Голоса выжженных земель - Андрей Гребенщиков

Вот эта была Удача, настоящий Указующий Перст Судьбы! Ради такого можно было вдребезги разбить древний летательный аппарат и положить жизни нескольких никчемышей — оно того стоило. Вопреки логике, вопреки всему вообще, Маркус знал, кого встретил на краю света, и его бешено колотящееся сердце возликовало от предчувствия сладостной мести.

Неожиданно крыша вздыбилась, ушла из-под его ног и отшвырнула Маркуса далеко вперед, чуть не сбросив вниз на рассохшийся асфальт с огромной высоты: покинутая летательная машина наконец окончила свой земной путь. Оглушительный взрыв, разнесший многострадальную вертушку на тысячу осколков, стал прощальным залпом в ее честь.

Когда сознание вернулось и Тевтон трясущейся рукой вновь приложил бинокль к глазам, точки уже скрылись из вида, но изменить это ничего не могло.

Враг был совсем рядом, всего лишь в нескольких сотнях метров.

Некогда добротная скоростная дорога, уводившая напряженный автомобильный поток от центральных районов Екатеринбурга, ныне утопала в разросшейся, поглотившей асфальт зелени. О том, что когда-то здесь проходила оживленная магистраль, напоминали лишь высокие бордюры, обрамлявшие дорожное полотно, да бесчисленные, разбросанные в беспорядке ржавые остовы, бесконечно давно бывшие автомобилями.

Валя Мехлис, по приказу генерала возглавившая колонну в качестве разведчика, оказалась неуемным водителем-лихачом. Оседлав непокорный, задорный мотоцикл, она то и дело разгонялась до неприличной скорости, совершенно неподобающей для «преображенной» временем и буйной флорой автомагистрали, залихватски, на пределе реакции и здравого смысла лавировала между железными «трупами» четырехколесных собратьев и надолго пропадала из зоны видимости. Вольф, одновременно и взбешенный ее безответственным поведением, и завидующий так понятному ему упоению скоростью, только отчаянно жал на клаксон, да материл бледную Никиту, пеняя ей за полнейшее отсутствие дисциплины во вверенном отряде. Заслышав призывный сигнал «Урала», Мехса немедленно притормаживала и покорно дожидалась еле плетущегося грузовика, но вскоре вновь срывалась за горизонтом до нового генеральского «окрика».

— Понабрали девок в спецназ! Вот доберемся до Базового переулка, выпорю обеих, слышишь, Никитина? И тебя, и дуру твою безмозглую. Перед всем строем по голой заднице ремнем отхожу!

Никита, про себя обещавшая задавить Валю голыми руками при первом же удобном случае, смиренно качнула головой, на ходу меняя тактику защиты:

— За правое дело, — сверкнула глазами она, — я готова на любые жертвы. Шлепайте!

Несколько мгновений Генрих неотрывно смотрел на игривую лейтенантшу, прикидывая в уме, впасть ему немедленно в гнев или…

Грузовик одним колесом зацепил довольно глубокую яму, и все его железное тело неприятно содрогнулось.

— Тьфу ты! Ну, бабы… — проворчал генерал, а потом его взгляд, пылающий не только яростью, но и азартом, вернулся к дороге.

Вертолет уже пять минут, как исчез за остовом ближайшей высотки, а группа из восьми бойцов по-прежнему стояла посреди перекрестка, растерянно озираясь по сторонам. Они привыкли подчиняться воле сильного, но в данном случае такового среди них не было. Маркус поставил задачу уничтожить Вольфа, но как именно надлежит исполнить приказ, он не уточнил. «Любой ценой» — вот и весь сказ.

Где-то совсем рядом раздался громкий вой. Солдатики, еще больше теснясь друг к дружке, испуганно переглянулись.

— Короче. — Наконец-то один из них немного пришел в себя и решил взять командование в свои руки. — Надо перекрыть этот участок, — он повел рукой, — вон теми ржавыми машинами, — рука ушла в сторону. — Опосля делимся на две группы по четыре человека. Одна остается здесь, а вторая… — боец задумался на секунду, скользя взглядом по окрестности. — Вторая забирается туда, — указал на мост, нависающий над дорогой.

— А чего это ты разошелся-то, а? — Как всегда бывает в таких случаях, хотя бы одного из толпы, невзирая на панику, обязательно давит жаба.

— А ты можешь предложить что-то другое? — встрял в разговор третий. Хмурый увалень сподручнее перехватил тяжелый ручной пулемет, как бы прибавляя весомости своим словам. — То-то, — заметил он, так и не дождавшись ответа.

Потом развернулся и быстрым шагом двинулся к зданию по правую сторону улицы.

Магистраль была сплошь забита ржавыми кузовами самых разнообразных авто. Несущийся прямиком в западню мотоцикл, словно сошедший с ума шмель, выписывал невероятные восьмерки, чтоб миновать этот памятник часу пик. Несколько раз легкая машина даже становилась на два колеса, и лишь благодаря коляске и пассажиру в ней, служившему неким балластом, не переворачивалась.

Тяжелому, надсадно ревущему грузовику повезло значительно меньше. Его габариты не позволяли столь ловко маневрировать. Порой даже приходилось идти на таран. Два листа железа, бывшие еще час назад воротами гаража, а теперь приваренные в виде импровизированного клина к решетке автомобиля, весьма удачно справлялись с этой миссией, расшвыривая в разные стороны все, что дерзнуло встать на их пути.

Как ни старался Вольф не терять из виду мотоцикл, тот так и продолжал все время убегать далеко вперед, уподобившись расшалившейся во время прогулки собачке. Но это-то и спасло всех пассажиров…

Когда мотоцикл на всем ходу выскочил из поворота и устремился к перекрестку, на котором Объездная дорога временно переходила в Базовый переулок, Мехса запоздало поняла, что дальше тупик. Раздался скрежет и визг тормозов, и тут же заработал крупнокалиберный пулемет, засыпая все пространство веером пуль. Следом, вторя ему, застрекотали автоматы. Несколько пуль угодили в колеса и пробили бак, после чего машина окончательно вышла из-под контроля. Вначале руль крутануло влево, а потом, словно пушинку, подбросило в воздух. Раздался мощный взрыв, окатив бойцов Маркуса волной копоти и кусками железа. Одному из солдат, не успевшему вовремя присесть за кузовом ближайшего автомобиля, колесом снесло голову. Туловище дернулось в конвульсии и завалилось навзничь.

«Волчица» по имени Люба Удачница, ноги которой застряли в искореженном нутре коляски, погибла, а вот Мехсе на удивление повезло: взрывная волна отбросила ее далеко в сторону, при этом девушка успела сгруппироваться и удачно приземлиться. Она тут же залегла, отползая в укрытие, и открыла ответный огонь. Как следствие, еще один из нападавших, получив пулю в лоб, выбыл из игры.

Отзвук взорвавшегося мотоцикла Вольф услышал, уже почти въезжая в поворот. Тормозить и выворачивать назад не представлялось возможным, к тому же с Кольцовского моста, прошивая тент, засвистели пули — в бой вступила вторая часть засады.

— Твою мать! — заорал генерал, резко крутанув руль вправо и уводя грузовик в сторону обросших густыми зарослями ворот проходной пивзавода. Машина с диким грохотом вылетела на тротуар и после того, как Генрих Станиславович втопил педаль газа в пол, почти встала на задние колеса, точно взбесившаяся лошадь. Потом вновь ухнула на все колеса и рванула вперед. Рядом, что есть сил, завизжал Гринько. Он ничего не знал о воротах и видел перед собой лишь сплошную стену.

«Урал» снес преграду, буквально сорвав ворота с петель, и, не снижая скорости, несся дальше. Славик резко замолчал, так и не обозначив перехода от шума к тишине. Просто захлопнул рот, натужно переводя дыхание.

Меж тем бой на перекрестке продолжался. Мехса, одна против шестерых, решила дорого отдать свою жизнь.

Умение против грубой силы. Желание отомстить против боязни за свою шкуру.

Сейчас она действительно напоминала волчицу — отчаянную, разъяренную и готовую на все.

Рассчитанный, точный, принуждающий противника укрыться с головой выстрел и моментальный откат в сторону. Снова одиночный хлопок, теперь уже на поражение, и опять смена позиции. Перевести дуло, поймать в прицел еще одну фигуру. Выслушать предательский щелчок, возвещающий о том, что магазин пуст. Сменить — секундное дело! — взвести затвор и снова направить оружие на цель. Замереть в ступоре, прикипев взглядом к гранате, выпущенной из подствольника и несущейся к тебе, вычерчивая неимоверную дугу.

Говорят, в жизни каждого человека наступает момент, когда перед его глазами пролетает вся жизнь. И неважно, долгая ли она или короткая. Абсолютно вся. С сумасшедшей скоростью смены кадров и в доскональных подробностях. Теперь Валя Мехлис знала это наверняка. А потом наступила темнота.

Вольф сбавил скорость. Территория завода с его поворотами и узенькими улочками — это все же не автодром. «А старость — не радость, — дополнил генерал, крепче сжав руль, чтобы унять предательскую дрожь в руках. — Эх, где мои семнадцать лет…»