Кровавое заклятие - Дэвид Дархэм

— Не сомневаюсь, — откликнулся канцлер. — Все под контролем. Я жду тебя здесь, и дети при мне.

Свет в глазах Хэниша померк. Его силуэт задрожал и исчез, как облачко пара, унесенное ветром. Таддеус почувствовал, что возвращается в свое тело. Плоть объяла его; он снова был в материальном мире… Отдать детей Хэиишу? Не так быстро, сказал себе Таддеус. Он еще ничего не решил. Напрасно мейнец считает, что получил покорного слугу.

Таддеус повторял это снова и снова, пока не почувствовал, как затягивает его в свои черные глубины сон. Таддеус боялся, что, проснувшись, забудет ночной разговор и тогда… тогда он может совершить ошибку. Нужно помнить. Необходимо помнить, потому что этот разговор менял все. Хэниш верил, что может снять проклятие с Тунишневр, убив наследника династии Акаран. Только чистая кровь Акаранов способна вернуть к жизни его проклятых предков. Если цель Хэниша именно такова, тогда дети, которых любил Таддеус — те четверо, кого он знал с младенчества, о ком заботился, кому отдал всю нежность, не растраченную на собственных отпрысков, — будут распяты на жертвенном алтаре и истекут кровью. Если окажется, что проклятие Тинадина не миф, что оно может быть снято, — тогда двадцать два поколения мейнцев вернутся к жизни. Они снова будут ходить по земле, а их ярость и жажда мести повергнут мир в хаос.

Наконец-то все встало на свои места. Таддеус принял решение. Он не возьмет себе власть и не наденет корону, как хотелось бы амбициозному корыстолюбцу, все еще жившему где-то в глубине души. Равно и не позволит он Хэнишу ввергнуть мир в пучину новых войн. Таддеус выполнит просьбу своего друга. О чем он думал так долго, когда ответ лежал на поверхности? Мятущийся разум Таддеуса наконец-то утихомирился; страшная двойственность, занимавшая мысли, исчезла. Он выбрал. Он отошлет детей в безопасное место, а потом — когда настанут спокойные времена — постарается воплотить в жизнь план, предложенный Леоданом. Таддеус знал его досконально и имел достаточно власти, чтобы повернуть мир на этот путь. Никому, кроме него, такое не под силу, но канцлер мог попытаться.

Дети ни о чем не подозревают. Они даже не догадываются, что ждет их в самом ближайшем будущем. Таддеус понимал, что Аливер возненавидит его за то, что он собирается сделать. Принц наверняка ужаснется, разозлится и назовет канцлера предателем.

Что ж… Все правильно. Страшно и правильно. Правда и ложь.

Глава 26

Флот мейнских галер плыл по реке Аск, пока та не выкинула его во внутреннее море. И хотя Хэниш мечтал немедленно повернуть к самой Акации, он понимал, что придется подождать.

Остров будет принадлежать ему, но еще не сейчас. Всему свое время.

Он собрал уцелевшие суда в устье реки. Здесь флот некоторое время дрейфовал, пока Хэниш изучал состояние кораблей и войск. Войска поджидали отставших и помаленьку чинили, что могли. Армия сохранила боеспособность, люди рвались сойти на сушу и ринуться в драку. Все желали победы Мейна и стремились доказать это на поле брани.

Корабли еще не успели пристать к берегу, когда вождь получил важные вести. Первое большое сражение в войне между Хэнишем и Акаранами произошло без участия войск Мейна и Акации. Ошенийская армия под командованием принца Игалдана встретила нюмреков на плоскогорье Ошенгьюк. Воины, купцы, жрецы и земледельцы из всех уголков королевства собрались на каменистой равнине, чтобы сражаться за свою страну. Игалдан вывел на поле почти тридцать тысяч душ. Армия противника не составляла и шести. Однако нюмреки были грозной силой. Они вылетели на поле вопящей дикой ордой, и вид ее был страшен. Нюмреки напоминали людей — и все же достаточно сильно отличались от них. Они постригли своих странных скакунов, чтобы звери не страдали от жары. Шерстяные клочья еще свисали кое-где над сероватой, покрытой шрамами кожей. Поэтому звери имели какой-то нездоровый вид, как будто шерсть слезала с них сама по себе. Впрочем, «болезнь» не мешала чудищам двигаться вперед с огромной скоростью, мускулистые тела излучали силу и мощь.

В сражении нюмреки применили оружие, которое не использовали до сих пор — катапульты. Громоздкие машины метали огненные шары в половину человеческого роста. Сферы взмывали в небо, вычерчивая в воздухе пламенеющие арки, и с грохотом рушились на землю, выбивая огромные ямы. Если же они попадали в людей, то выводили из строя целые отряды. Упавший сверху шар мог раздавить человека в лепешку. Если он летел горизонтально, то разносил солдата в клочки, отрывал конечности или смахивал голову с плеч. Все это застало молодого принца врасплох. В конце концов в него попал один из огненных шаров. Вместе с принцем погибла и вся армия. Сопротивление Ошении закончилось в один день… Трагично, что ни говори, но для Хэниша эти вести прозвучали сладкой музыкой.

Столь же эффектно было и прибытие Маэндера в Кендовию. Согласно плану кампании, Маэндер нападал на кланы, заставляя их браться за оружие или покоряться ему. Семена раздора между кланами были посеяны давно; мейнцы засылали своих агентов, которые разыскивали союзников и распаляли вражду. Кендовианцы были воинственными людьми — гордыми и горячими, подобно самим мейнцам. Вспыльчивые и порывистые, они быстро хватались за оружие. Акацийцы обычно поощряли одни кланы и принижали другие, сея вражду между ними, так что кендовианцы давно погрязли в междоусобных сварах, не задумываясь, кто их настоящий враг. Маэндер использовал все средства убеждения — и кнут, и пряник, — чтобы перетащить кендовианцев на свою сторону. В письме Хэнишу он обещался вскоре перейти через горы Сениваля и привести за собой всю Кендовию. Его армия возросла втрое. Возможно, после войны придется окоротить кендовианцев, но сейчас Маэндер видел в них верных союзников.

Сама Акация взорвалась изнутри. Хэниш точно не знал, как ответят на объявление войны мейнские солдаты, служившие акацийцам — много лет и вдали от дома. Да, он надеялся на них. Ведь каждый мейнский воин поклялся ответить на призыв своего народа к войне — в любой момент, где бы он ни находился. Тем не менее Хэниш понимал, что годы, проведенные вдали от дома, могли ослабить их решимость. Тунишневр, впрочем, никогда не сомневались. Они уверили Хэниша, что вера мейнских солдат так же крепка, как и прежде, — и не ошиблись. По всей империи мейнцы поднимали мятежи, едва прослышав о войне. Они кидались на врагов, которых еще вчера называли товарищами. На Акации тридцать три мейнских солдата, служивших в акацийском полку, и четверо новоприбывших из Алесии выхватили мечи и перерезали половину акацийских бойцов на острове, прежде чем те успели хотя бы сообразить, что происходит. В Аосе пятеро северян раскрасили лица кровью и вихрем пронеслись по городскому рынку, убивая всех без разбору. Мейнцы отравили питьевые фонтаны в прибрежных городках к востоку от Алесии. А одинокий солдат в одном из аванпостов Майнланда убил своего командира и прирезал несколько местных офицеров, прежде чем его схватили. Все мейнцы принесли себя в жертву, поскольку никто из мятежников не желал попасть в руки акацийцев живым. Без сомнения, Тунишневр подстрекали их, требуя, чтобы они ценой жизни искупили бесславную службу Акаранам.