И опять Пожарский 3 - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зефир в шоколаде. Эта вещь составит конкуренцию просто шоколадным конфетам мёстле.
В кабинет постучали, и дежуривший стрелец доложил, что прибыл гонец из Нижнего Новгорода от воеводы. Ну, вот даже кофе толком не допил.
Оказалось, что совсем и не зря оторвали от мыслей разных. В Нижний Новгород приехал патриарх Филарет и с ним несколько митрополитов. Пётр велел собрать срочно в храме всех руководителей города. Нет. Вершилово к приезду высоких гостей готовить не требовалось. Траву красить в зелёный цвет и белить стволы тополей и паребрики, нужды не было. Улицы и так всегда чистые, а трава ещё не выросла. Убирать с улиц пьяниц, и выселять неблагонадёжных за 101 километр тоже нужды не было. В Вершилово даже в голову никому не придёт пьяным по улицам шататься. Это однозначно приведёт к потере уха, а кому же своего собственного уха не жалко.
Но патриархи не каждый день в гости приезжают, и не хотелось бы, из-за какой ни будь ерунды, оставить о городе у Филарета неблагоприятное впечатление. Пётр подозревал, что Его Святейшество пожаловал в Вершилово из-за его просьбы повлиять на митрополита нижегородского Никодима.
Единственное, что Пожарский после короткого обмена мнениями с городскими управляющими, решил проконтролировать лично, так это подарки патриарху. Петер Шваб только неделю назад закончил печатать Ветхий Завет. Книгу опять издали на двух языках – обычном русском и русском из двадцать первого века. В самом Вершилово обычным русским уже и не пользовался никто, новый алфавит и правила написания слов и предложений были гораздо удобнее, а человек всегда будет стремиться к удобству и простоте.
Для патриарха Филарета Пётр распорядился сделать подарочное издание в суперобложке. Попросили Рубенса в цветных карандашах к утру нарисовать на листе толстой бумаги сюжет из Ветхого Завета по его усмотрению. Питер Пауль, узнав, что книга будет подарена главе русской православной церкви, быстро откланялся и пошёл творить.
Андрейка Лукин сказал, что у него сейчас в проекте статуэтки Богоматери с младенцем Иисусом на руках, но нужно ещё раскрасить и отжиг произвести.
– Ну, у тебя как раз время до обеда есть, успевай, мастер – выгнал и его с совещания Пётр.
Главным подарком Пётр Дмитриевич решил сделать карету. Она была уже готова и даже опробована. Карета отличалась от обычной, как самолёт от летучей мыши. Она была на рессорах и на обода была наварена резина. Кроме того колёса крутились на подшипниках. И самое главное, передок был прикреплён к основной части кареты тоже на оси и подшипниках. Поворот при этом получался очень плавным, и сама езда из-за резиновых шин и рессор получалась без тряски и шума. Карета прошла десяток километров и встала сейчас на техосмотр. Нужно было убедиться в надёжности крепления резины к ободу.
Планировалось это изделие в подарок царю, но, значит, придётся делать ещё одну. Резины из одуванчиков на ещё один комплект колёс должно хватить. Пожарский, столкнувшись с тем, сколько нужно одуванчиков для производства одного колеса, стал сомневаться в правдивости того, что в его детстве, при Сталине, в СССР резину и правда, делали из одуванчиков. Может, только хотели. Правда, там, кажется, был другой одуванчик, который специально завезли из Узбекистана, Пётр точно не помнил, как он назывался, что-то там, через чёрточку писалось типа: «Кос-когоз». Нужно попросить Омара привезти семена их одуванчиков.
Больше всех волновался отец Матвей. Он за эти годы несколько раз пытался встретиться с митрополитом, но его до Никодима просто не допускали. Вины за собой настоятель вершиловского храма ни какой не чувствовал, но сама непонятность ситуации напрягала. Вот, может, завтра всё и выяснится.
Событие семьдесят третье
Патриарх Филарет проснулся в келье, в которую отправился ночевать, не приняв приглашения митрополита Никодима переночевать у него в палатах. Вместо этого Филарет остался в новом, только осенью достроенном и освящённом храме Рождества Пресвятой Богородицы. Храм был не велик. Интересен он показался патриарху тем, что построили его купцы нижегородские вскладчину на свои деньги у выезда из Нижнего в сторону Вершилова, уже как бы и не за городом.
Настоятель храма отец Феоктист действия купцов объяснил так:
– Купцы оне с торговли живут, а вся торговля сейчас с Вершилова идёт, вот как завершит купец удачную сделку, так и по дороге из Пурецкой волости мимо храма и не проедет, обязательно молитву благодарственную закажет, а то и заклад хороший оставит. Выгодно вишь с князем Пожарским торговать. И ценят, что он иноземных купцов сюда не допускает.
Филарет всё это и сам знал, но вот услышать было приятно. Правильно они с Мишей поступили, закрыв Вершилово для купцов заморских. Вечером успел патриарх ещё и объехать Нижний Новгород, из кареты благословляя верующих. Бросилось в глаза, что под колёса кареты не бросались нищие и юродивые, не бежали за каретой и беспризорные мальчишки попрошайки. Значит и в Нижнем, по примеру Вершилова всех этих людей извели. Юродивых и нищих, патриарх слышал, на въезде в Нижний останавливают и отправляют в приют, а беспризорных детей селят в специальные «интернаты» или раздают в семьи. То дело благое и надо бы это распространить и на другие города, особенно на Москву, где от всей этой братии прохода нет.
Патриарха дорога вымотала. Нет, после Владимира сама дорога была просто замечательная, широкая, сухая, ни ям, ни ухабов и это весной в самую распутицу. Едешь себе, и только шуршание гравия под колёсами напоминает, что ты в дороге. Вымотал сосед. Патриарх специально посадил Никодима к себе в карету и почти всю дорогу вёл с ним беседы. И как только он просмотрел этого сквалыгу, когда несколько лет назад утверждал его митрополитом в Нижний Новгород. Тогда ему показалось, что Никодим рачительный хозяин и сможет после всех войн и усобиц наладить управление некогда богатой провинции, вернуть Нижнему былой блеск.
Никодим же занялся накопительством. Деньги лежали всуе под семью замками, храмы не строились, даже то, что было, толком не ремонтировалось. Не разор
