Предмет вожделения № 1 - Анна и Сергей Литвиновы

А скорее – проблема в том, что в этом мире нельзя доверять никому.

Даже близким.

А он – доверился.

И получил щелчок по носу. Очередной щелчок.

Нет, от Татьяны, этой авантюристки, можно, видимо, ждать чего угодно. Но Паша, Паша! Этот надежнейший человек, абсолютно ему преданный кремень Синичкин! Он, Павел, значит, пошел у нее на поводу!

Валерий Петрович в расшнурованных ботинках на босу ногу стоял у барака – под высоченным тополем – на том месте, где вечером находился «пежик».

Теперь машины и след простыл. И вместе с ней исчезли и Татьяна, и Павел.

…Накануне поздно вечером они чудесно посидели за импровизированным ужином, накрытым в барачной комнате на двух колченогих табуретах. Танюшка, лисичка, обволокла его своей заботой: «Валерочка, скушай еще сосиску. Валерочка, добавки картошечки хочешь?» И он расслабился. Впервые с воскресенья, с начала этой истории, расслабился.

Они были втроем, все вместе, и никому из них в данный момент ничего не угрожало. Экс-полковник даже выпил банку пива. И затем спокойно уснул.

А проснулся посреди ночи, и… На кровати в его комнате нет Пашки. А из соседней комнатухи исчезла Татьяна. И «пежика» как не бывало.

А ведь во сне ему, кажется, приснилась разгадка этой истории.

Ему бы сейчас полежать спокойно, додумать все до конца – и он бы понял. Все понял. Обо всем догадался.

Но нет, когда он увидел, что кровать рядом с ним пуста, мысли сбились, полетели совсем в другом направлении.

Он посмотрел на часы со светящимися стрелками.

Без четверти два.

Что же там было у него во сне?

Хвостик клубка, который, казалось, вот-вот размотается, ускользнул от него в тот момент, когда он проснулся. Проснулся и понял, что он в комнате один.

Один, один… Это была новая данность. И с этим надо было смириться. И думать о деле.

Господи, о чем же он догадался только что во сне – почти догадался?

– Значит, так, Паша. – Татьяна стояла перед Синичкиным серьезная, сосредоточенная. – План предлагается следующий.

Часы на кухне в квартирке в Замоскворечье, которую арендовала Садовникова, показывали без десяти два. Таня демонстрировала Павлу свои временные владения.

– Через час он придет…

– А если не придет? Передумает?

– Ты что, – ухмыльнулась она, и в голосе ее прозвучала деланая обида, – хочешь сказать, что он найдет кого-нибудь лучше меня?

– Может быть, он найдет кого-то доступней тебя? – усмехнулся Павел. – И дешевле?

– Тогда – если он вдруг не появится – я сама ему позвоню. Телефон его у меня записался. И совращу его. И заманю.

– Ну а что дальше?

– Будем исходить из того, что он придет вовремя?

– Давай.

– Ты, Павел, спрячешься в этот шкаф. Пистолет при тебе?

– Вот – газовый.

– А выглядит как настоящий.

Синичкин вздохнул:

– Выглядит-то он выглядит, да только не тем стреляет…

– Какая разница! Главное – ты, Пашенька, со мной. И, значит, спасешь меня от кого угодно.

– Ах ты подлиза!

Она покачала головой:

– Нет. Я просто в тебя верю… Короче, Паша, ты прячешься в стенной шкаф… Он приходит, этот маньяк несчастный… Ты скрываешься – до тех пор, пока я не закричу: «На помощь!» Ну или что-нибудь вроде того… А дальше уж ты на него бросаешься и начинаешь тут же его колоть. У тебя с ним наступает момент истины. Ты Богомолова читал?

– Нет.

– «В августе сорок четвертого» не читал?!

– Кино смотрел.

– Кино – ерунда. Все равно, как выпускник Высшей школы милиции, ты должен знать, каким образом раскалывают преступников, взятых непосредственно на месте преступления. Они ведь легче колются, правда?

– Когда как.

– А ты его расколешь.

– А если он сразу, с порога, ударит тебя?

Таня пожала плечами:

– Тебе придется следить за обстановкой.

– А если он ударит ножом?

– Но ты ведь слышал – Валера рассказывал: он сначала связывает свои жертвы, а потом только начинает их мучить…

– А если он сразу полезет к тебе – как мужчина?

– Но ведь Валера говорил, что он импотент и у него ни с одной из жертв никогда ничего не было.

– А все-таки – если?..

– Не знаю. – Татьяна зябко обняла себя за плечи. – Наверное, тогда я закричу.

Синичкин прошелся по квартире, выглянул в окно за жалюзи. По улице, освещенной молочным светом фонарей, проезжали редкие машины.

– Таня, можно спросить?

– Смотря что.

– Тебе не страшно?

– Еще как! А тебе?

– Страшно. За тебя. Может, ну ее к бесу, эту ловлю на живца? Может, вызовем ребят с Петровки? У нас еще час времени, они успеют приехать. Они просто возьмут его, этого извращенца, и потрясут. Зато – минимум риска. А?

– А если он уйдет в несознанку?

– У наших ментов мощные методы. Душу из него вытрясут. Прямо тут.

– А если его папаша, этот генерал ФСБ, прознает, что мы здесь засаду устроили? И догадается – на кого засада? И приедет раньше ментов?

– Откуда он узнает! Мы же на Петровку будем звонить, а не в ФСБ.

– А ФСБ у нас все знает. И то, что происходит на Петровке, – тоже. Нет уж, Пашенька, милый!.. Давай доведем это дело до конца. Вдвоем. Без всяких ментов.

Ведь ты же мне обещал. Сдержи свое слово, ладно?

Синичкин набычился и пробурчал:

– Хорошо.

– Ну, где она?

– Я не знаю.

– Говори, говори, говори!

Удары посыпались один за другим. Он закрыл голову руками. Захрипел:

– Не надо… Прошу вас… Пожалуйста… Перестаньте…

Один из мучителей дернул другого за рукав.

– Осторожней, Кобылин. Не перестарайся.

– Да пошел он!.. Черт, я руку об него разбил…

Он рыдал у их ног – уже сломленный, уничтоженный, жалкий:

– Ну не надо! Не знаю я ничего! Не видел я ее!

– Слушай, гнида!.. Ты мне надоел. Сейчас я включаю в сеть утюг, и.., будет очень больно. Очень. На стену полезешь. Я тебе обещаю.

А он все валялся у них в ногах и плакал:

– Ну не знаю я ничего!

– Давай, Кобылин, тащи аппарат.

– А-а, чтоб тебя!

Кобылин в сердцах разогнался, прыгнул – и обеими ногами ударил человечка в голову. Тот дернулся, страшно закричал, откатился, замер.

Кобылин нагнулся к нему, потряс:

– Еще ? Хочешь еще ?

– Не надо… Не надо… – Лежащий захлебнулся слезами. Из носа потекла струйка крови. – Я знаю… Знаю, где она. Я все скажу… Она… Она…

Без четверти три ночи у Таниного подъезда в свете ночного фонаря появился мужчина. Спустя минуту у нее зазвонил мобильный телефон.