Искусство игры в дочки-матери - Элеанор Рэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все в порядке, – сказала Грейс. Она развернула бумажное полотенце, смочила его водой и стала вытирать Шарлотте лицо. – Сейчас умоемся, – сказала она, – а потом я оставлю вас наедине.
– Спасибо. Шарлотта, давай сядем на диван и нормально поговорим. Хорошо?
– Папа мне все рассказал, пока тебя не было, – ответила Шарлотта.
Амелия отшатнулась, как громом пораженная одной простой мыслью. Шоколадные бурбоны. Кофе. Выпечка вместо разговора. Поход в кафе вместо того, чтобы остаться дома и держать дочь за руку. Все это были разные способы закрыть глаза на проблему, убежать от того, что должно было быть сделано и сказано.
Разные, но, если подумать, во многом похожие. Стыд за свои поступки захлестнул Амелию с головой.
Стыд за свое отсутствие.
Нет. Она не хотела совершать те же ошибки, что и ее мать. Только не с Шарлоттой. Она запрещала себе.
Краем глаза она заметила, что Грейс потянулась за прихваткой для духовки, и постаралась сдержать свое раздражение.
– Оставь печенье, мам, – сказала она так мягко, как только могла. – Нам нужно сосредоточиться на более важных вещах. И поговорить обо всем, что происходит.
– А что тут можно сказать? – внезапно спросила Шарлотта. – У папы новая семья.
– Это не значит, что он перестанет любить тебя, – заверила Амелия. Он разлюбил только ее, Амелию. Это с ней он больше не хотел жить. И уже не имело значения, что именно она инициировала разрыв – это не делало пилюлю менее горькой.
– Это должно было быть временно, – сказала Шарлотта.
– Я тоже так думала, – ответила Амелия.
– Но теперь у него будет новый ребенок.
Амелия перевела дыхание.
– Да, – сказала она. Она думала о том, что сказать, чтобы утешить Шарлотту. Он все равно любит тебя. Семьи бывают разные, большие и маленькие, но это не мешает людям внутри этих семей любить друг друга. В ее голове это звучало пусто, банально, бессмысленно. В действительности ей хотелось орать на Тома за то, что он поступил так с его дочерью. С ними обеими.
– Это нормально, если ты злишься, – наконец выдавила она. – Я вот злюсь. А еще я чувствую себя обиженной, обманутой и… – Она остановилась. – Злой, – повторила она. – Но мы с этим справимся. – Она взяла Шарлотту за руку, испачканную какао-порошком, и сжала ее в своей. – Вместе.
– Но мы не вместе, – сказала Шарлотта. – Ты, папа и я.
– Я знаю, но… – Амелия почувствовала, что ее голос срывается. Шарлотта была права. Их прежняя жизнь осталась в прошлом, а мост в это прошлое – сожжен огнем новой жизни, которая росла внутри Джулии.
– У него не будет на меня времени, – продолжала Шарлотта.
– Будет, – выдавила из себя Амелия, хотя и сомневалась в правдивости этого утверждения.
– Многие люди воспитывают больше одного ребенка, – сказала Грейс, и ее слова прозвучали немного надломленно. – Это не значит, что они перестают любить тех, кто появился раньше.
Амелия повернулась и уставилась на нее.
– В чем дело? – спросила Шарлотта, наблюдая за матерью.
Амелия на мгновение лишилась дара речи. А когда она снова смогла говорить, ее слова звучали злее, чем она ожидала.
– Почему ты никогда не говоришь о нем?
– Что? – переспросила Грейс. – Мы прямо сейчас говорим о Томе.
– Ты вернулась на работу. Ты заперла сарай. И на этом все.
– О, – сказала Грейс. Она села.
– Что происходит? – спросила Шарлотта.
– Кажется, твоя мама хочет поговорить о Питере, – прошелестела Грейс.
– Кто такой Питер?
– Это мой младший брат, – сказала Амелия. – Он умер, когда мне было двенадцать.
Глава 18
Печенье пригорело, но они все равно съели его прямо с противня, сидя за кухонным столом.
– У меня был дядя? – спросила Шарлотта.
– Он умер тридцать лет назад, – ответила Амелия.
– Тридцать один год, – поправила Грейс. – А боль как будто так и не притупилась.
– Почему ты мне не рассказывала?
– Твоя бабушка не любит говорить об этом, – сказала Амелия. Вид у нее был такой, словно она сама жалела, что затронула эту тему. – Она его очень любила. – Пауза. – Мы все его любили.
– Бабушка, мне жаль, – прошептала Шарлотта. Грейс почувствовала, как пальцы внучки обхватили ее руку и мягко сжали, напомнив ей о прикосновении других маленьких ручек, оставшихся в далеком прошлом.
– Спасибо, Шарлотта. – Грейс потянулась и свободной рукой взяла еще одно печенье, просто чтобы чем-то занять себя.
– Он любил поезда, – сказала Амелия. – Именно поэтому твоя бабушка занялась моделированием миниатюр. Когда он заболел, они строили их вместе.
– Мы строили их вместе, – поправила Грейс. В повисшей тишине она откусила кусочек печенья. Во рту было горько.
Тогда они с Амелией и Питером часто собирались в сарае. Она приносила туда комфортное кресло, укутывала сына в плед, и втроем они собирали макет. Даже Амелия помогала, хотя фигурки человечков всегда привлекали ее больше механизмов. А вот Питера тянуло разобраться в том, как все устроено: в симбиозе трансформаторов, напряжения и электрического тока. Ему было всего пять лет, но он как губка впитывал все объяснения Грейс.
Но однажды ему надоело торчать в сарае.
– Хочу на море, – заявил он. Грейс удивленно посмотрела на него.
– Сейчас середина зимы, – сказала она. – Все в снегу.
– Мы можем поехать летом, – предложила Амелия. Грейс наблюдала за тем, как медленно вытягивается лицо дочери. – О, – выдохнула она, будто только сейчас осознала все до конца.
– Я хочу покормить чаек, – сказал Питер. – Построить замок из песка. Поплавать.
– Прости, – вздохнула Грейс, глядя на его бледное лицо. – Я правда не думаю…
– Покатались бы на поезде, – продолжал он.
Никто не проронил ни слова, вероятно, потому, что все прекрасно сознавали несбыточность этой фантазии. Самый долгий маршрут, который мог осилить Питер, теперь пролегал от его комнаты до сарая.
– Мы сделаем пляж прямо здесь, – заявила Амелия, и в ее голосе звучала решимость. – Пляж в миниатюре.
И со следующего дня они приступили к работе. Грейс принесла песок и смолу и сделала море, добавив в него крошечные ракушки и человечков в купальниках. Амелия подвесила к потолку чаек с помощью рыболовной лески и даже воссоздала некое подобие запаха моря, смешав эфирные масла с кокосовым маслом.
Питеру понравилось водить по песку ладонью. Амелия раздобыла большую раковину, и он поднес ее к уху, прислушиваясь к доносящимся изнутри звукам моря.
После этого стоило ему сказать, что он хочет побывать там-то и там-то, Грейс и Амелия строили для него это место в миниатюре.
Но после его смерти находиться в сарае стало невыносимо. В течение многих лет Грейс держала его на замке,
