Тень Бешеного - Виктор Доценко

Апотенков негодовал по поводу подрыва авторитета российской науки, которая и так в загоне. Он обильно цитировал российскую прессу, взахлеб обсасывающую научный «подвиг Чжао Бина». Депутат иронично заявлял, что «этот китаец», похоже, становится при Российском правительстве кем‑то вроде Гришки Распутина. Если так дело дальше пойдет, к нему начнут бегать за советом по любому вопросу государственной политики. И тогда получится, что граница с Китаем у России не на Дальнем Востоке, а в Москве.

Нетрудно было догадаться, что Апотенков действовал от имени неких сил, которые сами были бы не прочь погреть руки на истерии вокруг атипичной пневмонии. Но для начала требовалось ликвидировать непосредственную угрозу в виде китайца, которого никто и в глаза не видел (Молоканов предусмотрительно приказал тому «залечь на дно»). А затем можно перехватить инициативу и доить государственный бюджет, сколько душе угодно, благо народ уже изрядно напуган призраком эпидемии.

Аристарх страшно обозлился. Ведь это он, Молоканов, подготовил почву для вакцинации населения. А теперь его хотят нагло «выставить из дела», словно он — владелец конкурирующего ларька на привокзальной площади!

Узнав, что ближайшее заседание Госдумы произойдет через десять дней, Молоканов приказал Боне немедленно действовать.

Привычный ко всему, Боня задумался. Одно дело — газетка под защитой двух инвалидов или проживающий в собственной квартире журналист. И совсем другая история — депутат, государственные человек, с которого глаз не спускают секретные службы. Можно, конечно, бросить на крышу его машины мину или пальнуть из гранатомета с обочины дороги. Но очень вели ка вероятность облажаться, а тогда депутата упрячут глубоко и тогда его уже не достать. А хозяин сроки дал жесткие.

Поразмыслив, Боня понял, что надо действовать нагло, но расчетливо. На этот раз он решил задействовать Тимура. Что‑то тот совсем грустный последнее время ходит, да и вид у него для этого дела подходящий, простецкий.

Боня обратился к одному знакомому мелкому аферисту, который за небольшую мзду выполнял для него разные задания. Аферист работал «на доверии», а значит, вид имел весьма представительный. Получив задание от Бони, он под видом покупателя недвижимости немедленно отправился в элитный коттеджный поселок, где проживал депутат Апотенков с семьей.

«Покупателю» ничего не стоило ознакомиться с расположением домов в поселке и расписанием работы местных служб обеспечения. Бумаги, где все это было старательно расписано, ему вручили тут же, в конторе поселка. Когда он, барским жестом вынимая авторучку, «случайно» выронил «платиновую» кредитную карточку «Америкэн Экспресс». Карточка была краденая и «пустая», что на расстоянии заметить было невозможно. «Покупателя» проводили до поселковых ворот с большими почестями.

Так Боня узнал, что поселок стерегут не хуже Алмазного фонда Гохрана. Впрочем, для изобретательного Бони никаких помех не существовало.

Хотя поселок и считался элитным, его хозяева не брезговали услугами дешевых гастарбайтеров из ближнего зарубежья. Боня без труда выяснил, где проживают строители. Это было несколько неряшливых и запущенных с виду домиков на окраине, расположенной поблизости опустевшей деревни.

Строители жили группой, в которой хватало представителей разных народов: молдаван, белорусов, украинцев, неизменных таджиков и прочих искателей счастья и куска хлеба для семьи на русских просторах.

Крепко подумав, Боня все‑таки поручил провести операцию Рваному и Тимуру. Рваного он назначил старшим, прекрасно зная, что Тимур еще тупее, чем его напарник. При этом Боня приказал им три дня не мыться и не бриться, чтобы среди строителей сойти за своих.

Парочка охранников Молоканова быстро сошлась с обитателями домиков, просто завалившись к ним однажды вечером. Рваный объяснил работягам, что они получили деньги за работу от прежнего хозяина и теперь им захотелось угостить коллег. В желающих выпить за чужой счет отбоя не было. Рваный и Тимур наметили себе двоих, которые более–менее походили на них ростом и телосложением. Основательно напоив бедолаг водкой с клофелином, Рваный и Тимур до–бились своего: бригадир поутру не смог разбудить мертвецки пьяную парочку.

Тут‑то они по–рыцарски и предложили выручить бригадира и вызвались поработать за этих двоих, чтоб бедняг не выкинули с работы, да и бригадиру может влететь за то, что привел на двух человек меньше.

Старшой был только рад неожиданному выходу из затруднительного положения.

Так посланники Бони проникли на территорию поселка.

Дальше было проще. Кинув в тачку три мешка цемента, пару лопат, лом, несколько мешков и веник, «работнички» двинулись по поселку. Отыскав дом Апотенкова, они вошли на его территорию, сообщив охраннику, что им поручено выровнять бордюр на садовых дорожках. Стоило охраннику отвернуться, как тот уже лежал на земле с проломленным черепом, без признаков жизни.

Самого депутата Рваный и Тимур обнаружили в ломе. Тот сначала и не понял, что делают двое чумазых мужиков в его роскошном кабинете, обставленном мебелью карельской березы. Однако «покачать» права ему не дали: запихнули в рот рабочую рукавицу и без труда преодолев слабое сопротивление депутата, связали руки веревкой. Рваный и Тимур спешили: у них было еще много дел.

Притащив Апотенкова в гараж, они бросили его наземь и руками откатили стоявшую в гараже машину на пару метров вперед, к воротам. Затем ломом отковырнули одну из небольших квадратных бетонных плит, которыми был выложен пол. И тут же принялись шустро выкапывать узкий колодец, а землю засыпать в мешки.

Решив, что яма достаточно глубока, они схватили упирающегося депутата и затолкнули его в яму головой вниз, чтобы недолго мучился. Затем высыпали цемент и залили водой из пластикового шланга, который обнаружили тут же, в гараже. Не дожидаясь, пока цемент затвердеет, они поставили на место бетонную плиту, тщательно подмели пол и поставили на место машину.

Мешки с землей погрузили в тачку и сверху присыпали цементом. Спокойно пройдя по поселку и не вызвав ничьего интереса, они опорожнили тачку рядом с котлованом, где строился бассейн. Инструмент бросили здесь же и неспешно удалились.

Глава 16

Между тем Широши, покинув Эльзевиру Готфридовну, поспешил на встречу с Иксом.

По телефону ему сообщили, что тот уже выехал. Их свидание было назначено с помощью электронной почты, где все названия и имена были закодированы так, что несведущему человеку ничего понять было невозможно — обе стороны старались утаить от нескромных глаз свое общение.

Наиболее удобным местом Широши счел фактически принадлежащий ему небольшой японский ресторан в центре Москвы. Ресторан был недорогой и потому немодный. А главное, в нем имелось несколько отдельных кабинетов, в которые посторонние не допускались. В одном из этих кабинетов, меланхолически попивая зеленый чай, Широши и поджидал своего гостя.

— Тот, кого вы ждете, приехал, шеф, — церемонно сообщил по внутренней связи метрдотель–китаец.

— Проводите его ко мне, — откликнулся Широши.

Он даже не встал, чтобы поприветствовать вошедшего, и не без иронии сказал:

— Привет, Кролик. Ты здорово растолстел с тех пор, как мы виделись последний раз.

— Долгих лет жизни тебе, мудрейший из мудрых… Должен не без сожаления признать, что ты ничуть не постарел и выглядишь просто великолепно, — в тон хозяину ответил человек, названный Кроликом.

Тут необходимо небольшое пояснение. В последние годы советской власти, когда Широши, он же Феликс Андреевич Артамонов, работал средней руки начальником в Госплане СССР, он организовал кружок из молодых и талантливых экономистов, политологов и социологов.

Основной целью Широши в этом неофициальном кружке было восполнить недостатки советского образования в области современной западной экономики, политики и философии. Широши, с присущей ему наивностью, полагал, что широта знаний, которую приобретут его ученики, поможет им выбрать верный путь развития для будущей России. Он верил, что воспитывает и учит интеллектуальную элиту общества, которой предстоит в дальнейшем работать ради процветания родины.

Атмосфера в кружке была вольная и раскованная. Все, включая Широши, получили клички: Хрюша, Питон, Кролик, Крыса, Макака и т. д. Широши единогласно получил кличку Мудрец.

Работа семинара была запланирована на десять лет — срок, по мнению руководителя, достаточный, чтобы сформировать объективный и трезвый взгляд на то, что происходит в мире. Но, как это часто случалось с благородными идеями и планами Широши, вмешательство неких неподвластных ему СИЛ, воспрепятствовали их осуществлению.

В 1991 году распался Советский Союз, к власти в России пришел Ельцин, и большинство недоучивших ся семинаристов как раз и вошли в первое так называемое правительство молодых реформаторов. И они, только что познавшие самые азы рыночной экономики, бросились рьяно внедрять ее на бескрайних российских просторах.