Мельница - Карл Гьеллеруп

Но там, внизу, усадьба. Она хорошо видна при свете одной из тех молний, которые неторопливо мерцают высоко между туч — и усадьба следит за ним человеческими глазами: он видит много лиц в окнах, а в дверях стоит его невеста. Почему бы ему не крикнуть им, чтобы принесли лестницу? Тогда ему не надо будет проходить через размольный этаж. Но что он скажет потом? Как он объяснит, почему не спустился по мельничной лестнице?

Нет, он не сдастся. Он сумел сделать все остальное, не побоится и последнего испытания. Усадьба внизу исчезает из вида, только окна жилого дома напоследок ободряют его прощальным взглядом.

Через одну-две секунды он быстро перешагивает через порог размольного этажа — и останавливается как вкопанный.

Они там — в нескольких шагах — прямо у него на пути.

Йорген и Лиза.

В них нет ничего демонического или угрожающего. Они выглядят буднично, как всегда на мельнице, а его даже не замечают. Лиза в старом сером домашнем платье — и мельник знает, что именно в нем она была убита. Йорген кричит ей что — то в самое ухо — это видно по движению губ, но звука не слышно. Она наклонила голову, слушая его, а смотрит вниз, на Пилата, который, ласкаясь, трется об ее ноги.

Кот по-прежнему светится, и, кажется, Йорген с Лизой тоже светятся, — а может быть, это вспышка молний…

Но вот она поднимает голову — на губах у нее улыбка; медленно поднимаются веки, и на мельника устремляется взгляд…

Мельник, который стоял как околдованный, делает шаг назад.

И тут же все исчезает — не во тьме, а в свете, в шуме и свете… что-то толкает его в грудь, и теперь уже все, в том числе свет, исчезает.

V

Ханна стояла в дверях, ведущих в сени.

Она видела, что ее жених живой и невредимый спустился с мельничных крыльев. Его фигура исчезла там, где галерея делает поворот — еще каких-нибудь несколько минут, и Ханна заключит его в объятия. Какого страху она натерпелась, когда он, почти невидный из-за града, среди грома и молний, висел наверху, на крыльях, сотрясаемых бурей! А вдруг он сорвется и упадет? А вдруг что-нибудь сломается в механизме и крылья, на которых он висит в воздухе, начнут вращаться?

Но, благодарение Господу, все кончилось благополучно.

Вдруг сверкнула молния, такая пронзительная, как будто весь свет в мире собрался в один язык пламени — и одновременно раздался короткий удар грома, похожий на выстрел крепостной пушки, от которого дребезжат все стекла в окнах…

Ханна выбежала под яростный шквал града, кругом суетились люди, голоса перебивали друг друга: «Молния ударила в мельницу!.. Где мельник?.. Пожар! Якоб вернулся?.. Мельница горит».

— Якоб! — истошно закричала Ханна.

Но как ни страшно ей было, она все же не потеряла голову; наоборот, она сразу догадалась, что нужно делать. И пока ее брат вместе с Драконом бросились в подклеть, чтобы попасть на мельницу, Ханна, словно по наитию, побежала в другую сторону, на дорогу. Наверху, из шатра уже вырывалось пламя.

— Лестницу! — крикнула Ханна. — Несите приставную лестницу! Якоб на галерее!

Он полулежал за дверью, ведущей на размольный этаж, опираясь о перила, которые выступали под углом над галереей. Одна его рука свисала через перила.

Кристиан и Ане побежали за лестницей. Дракон и лесничий, которые тоже услышали ее крик, вышли из подклети.

— Может, лучше все-таки подняться и вывести его через мельницу? — спросил лесничий.

— Посмотри, внутри тоже горит, — ответила Ханна.

Действительно, с размольного этажа пробивался яркий свет.

— Лучше лестницу, — решил Дракон.

Теперь мельник на галерее встал. Он потерял сознание всего на каких-нибудь полминуты — да и в это короткое время он в сущности был всего лишь сбит с толку и ошеломлен.

— Лестница горит! — крикнул он. — Я не могу по ней спуститься!

Он говорил неправду. Насколько он мог видеть, горело только на полу посередине и немного в стороне. Поскольку окна были разбиты, сквозняк гнал густой дым из дверей. Но решительный человек, наверное, сумел бы добраться до лестницы или, во всяком случае, попробовать сделать это. Однако ему казалось немыслимым ступить на размольный этаж — ни за что на свете!

Люди, стоящие внизу, наперебой спрашивали, не ранен ли он, и он успокаивал их: его просто опрокинуло воздушной волной. Тем не менее, чтобы устоять на ногах, ему приходилось держаться за перила, ноги казались ватными. Но он был цел и невредим. И уверял, что без посторонней помощи сумеет спуститься, как только принесут лестницу.

Наверху зашуршало, и на фоне ночной тьмы загорелся огонь.

Мельник посмотрел вверх и крикнул:

— Поторапливайтесь, шатер вот-вот соскользнет вниз!

Все в нетерпении требовали лестницу, а лесничий тоже побежал за ней.

Мельник вспомнил, что, хотя соломенный шатер всегда прикрепляется железной проволокой, когда его настилали в прошлый раз, эту меру предосторожности частично упустили. Впрочем, он не боялся: его пощадила молния, и уж, конечно, не для того, чтобы он был погребен под горящей соломой. Он знал, для чего ему оставлена жизнь, что ему еще предстояло сделать.

Лесничий и Ане с лестницей уже приближались, о чем стоявший поодаль Дракон сообщил мельнику, громко крича в сложенные рупором руки:

— Держись, Якоб! Вот они уже несут ее, держись! — повторял он, хотя вряд ли кто-нибудь мог понять, что, собственно, означает этот призыв.

Лестницу приставили к галерее, но мельник не двинулся с места. Надо было перелезть через перила и начать спускаться, а он, как зачарованный, смотрел на странный предмет, который лежал в проеме двери в нескольких шагах от него; он даже нагнулся, чтобы получше рассмотреть его. Это был лохматый комок, обожженный до черноты, совершенно неопознаваемый, если бы не каким-то чудом сохранившаяся кошачья голова, которая уставилась на мельника единственным желтым глазом, доказывая, что несколько минут назад это был Пилат.

Снизу кричали: «Якоб, лестница здесь», но он был не в силах отвести взгляд от этих останков. Желтый, оживляемый отсветами пожара, глаз уставился на него, как недавно смотрел на нее, а почти полностью обгоревшая щетина только что была длинными усами, прильнувшими к складкам платья, о которые терлась кошачья голова. Значит, молния ударила в кота — совсем радом! — и если бы мельник не замешкался на миг… Теперь ему было совершенно ясно, что, хотя он отчетливо видел Йоргена и Лизу и даже разглядел все подробности (он еще помнил, что на груди у нее было пятно мучной пыли в форме ладони и что ее правый рукав был засучен), прошла лишь крохотная доля мгновения между тем, как он остановился, увидев их, и тем, как он отпрянул от ее взгляда. Не остановись он и не отскочи, а продолжай идти, как сделал бы, если бы никого не увидел, в него непременно ударила бы молния; ведь Пилат находился точно между дверью и лестницей.

Это удивительное знамение — то, что привидение спасло его от смерти, — всецело занимало его мысли, и он оставался глух ко всем призывам, даже к реву Дракона, считавшего его выдержку уж чересчур великолепной.

Но теперь призывы сменились испуганными криками. Слева вспыхнул красный свет и загорелось пламя — часть горящей соломы упала с шатра на галерею: это был первый обвал.

Мельник вырвался из оцепенения и с большей легкостью, чем он ожидал от себя самого, перекинул тело через перила и стал спускаться по лестнице. С возгласом «Слава Богу!» Ханна бросилась ему на шею, и ее голос, идущий от самого сердца, сказал ему даже более отчетливо, чем сами ее слова, какого страху она натерпелась из-за него. Однако он лишь слабо прижал ее к себе, у него не нашлось слов, чтобы ответить ей, и только глубокий, измученный вздох вырвался из его груди, когда он позволил увести себя в дом.

В усадьбе уже собралось много посторонних людей, и Ларс как раз вернулся домой с мельничным фургоном.

Мельник словно в отупении шагал между лесничим и Ханной. Когда они подошли к дому, все закричали в один голос, и они обернулись.

Шатер соскользнул одновременно вперед и в обе стороны. Ветер унес большие связки горящей соломы на поля, где они сметали молодые побеги словно огненной метлой. Но та часть, которая соскользнула вперед — внутрь к усадьбе, — упала на галерею и ветер прижал ее к стене мельницы; ветер живо раздувал ее на отдельные языки пламени, которые скоро подожгли соломенную кровлю в том месте, где она, примерно на уровне человеческого роста, выступала вперед наподобие стрехи. Как беглый огонь, вспрыгивали маленькие огоньки снизу на навес, сразу во многих местах-на темной поверхности они мерцали золотом, напоминая сказочный танец блуждающих огоньков на болоте. Словно горящий шатер, так неожиданно свалившийся с самого верху, хочет отвоевать потерянную позицию и выслал вперед разведчиков, чтобы выяснить, возможно ли будет взять такой крутой подъем. Оказалось, возможно; самые передовые уже размахивали маленькими светящимися флажками на самом верху, на прежней позиции, и вскоре за ними последовал обоз — шурша и треща, огненное войско бросилось ввысь безостановочными штурмовыми колоннами, покрыв, в конце концов, весь корпус мельницы. Потом широкая галерея со своими далеко выступающими вперед перилами тоже занялась и запылала как огромная сплетенная из пламени корзина, полная огненных фруктов.