По ту сторону кровати - Аликс де л’Эн

Контраст между карнавальным настроением, которое царило с недавних пор в бригаде ремонтников, и натянутыми отношениями хозяев дома стал теперь более чем заметен.

Стоит ли описывать наружные, так сказать, признаки того, что супружеская чета на грани развода? Наверное, не стоит… Всем знакомы эти косые презрительные взгляды, это выплевывающие одну гадость за другой рты, это состояние вражды перед сном, когда к тебе «поворачиваются задницей», эти плачевные попытки угрожать, эти жалкие споры из-за денег, эти пошлые недомолвки при посторонних, порой осложняемые молчанием, — молчанием, которое означает «я на самом дне пропасти, мне так жаль, любовь моя, да-да, мне так жаль, ты же понимаешь..» — но воспринимается другим лишь как еще большее презрение к нему, другому, еще большая злость, низость, трусость, предательство.

Какими бы героями они ни были, наши Юго и Ариана, они тоже не смогли этого избежать, — любой из нас сто раз убеждался: когда отношения дают трещину, пара даже очень симпатичных людей превращается в пару омерзительных дураков. Добавьте ко всему этому еще и жуткую путаницу из-за обмена полами — и вы поймете, почему на улице Веселого Зяблика теперь чаще слышалась брань, чем радостное воркование.

Поводы для того, чтобы почувствовать себя удовлетворенным, случались редко, да и были они смехотворными. Ну отвоевала Ариана свою половину кровати, так какая же это победа, если Юго все равно каждую ночь уходит в их маленькую «прачечную», чтобы делить там с Навесом подстилку с шезлонга? Молодая женщина решила проявить благородство, вернула мужу любимую игрушку — тот самый мультифункциональный пульт, который управляет в том числе и телевизором с расстояния в пятьдесят метров, — и что? Теперь она локти себе кусает, потому что, хотя ящик и у нее в комнате, Юго то и дело меняет программы, не предупреждая об этом и получая от этого жестокое удовольствие…

К списку мелких неприятностей, смешных для тех, кто такого не испытывает, можно было бы добавить, что разговаривали они друг с другом отныне лишь при посредстве Гудрун. А юная шведка, несмотря на колоссальный прогресс, достигнутый благодаря ежедневному общению с Дилабо, все-таки еще не слишком хорошо овладела французским языком, поэтому при передаче реплик простая фраза «Скажи этому господину, чтобы он был так любезен вынести мусор» достигала цели в таком виде: «Ариана, сравнение не доказательство, но Юго просил тебе сказать, что ты похожа на помойное ведро».

Единственный пункт, по которому супруги достигли полного согласия, касался детей. Как большинство людей, решившихся на развод, они приняли и другое решение, причем вместе и единодушно: «Не может быть и речи о том, чтобы впутывать малышей в наши дела, никогда мы не скажем ни им, ни при них друг о друге плохого слова!» Правда, две недели спустя на улице Веселого Зяблика запросто можно было услышать сардонические реплики типа: «Что-то ты похожа на дикарку, воробышек, это твой отец тебя причесал?» или «Это что на тарелке? „Педигри“, что ли? А-а-а, да это же знаменитые говяжьи тефтельки, которыми так славится твоя мать!..». Сделаем мимоходом следующее открытие из области семантики: когда для обозначения одного родителя другой использует выражения «твой отец» или «твоя мать», то и дело заменяя ими привычные «папа» и «мама», это свидетельствует о тучах, сгустившихся над супружеским ложем. Иначе не бывает и быть не может.

В одном Юго точно выиграл: пока раздельное проживание супругов не было провозглашено официально, каждый вел свой сегодняшний образ жизни, то есть жил жизнью другого. Оба адвоката высказались тут однозначно: не нужно дополнительных, пусть и небольших, осложнений, когда и без того судье по семейным делам не разобраться в этой ситуации, иначе как хорошенько накушавшись средств от головной боли.

А из этого следует, что Ариана по-прежнему каждое утро ехала в ЖЕЛУТУ — без особой радости, но, надо признаться, и без особых печалей. Конечно, когда Ариана узнала, что это Никар выдал ее мужу, отношения с ним стали несколько натянутыми. Как-то (на следующее утро после предательства) она даже запустила в ненавистную отныне морду мраморным пресс-папье, воплощавшим логотип фирмы, однако, поскольку в душе она оставалась хорошей девочкой, увидев, как стрела подъемного крана просвистела на расстоянии волоска от лысины их с Юго правой руки, сразу же пожалела о своем поступке и приготовилась слушать объяснения. А Никар раскаивался, еще как раскаивался в том, что наболтал лишнего! И говорил, что хотел ведь как лучше, кто ж знал, что его выдумка так обернется? Ариана же сказала там, в «Пухлой индюшке», — надо, чтобы муж вернулся на свое рабочее место, вот он и сочинил повод. Пусть Ариана хотя бы признает, что возбудить ревность как пружину для этого — не такой уж плохой ход! Не повезло ведь только в том, что связь Арианы с Фланваром, выдуманная Адольфом в момент, когда паника совсем им завладела, эта связь, оказывается, была на самом деле, и все таким образом раскрылось! Тут потрясенная услышанным Ариана поняла, что в смысле психологических тонкостей их с Юго правая рука — полный ноль. Даже не круглый дурак, а дурак в квадрате! Глубокий инвалид — смекалку ему, должно быть, еще в младенчестве ампутировали! Она и сердиться-то на него не могла: ну кто сердится на безногого калеку, когда он так медленно ведет свою таратайку, что все движение останавливается? Никто, конечно! Погудят немножко для порядку и стараются его обогнать. Ариана довольствовалась тем, что хорошенько намылила шею заместителю, и дальше их отношения вернулись почти что в прежнее русло.

Успехи фирмы все росли и росли, и у молодой женщины были основания гордиться собой. Потому она и твердила всем, кто на пути попадется, что если бы ее муж не превратился в дурацкую, озабоченную побрякушками и всякой ерундой домохозяйку, то она бы в жизни не торопилась уйти отсюда. А если она и хочет оставить ЖЕЛУТУ, то лишь для того, чтобы «спасти семью». Безо всяких других объяснений только по этим словам и ежу стало бы понятно, что «эксперимент Марсиак» дал задний ход… Так обстояли дела у Арианы.

Зато у мужа, разумеется, все было иначе. Взбешенный, но исполненный достоинства Юго категорически отказывался теперь говорить с женой, довольствуясь тем, что в ее присутствии упорно принимал вид оскорбленной добродетели. А любимым клиенткам рассказывал о своих семейных неприятностях, изображая себя в самом что ни на есть выгодном свете, просил у них совета, но конечно же никаких советов не слушал. И конечно же не замечал выражения вежливой скуки, неизбежно появляющегося на лицах тех, перед кем женщина начинает изливать душу.