Ахиллесова пята - Александр Надеждин

– Постараюсь, босс.

– Значит, я иду прямо, морда валенком, а ты меня увидел, приветствуешь. Можешь даже присвистнуть, чтобы привлечь внимание. Я тебе тоже помашу, но не останавливаясь, на ходу. Покажу на время. И скажу громко, по-русски, что, мол, встречаемся, где и как договорились. Ну и дальше, прямым ходом в харчевню.

– А мне что дальше делать?

– Ничего. Просто посмотришь, как она отреагирует. Если интереса к моей персоне никакого не проявит, всю эту сцену мимо ушей пропустит или сделает вид, ты тоже тему не развивай. Продолжайте свою прерванную великосветскую беседу. Если спросит про меня, кто, мол, такой, что за птица, скажи, что новый знакомый. Тоже русский. Встретились и познакомились утром, в «качалке». Что, собственно, и соответствует действительности, если она вдруг захочет это перепроверить у персонала внизу. Только выдавай все дозированно. И не инициативно. Просто отвечай на вопросы. Ну а затем скажешь ей. Так, между прочим. Что мы с тобой утром якобы договорились сегодня, часов в пять, сходить в большой спортзал, что на вашей «верхней» палубе. Немного поразмяться перед ужином.

– Значит, снова настраиваемся на активный отдых?

– Есть возражения?

Артюхов покачал головой:

– Абсолютно. Чем на этот раз займемся?

– На месте сориентируемся. Там куча всяких залов.

– А если она захочет присоединиться?

– Милости просим.

Антон посмотрел на инструктирующего его собеседника, как бы ожидая некоторых дополнительных разъяснений относительно последней фразы, но, не дождавшись их, пожал плечами.

– О’кей. – Немного помолчав, он спросил: – А как насчет легенды?

– Чьей?

– Твоей. Я имею в виду основную приманку. Уже, наверно, тоже можно озвучить. Если она спросит про тебя. Кто, мол, откуда. Почему, зачем. – Заметив, как собеседник, после некоторой паузы, вместо ответа задумчиво покачал головой, он добавил: – Нет? Даже если спросит?

– Я думаю, торопиться пока не стоит. Подождем. – Иванов пожевал губами. – Если спросит, кто я, скажешь, что толком еще не знаешь. Ты, мол, напрямую не спрашивал, а сам я не распространялся.

Артюхов снова внимательно посмотрел на него и посчитал необходимым, правда, в достаточно мягкой и не категоричной манере напомнить:

– В Лондоне, когда у меня сидели, вроде разговор был, чтобы постараться ей все это как-нибудь так... побыстрей. При первой возможности. Имея в виду, что тайм, как говорится, из прессинг[65].

– В Лондоне мы немножко в отдалении на это дело смотрели. Как бы в трубу подзорную. А здесь уже все вблизи. Невооруженным глазом. А ведь ситуация, она в любой миг измениться может.

Артюхов посмотрел на него внимательным взглядом.

– Может измениться или... уже изменилась?

Олег сделал неопределенный жест руками, на что его оппонент, после небольшой паузы, также ответил жестом, дающим понять, что намек им, в общем-то, понят и он считает тему закрытой.

– Не обижайся, Антон, – поспешил его успокоить Иванов. – Поверь, я не собираюсь играть с тобой в кошки-мышки. Или чего-то там темнить. Просто... ты, сам, может быть, того и не подозревая, заставил меня взглянуть на это дело в несколько ином, новом ракурсе. Поэтому, прежде чем озвучить нашу легенду, мне хотелось бы сперва проверить некоторые предположения. Вполне возможно, и абсолютно ложные или пустые. – Он посмотрел на большой желтый блин декоративных кварцевых часов, висящих на стене рядом с выходом из бассейна: – О, уже почти семь. Пора на завтрак. Или ты сразу в люлю?

– Да какая люля. Я уже разгулялся.

– Э-э, ты это кончай. С семи тридцати и до полпервого – тихий час. И никаких возражений. Считай, что это твое первоочередное оперативное задание.

– Слушаюсь, гражданин начальник, – бодро ответил Артюхов. – Ну что, на выход?

– На выход, – сказал Иванов и, оттолкнувшись ногами о пол бассейна, сделал баттерфляйный гребок в сторону блестящих перил.

Маленький белый шарик монотонно, уже в течение почти целой минуты, перепрыгивал с одной половинки длинного невысокого стола на другую, пока наконец один из игроков, по всей видимости, изрядно устав от этой затянувшейся однообразной перепасовки и решившись на атаку из не очень выгодной позиции, не вогнал его в сетку резким, но не точным ударом.

– Двадцать один – семнадцать. Однако, партия, батенька, – констатировал Олег Иванов, замерев в немного торжественной стойке у края стола и оперевшись на него только что принесшей ему последнее победное очко ракеткой.

– Да ну тебя к черту, – его оппонент в сердцах запустил свою ракетку в сетку, вслед за шариком, и, отойдя к стоящей чуть в отдалении длинной скамейке, сел на нее и стал обтирать полотенцем пот, струящийся по его лбу и шее и оставляющий темные пятна на красной спортивной футболке, с логотипом «vodafone» на груди и большой цифрой 10, в сопровождении надписи «v. Nistelrooy» на спине, что выдавало во владельце футболки человека, принадлежащего к обширной армии болельщиков футбольного клуба «Манчестер Юнайтед».

– Ты чего, Антонио?

– Да ничего. Что это за игра. Тыр-тыр, тыр-тыр. Играть надо, так играть. В открытую. Гас на гас. А не перепихоном каким-то заниматься.

– Хе, молодец! В открытую. Я с тобой одну партию в открытую сыграл, хватит. Для каждого соперника своя тактика.

– Хороша тактика! – с саркастичной улыбкой проворчал Артюхов. – Сплошная суходрочка.

Олег усмехнулся, затем, сразу как-то посерьезнев, внимательным цепким взглядом огляделся по сторонам:

– Сколько там у нас натикало?

– Без десяти семь.

– Без десяти семь, – задумчиво повторил Иванов. – Ну что ж, наверное, уже хватит. Давай закругляться.

– Минуточку. Что значит закругляться? Ни хрена подобного. Заседание продолжается, господа пристяжные. Матч-реванш. – Артюхов, отбросив на скамейку полотенце, грузно поднялся на ноги.

– А ты азартен, Парамоша.

– Я просто не люблю оставаться в проигрыше. Особенно тогда, когда знаю, что по всем раскладам должен сорвать банк.

– Это веский довод. Ну что ж, идя навстречу пожеланиям трудящихся... – Иванов замер в боевой стойке.

Шарик снова запрыгал по поверхности теннисного стола, правда, на этот раз характер игры изменился. Теперь она шла в открытую, с резкими незамысловатыми ударами из правого угла в левый и наоборот, и заняла совсем немного времени. Минут через пять партия закончилась довольно предсказуемой победой партнера в красной «манчестеровской» майке, с цифрой 10 на спине, настроение которого на этот раз было прямо противоположным тому, с каким он отошел от стола после предыдущей игры. Сейчас он с торжественно-снисходительным видом пожал руку своему проигравшему сопернику и снова присел на скамью. Соперник, положив свою ракетку на стол, опустился рядом и через несколько мгновений снова внимательно, но осторожно оглянулся по сторонам.

В спортивном зале было несколько помещений – вернее, это было одно большое помещение, разделенное толстыми прозрачными плексигласовыми перегородками на несколько секций. Практически из каждой из этих секций можно было достаточно хорошо видеть, что творится в секциях соседних, и разглядеть занимающихся там людей. Иванов со своим «помощником» находились в этом спортивном комплексе уже почти два часа и за это время прошли почти по всем залам: в одном они побросали в кольцо оранжевый баскетбольный мяч, в другом, где играли в сквош, тоже минут десять постучали маленьким мячиком о прозрачную боковую стенку, в третьем, правда, только посмотрели, как играют в большой теннис, – оба корта были уже заняты к их приходу. Но нигде, ни в одном зале им так и не удалось увидеть то, что они хотели увидеть. Вернее, того, кого хотели.

Олег вздохнул, опустил локти на колени и, поникнув головой, замер в позе кучера.

Артюхов, угадав настроение своего соседа, посчитал необходимым немного его взбодрить:

– Да не пойдет она сюда. Чего ей здесь делать. Не ее это жанр. – Получив вместо ответа не очень внятный, вялый кивок, он хлопнул соседа по плечу: – Ладно, пошли. Надо к ужину готовиться.

Выйдя из дверей спортцентра, они, закинув на плечи свои спортивные сумки, неторопливо направились прямо, по ходу движения судна. Спортцентр располагался в самом конце лайнера, в его кормовой части. Впереди, прямо посередине этого уровня, находились каюты класса «Квинс Грилл», где остановились и только что покинувший спортзал победитель последней партии игры в пинг-понг и объект весьма пристального внимания, как его самого, так и бредущего сейчас рядом с ним спутника в белом спортивном костюме «Рибок». Там же, в центральной части палубы, в промежутке между двумя рядами кают, располагались кабинки шести главных корабельных лифтов, практически безостановочно скользящих вверх-вниз в это весьма оживленное время дня. Пространство, длиной приблизительно метров в восемьдесят-девяносто, между спортивным центром и каютами, по обоим бортам судна, было сплошь занято протянувшимися в два ряда цепочками шикарных бутиков, демонстрирующих в своих залитых ярким светом витринах все великолепие и роскошь последних достижений европейской моды. Посередине между этими двумя рядами магазинов, с весьма помпезным названием «Королевские бульвары», сплошное пространство палубы как бы разрывалось, образуя проем в форме «картуша», то есть длинного прямоугольника с одним закругленным концом, и открывая вид уже на уровень нижний, а именно, так называемую «верхнюю палубу», точнее, на один из самых ее привлекательных отсеков – «большое фойе», являющееся излюбленным местом посиделок пассажиров, предпочитающих пассивные формы отдыха, и одновременно ареной различных вокально-танцевальных представлений.