Не названа цена - Мария Дмитриевна Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смущённая Илия подтвердила, что да, это был он.
— Прекрасный профессионал, — отметила Юлания. — Но, право, самой магией он увлечён куда как больше, чем людьми и их судьбами. Думаю, он, конечно, разочаруется, — она зорко вгляделась в реакцию Илии, — что вы отказались от магического развития, но на этом и забудет про вас и вашу карьеру.
Как Юлания и ожидала, Илия выглядела потрясённой и опрокинутой мыслью, что она глубоко разочарует своего магического наставника своим выбором.
Юлания склонилась к мнению, что архимаг разыгрывал девочку втёмную — такой натурой было несложно манипулировать, если давить на её потребность всем нравится и от всех получать одобрение.
— Мне кажется, — продолжила выяснять нюансы возможной интриги Юлании, — если вам и стоит беспокоиться, так это обо мнении господина Лийра. Вы уже говорили ему, что планируете оставить магическую карьеру? — небрежным тоном уточнила она.
Кажется, с каждым новым поворотом беседы Илия выглядела всё более растерянной и смущённой.
— Вы полагаете, я должна с ним об этом поговорить? — нерешительно переспросила она.
Архимаг казался ей фигурой слишком влиятельной, чтобы она обсуждала с ним свою судьбу напрямую. Он, конечно, принимал участие в её обучении — иногда присутствовал на каком — то важном экзамене, иногда лично оценивал творческий проект. Он, так или иначе, активно участвовал во внутренней жизни резиденции, и Илия сталкивалась с ним если не ежедневно, то хотя бы раз в неделю. Но всё же их взаимодействие обычно сводилось к обмену обычными формулами вежливости да выражением одобрения со стороны начальника учебного заведения в адрес талантливой и усердной ученицы. Илия, конечно, бесконечно дорожила этим одобрением архимага — и впервые задумалась о том, что она разочарует и его, сменив направление деятельности.
Мысль об этом окончально привела её в уныние.
— Мне показалось, — меж тем, дипломатично откликнулась Юлания, — что господин Лийр высоко вас ценит — во всяком случае, он рекомендовал вас как одну из лучших выпускниц. Должно быть, ему небезразлична и ваша дальнейшая судьба.
Илия ничего не ответила. Уныло ссутулившись, она обхватила свою чашку пальцами. Теперь она чувствовала себя предательницей, которая подвела людей, которые так в неё верили и долгие годы вкладывали силы в её обучение.
Понаблюдав эту картину, Юлания пришла к выводу, что для одного разговора довольно, и что для того, чтобы разговорить Илию и выудить из неё информацию касательно этого дела, с нею стоит сближаться осторожно и ненавязчиво.
— Полагаю, впрочем, — стала сворачивать разговор начальница, — что хороший наставник всегда желает лучшего для своего ученика. Думаю, ваш выбор карьеры можно только похвалить — он больше соответствует вашим природным талантам.
Илия вскинула на неё взгляд, полный надежды. Ей теперь очень, очень хотелось верить, что и её магический наставник, и господин архимаг разделяют эту точку зрения.
Аккуратно переведя разговор в более светское и нейтральное русло, Юлания изящно закруглила беседу, и из её кабинета Илия выходила уже успокоенной и ободрённой.
Только у дверей в кабинет Леона она вспомнила, какая катастрофа у них только что произошла, и нерешительно замерла.
Однако варианта трусливо сбежать у неё не было — требовалось продолжать работать — поэтому, набравшись мужества, она постучалась, и, получив его разрешение, тихонько вошла и проскользнула на своё место, не глядя на него.
Он ничего не сказал; несколько минут она имитировала вдумчивое чтение какой-то бумаги на своём столе, потом отважилась незаметно скосить глаза на него.
Он сидел за своим столом и привычно работал с документами. Коллекция справок была уже спрятана на своём месте, и ничто не напоминало о досадном инциденте.
Тихо переведя дыхание, Илия решила, что можно просто сделать вид, что ничего не было.
Почему-то эта утешительная мысль не принесла ей успокоения: сердце продолжало надрывно ныть — и почему-то в этом тоскливом чувстве было не столько вины, сколько боли и огорчения.
Интерлюдия
Илия делала всё возможное, чтобы скрыть своё взволнованное состояние от домашних. Ей и вообще не хотелось, чтобы они что-то узнали о проблемах в её личной жизни — это было бы слишком стыдно — но тем более ей не хотелось, чтобы они знали, как легкомысленно она себя повела по отношению к Леону.
За ужином она старалась казаться оживлённой, оптимистичной и энергичной — и, кажется, на этом и прогорела, потому что получившаяся картинка очень отличалось от обычной «Илия всеми мыслями пребывает в своей работе и с трудом возвращается в реальность».
Впрочем, её оживлённость все, не сговариваясь, истолковали в совсем неожиданном для неё ключе. Мать понимающе переглянулась с отцом, тот подтверждающе кивнул, брат похмыкал с интонацией «ну да, всё ясно!»
— Так ты, значит, — первым решил выразить это всеобщее «понимание» брат, обращаясь к Илии, — всё же познакомишь нас со своим кавалером?
Илия растеряно замерла.
— Да-да, — включился в дело отец и признался: — Мы уж решили, что ты передумала его приводить.
— Или что он испугался отца, — стрельнула глазами в сторону мужа мать.
Тот ответил выражением лица «да с чего все вообще взяли, что я такой страшный?»
Илия мучительно покраснела и закашлялась.
Она и забыла!
Она забыла, что, в самом деле, обещала познакомить их с Рийаром!
— Прошу прощения, — пробормотала она сквозь кашель, вскочила и убежала к себе.
— Наверное, он всё-таки и впрямь тебя испугался, — понимающе покивал отцу брат.
Мать раздражённо переставила соусник.
— Глупости! — возразила она и добавила: — Просто Илия очень стеснительна, а мы так на неё насели!
Глава третья
Выписанная Илией справка привела Леона в глубокое смятение.
Он сам не очень-то знал, что делать со своими чувствами к ней — они казались ему в высшей степени неуместными из-за того, что она была его стажёркой, и из-за того, что ей очевидно нравился Рийар. Внутри себя Леон как-то просто и обыденно пришёл к решению отложить эти чувства в сторону и не думать о них.
Илия была молодой красивой женщиной, а сочетание в ней искреннего наивного восторга перед жизнью с острым аналитическим умом, конечно, привлекали к ней внимание. Леон полагал, что вполне естественно, что у него возникло к ней влечение, но что влечение это не будет долговечным, если его не подпитывать. Со временем он привыкнет к ней, её эмоциональная яркость перестанет казаться ему привлекательной, её взгляд на вещи перестанет быть ему в новинку, — и, конечно, это ненужное ему совершенно чувство тоже уйдёт. Нужно
