Долгая дорога домой (СИ) - Костелоу Дайни

— Насколько я знаю, да, мсье, — ответил тот. — Я лично не видел капитана, мне только приказали отвезти это письмо вам.

Эмиль позвал Анну-Мари и велел ей отвести гонца на кухню и проследить, чтобы его как следует накормили перед обратной дорогой.

— Ну, моя дорогая, — сказал он, когда они с женой снова остались одни, — что за восхитительные новости!

Розали с трудом могла себе представить, как двое из ее детей пережили тот ужасный бой в Париже. Но они сейчас вне опасности и живут у доктора. Она не могла сдержать слез радости, и Эмиль почувствовал, что ему тоже нелегко удержать слезы. Он давно уже смирился с мыслью, что средняя дочь пропала навсегда, и вот она снова появилась и пишет, что Жорж ранен, и просит приехать и забрать их обоих. Что же с ней случилось? Где она была все это время?

— Прикажи Пьеру немедленно приготовить фаэтон, — попросила Розали. — Если Жорж ранен, мы должны привезти его сюда, чтобы ухаживать за ним, а поездом он ехать не может. А Элен! Моя дорогая девочка, милая, милая моя девочка! Она жива! — Слезы новым потоком потекли по щекам Розали, и она схватила мужа за руки: — О Эмиль!

В Париж они выехали в тот же день. Вез их Пьер, под сиденьем стояла корзина с провизией. Девочек оставили в Сент-Этьене с мадемуазель Корбин. Клариса и Луиза прыгали от радости, узнав новости, и умоляли, чтобы их взяли с собой, но Розали усвоила урок. Больше ни одна ее дочь не поедет в город, по-прежнему находящийся в состоянии гражданской войны.

— Мы привезем их в Сент-Этьен, как только сможем, — обещала она. — Это будет скоро.

— Мама, но ты вернешься? — с тревогой спросила Луиза.

— Конечно, — ответила мать. — Бои в Париже прекратились, и мы через несколько дней вернемся обратно.

Они заночевали в гостинице, но с первыми петухами встали, чтобы ехать дальше, в Париж. На этот раз не было национальных гвардейцев при воротах, никто не стал допытываться о цели путешествия или же конфисковывать лошадей.

Доехав до авеню Сент-Анн, Сен-Клеры тут же направились в дом доктора. Когда мадам Иветт провела их в комнату, Элен сидела с Жоржем и читала ему вслух. Увидев родителей, Элен взвизгнула, уронила книгу и бросилась в объятия матери. Розали обняла ее так крепко, будто собиралась никогда не выпустить.

Эмиль подошел к кровати, где лежал осунувшийся и бледный Жорж.

— Дорогой мой мальчик! — воскликнул он, беря сына за руки. — Слава богу, ты живой!

— Не слишком, отец, — ответил Жорж, глядя, как плачут, обнявшись, Элен и мать. — Изувечен на всю жизнь. Что толку в одноногом? Уж пусть лучше убили бы.

Эмиль посмотрел на него, полный сочувствия.

— Не говори так, Жорж. Никогда, никогда так не говори!

Когда доктор Симон вернулся домой, он отозвал Розали в сторону и сказал ей следующее:

— Вашей дочери, когда ее похитили, пришлось пережить что-то жуткое. Девчушка невероятно смела и находчива, но говорить об этих событиях ей может быть трудно. Постарайтесь не засыпать ее вопросами. Пусть она сама расскажет, что с ней случилось, когда захочет это сделать. Это может произойти не сразу, а по истечении нескольких дней и даже недель. — Доктор вздохнул. — Я ее не расспрашивал, но знаю, что иногда ее мучают кошмары. Слышал, как она плачет по ночам. Так что я понимаю, это может быть трудно, но не торопите ее с рассказами.

Розали последовала его совету и вопросов задавать не стала, но она поговорила с Жоржем, оставшись с ним наедине, и узнала многое из того, что случилось с Элен, естественно придя в ужас. Не менее ее интересовала судьба Марселя.

— Ты его видел? Где он сейчас? — жадно спрашивала она. — Что с ним сталось?

— Не знаю, мама, — отвечал Жорж. Ему не хотелось ей рассказывать, что Марсель дезертировал из армии и сражался за Коммуну, так что он просто сказал: — Что я знаю, так это то, что он сделал для Элен все возможное и что, если бы он меня не нашел и не привел ко мне доктора Симона, я бы уже был мертв.

На все эти дела ушло куда больше дней, чем Розали обещала Луизе, но в конце концов супруги Сен-Клер сумели дать знать в Сент-Этьен, что они с Жоржем и Элен и что все хорошо.

Элен осталась в доме доктора с Жоржем, но родители вернулись к себе на авеню Сент-Анн. Розали крайне не хотелось входить в дом, где убили Мари-Жанну и откуда похитили Элен, но больше деваться было некуда. Входная дверь все еще стояла заколоченной, и пришлось входить через конюшенный двор и черный ход. В доме было холодно, тихо и ощущался запах смерти.

В прихожей они нашли письмо Марселя и узнали то, чего не рассказал им Жорж.

— Это позор! — с отвращением воскликнул Эмиль. — Как мог мой сын дезертировать? Мы теперь не сможем смотреть в глаза людям!

— А я горжусь тем, что мой сын был готов сражаться за то, что считал правильным! — заявила Розали.

Но мы не сможем принять его обратно в семью, — возразил Эмиль. — Его, коммунара!

— Если он жив, я всегда буду рада возвращению домой моего сына, сказала Розали с вызовом, — коммунар он или нет. — Она выдержала взгляд мужа, не отводя глаз. — Ты забыл, что это он заботился об Элен? Что он спас Жоржа и привел к нему доктора Симона? Я этого никогда не забуду, даже если забудешь ты.

— Если его не убили на баррикадах, он все равно почти наверняка мертв, — сказал Эмиль упавшим голосом. — Коммунаров, взятых в плен, расстреливали.

— Я знаю, — спокойно ответила Розали. — Если он мертв, то он погиб за то, во что верил. И никто не узнает, что он перешел на другую сторону, если ты никому не скажешь, Эмиль. Жорж наверняка это знал, но промолчал. И мы тоже должны держать язык за зубами.

Доктор Симон сказал, что Жоржа нельзя будет перевозить еще несколько недель. Надо все подготовить: найти и нанять подходящую умелую сиделку, приготовить комнату на первом этаже…

Глава тридцать первая

Элен не много рассказывала о том, что с ней случилось, и Розали, следуя совету доктора Симона, не настаивала. Эмиль оказался не столь чутким и отступил лишь тогда, когда получил суровый выговор от жены:

— Эмиль, девочка прошла через страшные испытания. Ей до сих пор снятся кошмары, и она просыпается с криком, ты сам слышал! Оставь ее в покое, пусть страшные воспоминания сгладятся.

— Но мы должны найти тех людей, что ворвались в наш дом! w Лицо Эмиля раскраснелось от гнева. — Они убили Мари-Жанну, боже мой! И похитили Элен!

— Я знаю, но это подождет. Для Мари-Жанны мы ничего сделать не можем, и главным для нас должно быть психическое здоровье Элен.

— Но они обязаны предстать перед судом! Должна восторжествовать справедливость! — настаивал Эмиль.

— Эта справедливость — ерунда, — возразила Розали. — Ерунда по сравнению с тем злом, что они причинили нашей дочери. Если бы Жанно ее не нашел…

— Этот шельмец! — перебил Эмиль. — Он знает больше, чем говорит. Мы должны…

— Значит, так, Эмиль, — продолжала Розали, будто и не слыша, — больше Элен не допрашивай. С теми негодяями мы не можем сделать ничего, в наших силах только дать нашей девочке возможность выздороветь.

Однако с каждым днем становилось известно все больше подробностей о тех испытаниях, что перенесла Элен. Доктор Симон тоже сообщил все, что знал, и Розали, услышав о том участии, что проявила по отношению к Элен мадам Соз, решила, что должна поблагодарить добрую женщину.

— Я считаю, нам надлежит известить мадам Соз, что ты вернулась в семью и теперь находишься вне опасности, — как-то за завтраком сказала она Элен. — Думаю, мы обязаны поехать в дом причта и поблагодарить ее за заботу.

— Но она отдала меня в приют, — угрюмо ответила Элен. — Не разрешила мне остаться в доме.

— Вряд ли ей было позволено что-то решать самостоятельно, мягко возразила Розали. — Тебе не подобало оставаться в доме причта, а где-то же нужно было жить, не на улице же.

— Я ненавижу этот приют! — упрямо воскликнула Элен.

— Знаю, милая. — Мать взяла ее за руку. — Но в тех обстоятельствах это было лучшее для тебя место. — Она встала. — Мы сегодня же нанесем визит мадам Соз, расскажем, что у тебя все в порядке, и выразим свою благодарность.