Волки и боги - Тена Тена Марина

Фернер поднял бровь и вернулся к своему топору.

Сьерра подошла к нему и, маскируя свое беспокойство под любопытство, спросила:

– А как ты носишь топор? Когда ты волк, его же с тобой нет.

– Это подарок богини, как и твое оружие, – он кивнул в сторону копья Дестры. – Мне подарила его Селена. Мой топор трансформируется вместе со мной, превращаясь в татуировку, знак на коже. И у тебя будет также, если ты снова сможешь обращаться.

Сьерре хотелось улыбнуться, но у нее не было сил притворяться сильной или делать вид, будто ей все равно – сможет она снова обращаться или нет.

Голоса и шум неподалеку заставили Фернера отвлечься от своего занятия.

– Отведи мага в деревню, – сказал он Сьерре. – Дай ему отдохнуть. А мы продолжим задерживать врага.

– И ты, ты тоже будешь задерживать?.. – вопрос застрял у Сьерры в горле. Она вдруг вспомнила, каким был Фернер, когда лежал, скованный камнем, под горой.

– Конечно. Пока в моих жилах течет кровь, я буду продолжать сражаться. Я должен победить в битве.

– А если нет? – спросила Сьерра и тут же осеклась.

«Я не должна была это спрашивать», – подумала она. Брови Фернера сложились, образуя складки на лбу, которые были похожи на трещины в древнем камне.

– Я проснулся не из-за людей. Люди не та угроза, которая заставила бы меня покинуть гору. Селена – вот наша главная проблема. И битва, в которой мне предстоит победить, будет битвой против Селены.

В сознании Сьерры всплыл образ целующихся Селены и Фернера, и щеки ее залились румянцем. Она кивнула, чувствуя, как комок подбирается к горлу. И взглянув на Фернера, поняла, что и он чувствует то же самое.

Сьерра снова и снова прокручивала в голове сцену, свидетельницей которой она невольно стала. Вспоминала, как Селена и первый воин обнимали и целовали друг друга, ругались и снова целовались. Сможет ли Фернер сражаться против того, кого так сильно любит? Против собственного сердца?

Тем временем первый воин направился к своим волкам, обращаясь прямо на ходу. Сьерра положила руку на лоб мага, чтобы разбудить его, прежде чем Варо и Калим снова грубо взвалят его на плечи. Заэль был похож на гигантскую куклу и, казалось, не до конца осознавал, что с ним происходит и куда его тащат.

Рассвет был цвета лавы, которая будто хлынула из земли. Солнце только начало подниматься, но из-за света, которым залились верхушки деревьев, создавалось впечатление, что лес снова горит. Заэль проснулся от приступа рвоты. Варо с брезгливостью отвернулся, но проявил достаточно терпения, дожидаясь, пока маг опорожнит желудок и отдышится.

– Ты умрешь? – спросила Сьерра, сама не зная в шутку или всерьез.

Заэль фыркнул от смеха.

– На самом деле я чувствую себя немного лучше. Мне просто нужна вода.

– Мы скоро переправимся через реку, – ответила Калим. – Вода будет.

– Хорошо. Постараюсь до тех пор держать содержимое своего желудка внутри.

Сьерре очень хотелось остаться с ним наедине, чтобы задать ему все те вопросы, которые крутились у нее в голове. Может ли его собственная магия убить его? Первый ли раз он использовал ее с такой силой? Как скоро он оправится и когда сможет вновь обратиться к своему дару?

Наверное, это страшно, когда кто-то, кого ты едва знаешь и кто постоянно находится рядом, обладает такой сокрушительной силой. Но Сьерра почему-то испытывала не страх, а гордость. Гордость за то, что поверила ему. Гордость, которой она, увы, ни с кем не могла поделиться.

Она рисковала всем, чтобы помочь ему найти Селену, которая могла бы освободить его.

Она убедила Нестора проголосовать за него. И хотя никто никогда не узнает, какую роль она сыграла, она все равно гордилась. Не будь ее, все могло бы быть по-другому. И, скорее всего, гораздо хуже.

Тут справа послышался шорох, похожий на звук шагов. Сьерра обернулась и почувствовала, как мышцы ее напряглись. Она привыкла к звукам леса и хорошо знала, что одна ящерица может заставить шуршать целый куст, а когда ветра нет, прыжки неуклюжего кролика запросто можно принять за шаги ликантропа или человека. Но сейчас это были точно не ящерица и не кролик. Это был кто-то, кто действовал намного осторожнее. Сьерра внимательно осмотрела деревья, но в следующее мгновение послышался свист, и стрела пролетев в паре пальцев от головы Сьерры, вонзилась в спину Варо. Воин упал. Без крика, жалоб, как огромный мешок. А с ним на землю рухнул и Заэль, которого тот тащил на спине.

Сердце Сьерры застучало так сильно, что на секунду ей показалось, что оно может взорваться. Калим оцепенела и была похожа на статую с остекленевшими глазами. Никто из них не был готов к такому повороту событий и не знал, как реагировать. Варо между тем продолжал неподвижно лежать на животе со стрелой в спине, которая попала прямо между ребрами и возможно, пронзила сердце. Сьерра подумала, как, наверное, страшно умирать вот так: не произнеся ни единого звука, ни с кем не попрощавшись. Грустные мысли оборвал еще один свистящий звук, и новая стрела пролетела мимо – на этот раз вонзившись в землю.

И почти без паузы – третья. Последняя пролетела очень низко над головой Сьерры, прошла сквозь волосы и вонзилась в дерево позади. Сьерра стояла, пришитая к дереву и чувствовала, как волосы развеваются на ветру, будто знамя – то ли жизни, то ли смерти, то ли борьбы.

Чувства ее были обострены настолько, что казалось, она чувствует над собой Зейта – белого, вытянутого как гигантская костяная змея, готовая окольцевать ее, товарищей, их врагов, весь мир.

Тут между деревьями послышались шаги. Это были весьма странные шаги: очень медленные, но при этом тот, кто их производил, явно бежал. Сьерра услышала, как сама того не осознавая, выкрикивает имя Заэля. Маг обернулся, лицо его было серым от усталости, а в глазах чернел страх. Сьерра заметила первую реакцию Калимы которая попыталась обратиться. Раньше это было бы правильным решением, но теперь, когда Селена лишила их силы, трансформации давались им медленно и с трудом. К моменту, когда Сьерра догадалась схватить нож, который она носила на поясе, лучник выбежал из своего укрытия. Точнее, лучница. Юпния: Сьерра сразу ее узнала. С яростным воплем она бросилась на Калиму обе упали и, кусаясь, покатились по траве. Между пальцами мага замелькали искры. Спина Варо так сильно кровоточила, что он был похож на горизонт, который заливает красным кровавый закат. Такой, который они видели накануне. Голова Сьерры разрывалась от бешеного, отдающего в висках пульса: будто великан сжал ее череп гигантскими лапами. Она обернулась и замерла. Сзади стоял еще один человек. Тот самый мальчик с невинным лицом и жестоким взглядом. Он выглядел усталым, но в его небесно-голубых глазах сияла дикая, почти безумная радость. Мальчик улыбнулся ангельской улыбкой, обнажив рот со слишком большим количеством зубов: как Сьерра раньше этого не замечала… В руках у мальчика был арбалет, который он направил прямо в грудь Сьерры. Армаль шел, светлые кудри его развевались от движения, при этом он продолжал направлять арбалет прямо на Сьерру. Указательный палец его играл на спусковом крючке и, казалось, его совсем не беспокоила перспектива выпустить стрелу по неосторожности. Армаль смеялся, и голос его звенел как колокольчик. И в этом детском ребячестве было что-то такое отвратительное, как в нежной одежде младенца, которую обратили в гниль.

– Наконец-то мы с тобой встретились, – прощебетал он счастливым голосом. – Жаль, что ты утащила своего приятеля, я так хотел познакомиться с ним получше. Ну ничего, подружиться с тобой мне будет даже интереснее.

VIII. Смерть

Смерть

Я брожу босиком, и листья шуршат под моими ступнями. Стоит мне коснуться их, и желтые, рыжие, красные – они становятся коричневыми, черными, серыми. Я иду и оставляю за собой пыль, пепел и разложение. А вот зеленые побеги меня как будто не замечают. Я для них как легкий ветерок или даже меньше того – едва заметная игра воздуха. А все потому, что меня зовут только мертвые. Я брожу промеж воинов и остаюсь невидимкой для всех: и тех, кто в ярости сжимает зубы, и тех, кто бьется в панике. Меня видят только те, кто находится на грани исчезновения. Но даже среди них находятся те, кто научился следовать за мной на цыпочках. Я чувствую их, вижу их, но не делаю ничего, чтобы остановить их. Рей сказал нам, что земля не наше место, поэтому я не трогаю никого, а лишь протягиваю руку заблудшим, тем, кому нечего терять. Одни охотно хватаются за мою руку, других приходится тянуть силой. Врожденное благородство не позволяет мне выслеживать своих жертв. Вернее так: я делаю это лишь в крайних случаях. Ведь одно дело охотиться за душами, и совсем другое – забирать их силком.