Танцы мертвых волков - Георгий Ланской

Никита пиво лишь отхлебнул, скривился и отставил кружку в сторону. Вид у него был совершенно несчастный, что наверняка не соответствовало внутреннему состоянию. Иначе как объяснить, что в льдинисто-голубых глазках плясали хорошо знакомые черти азарта. Я же чувствовал себя полным идиотом. И было от чего.

— Ты уверен? — спросил я тихо. Никита нервно дернул плечами, что, видимо, означало "фиг его знает". Однако, сказал он совсем другое.

— Твердой уверенности у меня нет. Катька не знает, Полина Викторовна сомневается, но и не отрицает. Но, Кирилл, ты же сам все видишь…

Я вздохнул. Возразить было нечего. Глядя на распечатку фотографии, я и сам понимал — таких совпадений не бывает. Оттого вся эта история приобретала совершенно другой оборот. Разбросанные пазлы вдруг сами стали складываться в картинку со смутными очертаниями.

— Юлька знает? — спросил я.

— Знает. Теперь ты понимаешь, почему маньяк звонил ей?

— Понимаю…

Самое неприятное, что я действительно начал понимать, но от этого не становилось легче. Пока основным подозреваемым был Олег Муроенко, мы отрабатывали эту версию, несясь по следу, как гончие за лисой. И, что довольно часто бывает, увлеклись, не заметив, как облаиваем пустую нору, куда юркнула хитрая бестия, выбравшаяся через запасной выход. Впрочем, лисы не охотятся стаей, это волчья прерогатива.

— Прости, что вмешиваюсь не в свое дело, но не было ли у вас сведений, что кто-нибудь из братьев Муроенко наблюдался у психиатра? — осторожно спросил Никита. Я вздрогнул.

— Откуда ты знаешь?

— Так были сведения?

— Ну, были. Олег Муроенко лечился в психиатрической клинике где-то в Павлодаре. Мы сделали туда запрос, но пока ответа нет. Все же это теперь другое государство, плюс врачебная тайна…

— А психологический портрет преступника вы составили? — перебил меня Никита. Я возмущенно фыркнул, с сомнением посмотрел на кружку с пивом, и, все-таки отхлебнул изрядную долю янтарного напитка.

— Ник, для психологической экспертизы нужен узкий специалист, а у нас только-только с легкой руки городского прокурора дела объединили в одно. Честно говоря, я не в курсе, направляли ли они материалы на экспертизу. Следаки перед нами не отчитываются. Нам сказали — мы делаем. Так откуда ты знаешь про дурку?

— Да ниоткуда не знаю, — отмахнулся Никита. — Догадался. Бегала у нас по редакции Нелька Уфимцева, наша поэтесса придурковатая. Очень не любили ее редакторы, а мы так и подавно прятались, называя некрофилкой, потому что она своей поэзией мертвого бы задолбала. Но если не поставить в номер ее вирши, она обрушивала на журналистов свой праведный гнев. И графоманы мы были, и политические проститутки, и бездари… Телефоны обрывала, даже камнями в окна швыряла.

— При чем тут Нелька?

— Не при чем. Просто у нее такой же взгляд, как у Игоря Муроенко был, когда я с ним на дачу поехал.

— Какой — такой?

— Такой. Внутрь себя. У него глаза, как шары из темно-красного стекла. Смотреть страшно… Ты уверен, что в дурке был Олег, а не Игорь?

— По документам из военкомата — Олег… Хотя… Они же близнецы… Мог и Игорь быть, если паспортом брата воспользовался.

— В том-то все и дело, — мрачно сказал Никита. — Мы не знаем, с которым из них имеем дело. Мы тут с Юлькой обсудили интересную теорию, что Муроенко всего один, а не два. Но это опровергается одноклассниками и соседями. Сюда же железное алиби на момент убийства Ерохина. Уж там он точно не мог быть, я сам свидетель… Мозги уже пухнут от всего этого…

Никита отхлебнул из своей кружки. Я молчал, хотя в голове что-то медленно крутилось, формируясь в слабое понимание… словно в темном-темном царстве забрезжил тусклый луч.

— Витеньке кто-то из ваших постукивает, — глухо сказал Никита, опустив голову. — И это не пресс-служба. Когда я Витеньку расспрашивал, откуда у него столько приватной информации, он очень гадко осклабился. Пресс-служба не в курсе стольких подробностей.

— Ты уверен? — нахмурился я.

— Уверен. Дело в стадии расследования. На последнем брифинге нам сообщали последние новости, причем скрыли убийство Ерохина и никак не комментировали убийство Земельцевой. Витенька разорялся больше всех, сыпал сведениями, как горохом, причем я, будучи в курсе дела, диву давался, откуда он все знает. Зам прокурора половину конференции просидел мрачнее тучи, а потом просто сбежал.

— А ты?

— А что я? Сидел, ветошью прикинулся. Витя не в курсе, или делает вид, что не в курсе, что мне все известно. И, слава богу. Иначе бы и меня приплел. Ему то что, судебным процессом больше, или меньше, без разницы.

Я не ответил. На душе почему-то было пакостно. Мысль о том, что иудушку придется искать в родном коллективе, не грела. Хорошо еще, если здесь просто имела место несдержанность, развязавшийся язык. По большому счету, откровенность с прессой играла с нами злую шутку. Ретивый Витенька действительно выложил почти всю имеющуюся у нас информацию, загнав город в состояние тихого ужаса и паники. Сводки за последнюю неделю показывали, что уровень преступности падает, и это было отнюдь не показателем последних усилений и патрулей, наводнивших город. Да, весь личный состав МВД города, включая канцелярских работников, сотрудников юстиции, миграционной полиции и даже работников паспортного стола приказом начальства отправили в дозоры. Но здесь злую шутку сыграла и паника. Люди, напуганные неведомым маньяком и, как считал Витя, бездействием правоохранительных структур, по вечерам сидели по домам, не выпуская из виду близких. Преступник же, кем бы он ни был, явно был в курсе дел.

Никита крутил кружку на столе, не поднимая глаз. Барменша за стойкой хмурилась, недовольная тем, что мы, сделав столь мизерный заказ, не уходим. В воспитательных целях, девица вышла из-за стойки и принялась протирать от пыли пластиковые столики, демонстративно, с нарочитым шумом, всем своим видом показывая, что мы засиделись. Ее присутствие и маята за спиной раздражали.

— Кирилл, у меня нет возможности это проверить, — негромко произнес Никита, кивнув головой в сторону фотографий. — Должно быть что-то еще, понимаешь? Причина. Не просто так ведь их убили. Ее то уж точно, кому Машка могла помешать? Или ты думаешь, что это все-таки совпадение?

— Не думаю.

— Вот и я не думаю. И если это не совпадение, тогда на всю эту историю надо смотреть в другом ракурсе. Маньяки, трупы, Юльку приплели сюда же… Знаешь что это такое, Миронов? Это сиквел. Те же лица, те же маски, только сюжет другой. И злодей — другой.

— Так ты считаешь, что Муроенко тут совершенно не при чем?

— Ничего я не считаю. Это ваша обязанность. — Никита вздохнул. — Я его боюсь. Он ненормальный совершенно точно. Только который из них? И где второй? Неужели вы его так и не смогли найти?

Я отрицательно помотал головой. Поиски Олега и Игоря Муроенко ни привели к положительным результатам. Олег вообще для меня до сих пор оставался мифом, загадкой, неосязаемым и туманным, словно летучий голландец. Игорь, после появления в дачном поселке (я склонен был думать, что туда приходил именно он) тоже исчез. Не помогали ориентировки, патрульные пристально вглядывались в лица молодых парней на улицах, многих, подходящих под описание, доставляли в отделение, но толку было чуть. Муроенко, оба или один, почуяли опасность и затаились в своем логове.

— Пойду я, корвалолу выпью, — вяло сказал Никита, продемонстрировав вынутую из сумки бутылку коньяка. — Совершенно голова не работает. А ты давай, расследуй, тебе за это бабки платят.

— Я тоже хочу такого корвалолу.

— Тебе нельзя, ты на службе. Ладно, если что, звони в рельсу, я на связи. Может, после "лечения" еще чего-нибудь умного придумаю. Вон, Пугачева подшофе песни пишет, и хорошие. Глядишь, я упьюсь в дрова и раскрою преступление века…

— Иди уже, — раздраженно отмахнулся я. — От твоих идей потом весь наш отдел мается.

— А я чего? Я ничего. Исключительно из лучших побуждений… Эх, как же тяжело на своих двоих бегать, когда же я себе "Ауди Степпенвольф" куплю?..

— Никогда, — безжалостно сказал я.

— Миронов, это был риторический вопрос. Ну тебя в пень вместе с прогнозами о моем светлом будущем. Злой ты, уйду я от вас всех…

Никита поднялся, демонстрируя решительность своих намерений. Так как я его не остановил, он пару секунд помялся рядом со столиком, а потом действительно ушел, прыгая через лужи. Я же, застегнув куртку, отправился на работу, провожаемый суровым взглядом барменши, в котором сквозило облегчение.

Надо сказать, что слова Никиты произвели на меня сильное впечатление. Утром, когда он позвонил на работу и в ультимативной форме потребовал встречи, я заранее ожидал чего-то неприятного. Однако, действительность оказалась другой. И сейчас, когда картина преступления вывернулась наизнанку, я уже не знал, что думать, кому верить, и кого ловить.