Лилия под дождем - Кэндис Кэмп

– Он не мог, – упрямо настаивал Ти. – Он не вел себя так, чтобы потом просто уйти.

– Ты никогда не думал, что он мог уйти без всякой на то причины? Может, ему настала пора уже куда-нибудь двинуться?

– Должна быть какая-то причина! – закричал Ти с болью в глазах. – Он не мог уйти по собственной инициативе.

– Хорошо. Я хотел сказать, что дело было в чем-то другом, о чем ты не мог знать. – Гидеон минуту помолчал. – Что ж, я не знаю правды, но о некоторых вещах я могу догадаться. Не знаю, что произошло между твоей мамой и Рейдом, но могу сказать одно: Мэгги нравится этот человек. Я думаю, что она не хотела, чтобы он уходил. Но иногда то, чего хочешь ты, не всегда хорошо для тебя. Возможно, поэтому ему лучше всего было уйти.

– Как? Почему?

Гидеон вздохнул и встал. Он посмотрел вдаль, обдумывая свои слова.

– Ты знаешь, Ти, твоя мама – красивая женщина. Мы на это как-то перестали обращать внимание, потому что мы ее родственники и все время видимся. Но она очень привлекательная и добрая женщина. Она из тех женщин, в которых легко влюбляются. Я не знаю, что именно произошло, но я бы не удивился, если бы твой друг Рейд влюбился в твою маму. Так как Рейд находился рядом с ней постоянно, то влюбиться ему было просто.

Ти уставился на Гидеона широко открытыми глазами.

– В маму? Ты думаешь, что он влюбился в маму?

Гидеон пожал плечами.

– Я сказал тебе, что я не знаю, но это возможно. Может быть, Мэгги тоже стала проявлять к нему интерес.

Ти нахмурился.

– Не знаю… – покачал он головой.

– Конечно, ты не можешь знать об этом, я понимаю. Но так может быть. А твоя мама замужем за Уиллом. Что ж тогда делать у вас Рейду? Он же не может любить Мэгги. Он никогда не сможет жениться на ней. Иногда так бывает, что мужчина не может жить с женщиной, которую он любит.

В голосе Гидеона чувствовалось что-то такое искреннее и личное, что Ти во все глаза смотрел на своего дядю. Гидеон почувствовал его взгляд.

– Черт, я не опытен в любви, но знаю одно: может ли кто-нибудь любить тебя сильнее, чем твоя мать. Какова бы ни была причина, права она или нет, она ничего плохого тебе не сделала. А если и сделала, то лишь потому, что хотела, чтобы тебе было лучше. И Уиллу тоже. Она в первую очередь заботится о вас. Я могу поклясться в этом.

– Да. Я думаю, что ты прав. – Ти отвернулся и стал ковырять в земле носком ботинка. – Мда… Тогда это все не исправишь.

– Я знаю это чувство, – мрачно согласился с ним Гидеон. – Эй, послушай, что я тебе скажу. Почему бы тебе не остаться здесь с бабушкой и со мной на несколько дней? Ты и Уилл. Как тебе эта идея? Вы поможете нам подготовиться к Рождеству. Мы будем слушать бабушкины истории о том, как Шелби, Хантер, твоя мама и я были детьми. А дня через три или четыре, вы сможете пешком вернуться на ферму. Это недалеко, если вы пойдете короткой дорогой через лес. Уилл и я, бывало, в детстве ходили этой дорогой.

Ти обрадовался.

– Мне нравится эта идея.

– Хорошо. Тогда решено, а сейчас вернемся домой.

Когда Гидеон передал эту новость Мэгги, она была против. Но увидев довольное лицо сына, Мэгги уступила. С тех пор, как они остались одни, он редко чему-нибудь радовался. Она вернулась домой одна.

Мэгги было одиноко, но в этом ощущался странный покой. Ей не нужно было притворяться веселой и здоровой. Она могла подолгу сидеть и смотреть в окно или плакать ночью в своей кровати, не беспокоясь, что Уилл или Ти ее могут услышать. И впервые она почувствовала слабую надежду на исцеление.

Через несколько дней, встав рано утром, Ти и Уилл отправились домой дорогой, предложенной Гидеоном. Им предстояло идти через поля Тиреллов и густой лес, разросшийся наподобие широкой стрелы, врезавшейся в земли Уиткомбов и Тиреллов.

Наступил сырой и холодный рассвет. По земле стелился туман и собирался в долине реки. Выпала роса, и ее капельки переливались в скупом осеннем солнечном свете. Иногда на ветвях деревьев попадались белки, которые глядели на путников черными, как бусинки, глазками.

Шли они не торопясь. Лес им был хорошо знаком, но все же было немного страшновато оттого, что лес становился все гуще, и если они сделали неверный поворот, то их поход может закончиться тем, что они безнадежно заблудятся в лесу, где кроме белок и птиц водятся дикие животные.

Через некоторое время мальчики смогли разглядеть опушку леса, на которую выходили окна их дома, и они стали успокаиваться. Уилл, устало тащившийся с серьезным выражением лица, остановился:

– Ти…

– Что?

– Как так случилось, что Рейд ушел? Ти взглянул на него. Этот вопрос Уилл задавал ему уже много раз, поэтому он осторожно ответил:

– Я не знаю.

– Правда?.. – Уилл пытался подобрать слова. – Это случилось… из-за меня?

Ти остановился и уставился на своего отца. Уилл в первый раз высказал эту мысль. Он смотрел на своего сына печальными глазами.

– Из-за тебя? С какой стати… почему ты так думаешь?

Уилл беспомощно пожал плечами и покачал головой.

– Я не знаю точно. Но иногда… он смотрел на меня странно.

– Странно на тебя смотрел?

Уилл нахмурился, отвел глаза в сторону и сел на корточки около тропинки. Потом подобрал какую-то палку и начал бессмысленно ею водить по траве.

– Я не знаю, но похоже… он был печальный. Как будто я был виноват в его печали. Не так, как дядя Гидеон, не строго. Как будто… ужасно печально. – Уилл поднял глаза, и Ти увидел в них слезы.

– Ах, Уилл, нет… – Ти присел рядом с ним. – Не думай так. Я уверен, что он уехал не потому, что ты его расстраивал. Мистер Прескот любил тебя. Каждый знает это.

– Правда? – Лицо Уилла немного посветлело. – Ты так думаешь?

– Я знаю. Послушай, тебе никогда не лгу, не так ли?

Уилл закивал головой.

– И сейчас я тоже говорю тебе правду. Мистер Прескот тебя очень любил.

– Честно? – Уилл, было, улыбнулся, но потом опять нахмурился: – Тогда почему он уехал?

Ти смутился.

– Я не знаю… – Он внезапно понял, что хотел ему объяснить дядя Гидеон в последнем их разговоре. Ти не знал, как сказать своему отцу, что могло произойти между Рейдом и Мэгги. В первый раз в жизни Ти стало неудобно перед своим отцом. Но и пытаться ему объяснить что-то было бессмысленно. Наверное, то, что говорил ему дядя Гидеон, Уиллу говорить было нельзя. Говорить такие вещи тому, кого очень любишь, значит сильно его расстроить. Эта истина вдруг ясно открылась Ти. Но Уилл требовал дальнейшего объяснения.

– Я рад, что Рейд ушел не из-за меня. – Он поломал прутик на несколько частей. – Но мне очень жаль, что он ушел.

– Мне тоже. – Ти сдержал подступившие слезы. Он встал, протягивая руку своему отцу. – Но я считаю, что ни я, ни ты ничего не можем сделать. Пойдем, иначе мы до полудня не придем домой.