желаемого. До конца года он успел набрать армию из 2000 германских наемников. И несмотря на его уверения, что использовать их предполагается не против Венеции, а против миланских Висконти, венецианцы ощутили тревогу за свое будущее. Чтобы утвердить свое положение, они даже отправили посольство к Карлу IV, дабы тот признал венецианские завоевания на terra firma. Но Карл пребывал в обычном для него дурном расположении духа, и единственным результатом поездки стал арест на обратном пути двоих из трех посланцев герцогом Рудольфом Австрийским за то, что венецианцы в ходе войны с Венгрией разрушили один из его замков. Следующие два года эти двое провели в заточении.

Их коллега, некто Лоренцо Челси, оказался более удачлив — он решил подзадержаться в Ратисбоне, при императорском дворце. Не сделай он этого — тоже оказался бы в австрийской тюрьме, а после смерти Джованни Дольфино 12 июня 1361 года его не выбрали бы дожем Венеции.

Про правление Джованни Дольфино можно сказать (хотя это не вполне справедливо), что ничего интересного, кроме обстоятельств его избрания, за это время не случилось. После удачного бегства из осажденного Тревизо дела его пошли плохо. Бессильный, он мог лишь заседать, в то время как республика уступала напору неприятельской силы и покупала свое спасение ценой унизительного мира. Его дипломатические усилия не принесли плодов. Мог ли в создавшихся условиях другой, более талантливый лидер достичь лучших результатов — большой вопрос. Вряд ли. Дольфино вовсе не был таким немощным, как может представиться предвзятому наблюдателю. Все же у венецианцев осталось мало поводов его вспомнить, о нем напоминает разве что изящной резьбы саркофаг в северо-восточной апсиде церкви Санти Джованни э Паоло.

Лоренцо Челси был выбран дожем не только благодаря тому, что избежал австрийской темницы, но и еще из-за некоторой милости фортуны. По возвращении в Венецию он был назначен на должность «капитана залива», иными словами, командира Адриатического флота. Вскоре он ушел в плавание, и к выборам нового дожа до города дошли слухи, что он одержал важную победу, захватив группу генуэзских корсаров. Это сообщение вызвало шквал радости — первая победа венецианцев за долгое время. Тут же предложили его кандидатуру на пост дожа, и, хотя сообщение впоследствии не подтвердилось, гражданам Венеции не пришлось жалеть о своем выборе.

В третий раз из последних четырех дожа избрали in absentia, в его отсутствие. Это свидетельствует о том, что в те времена многие венецианские аристократы предпочитали жить за пределами города. 21 августа Лоренцо Челси с помпой въехал в Венецию. Он был горд, самонадеян — возможно, это компенсировало ему не слишком благородное происхождение его семьи. Ему нравилась пышность и церемонность, всевозможная избыточность. Говорят, что он закреплял на своей шапочке крест, чтобы его престарелый отец оказывал ему должное почтение. У него также была крупная коллекция чучел животных и птиц и лучшая в городе конюшня.

Короче говоря, он оказался дожем того сорта, какой был нужен Венеции. Парады, шествия и разнообразная показуха действовали на него, словно бодрящее питье, и он в полной мере предавался им то недолгое спокойное время, которое совпало с его правлением. Принимая заезжих принцев, он показал себя щедрым и радушным хозяином. Когда в сентябре 1361 года прибыл Рудольф Австрийский, чтобы заключить с республикой мир (и вернуть в знак добрых намерений двух неудачливых послов, проведших 2 года в заключении), дож выехал его встречать на «Бучинторо», а затем сопровождал верхом по городу, показывая дворцы и церкви, реликвии и бесценные сокровища, которыми Венеция славилась на весь мир. При этом, конечно, он не забыл показать Арсенал. Еще более теплый прием был оказан Петру Лузиньянскому, королю Кипра. Тот останавливался в Венеции дважды — в 1362 и 1364 годах, в начале и в конце своей поездки по Европе. Его со всеми подобающими почестями разместили в огромном византийском дворце XII века, принадлежавшем тогда семейству Корнаро. До сих пор на карнизе здания, идущем вдоль верхней лоджии, видны гербы королевства Кипр и дома Лузиньянов.[155]

Но самым выдающимся гостем Венеции стал Петрарка, который в 1362 году бежал от свирепствовавшей в Падуе чумы. Его политическая и дипломатическая карьера закончилась. В обмен на обещание отдать республике свою библиотеку ему предоставили прекрасный дом на Риве. Он прожил там вместе с дочерью и ее семейством пять лет, затем беспочвенное оскорбление, которого он не мог вынести, вынудило его снова пуститься в скитания.[156] Вопрос о том, что же сталось с библиотекой, долго тревожил умы ученых. Говорили о каморке над лестницей в соборе Сан Марко, но вряд ли книги стали бы класть в подобное место. В конце концов, из-за оскорблений (четверо молодых венецианцев обругали его необразованным идиотом) он мог увезти их куда угодно. А может быть, винить стоит городские власти, которые не смогли осознать ценность подарка и позволили книгам затеряться в архивах.